, всем им удалось скрыться».
В еженедельниках сообщалось и о взаимодействии молодежи с подразделениями Красной армии: «Особую помощь дети оказывают, выступая в роли разведчиков. Так, группа мальчиков и девочек под руководством мальчика по имени Владимир Миронов неоднократно помогала регулярным воинским частям наносить сокрушительные удары по скоплениям войск противника. Однажды 13-летний Евгений Зелинский со своим другом Павлом Тропко запомнили места расположения немецких подразделений и передали нужные сведения командиру советского танкового взвода. Взвод не стал терять время, атаковал немцев и разбил скопление войск неприятеля».
Советские военные реляции сообщали не только об использовании детей, но и о готовности сражаться патриотически настроенных женщин. Они выступали в качестве бойцов партизанских отрядов, вели разведку, снабжали партизан продуктами питания и ухаживали за ранеными. По советским сведениям, во время войны в немецком тылу действовали и чисто женские партизанские отряды. Так, в изданной в Лондоне книге «Мы партизаны» описывается такой случай: «Вскоре группа дальней разведки Красной армии наткнулась в немецком тылу на партизанский отряд, целиком состоявший из женщин. Исключением являлся только его командир – 60-летний колхозный шорник».
Точное число женщин, воевавших в партизанских отрядах, определить трудно. Например, в своей работе «Партизанская борьба белорусского народа против фашистских оккупантов в годы Великой Отечественной войны (1941–1944 годы)», опубликованной в четвертом томе труда «Германский империализм и Вторая мировая война», И. Кравченко утверждает, что из 370 000 белорусских партизан 16 процентов составляли женщины.
В ходе операций эти женщины нередко выказывали необычайную храбрость и хладнокровие. Так, в одном советском сообщении времен возникновения партизанского движения об их участии в партизанской борьбе в качестве рядовых бойцов и командиров говорилось: «В этой войне женщины нередко возглавляют мужчин. В частности, командиром одного партизанского отряда является член правления колхоза «Красный пахарь» Мария Д. Ее отряд засыпал землей много колодцев, разрушил важнейшие мосты и перерезал линии телефонной связи противника. Однажды ему удалось захватить четырех немецких связных на мотоциклах, при допросе которых выяснилось, что ночью по дороге должна проследовать колонна автомашин с запасными частями для танков. Отряд устроил засаду и на рассвете на узком участке лесного проселка атаковал автомашины. В результате восемь из них были выведены из строя, а запчасти утоплены в болоте».
За проявленный в ходе партизанских операций героизм многие женщины получали высокие правительственные награды. В частности, сообщалось: «Из числа награжденных Президиумом Верховного Совета за выдающиеся заслуги в партизанской борьбе особо следует выделить девушку-комсомолку по фамилии Абрамова, которая за свою деятельность у партизан в качестве медицинской сестры отмечена орденом Красного Знамени. В ходе только одного боя она на себе вынесла из-под сильного артиллерийского, минометного и пулеметного огня 32 раненых партизана. В критический момент боя комсомолка заняла место раненого пулеметчика».
В другом же сообщении говорилось: «В Белоруссии девушка по имени Анна Шубеник (секретарь местной комсомольской организации) с первых дней войны ушла в партизаны. Во время одного боя, уже будучи раненной, она под сильным огнем противника подползла к вражескому складу с бензином и забросала его ручными гранатами».
Вместе с тем гораздо опаснее таких открытых женских выступлений для оккупационных войск являлась деятельность связанных с партизанским движением женщин в немецких воинских частях и учреждениях. Работая помощницами по кухне, они часто имели доступ к продовольствию, а трудясь в качестве переводчиц или машинисток, зачастую получали возможность подделывать показания, затирать следы или вводить в заблуждение разведку.
О том, какое изощренное искусство при осуществлении разведывательной деятельности в интересах Красной армии проявляли эти дамы, которые казались полностью вне подозрений, может поведать одна история, опубликованная в уже упоминавшейся книге «Мы партизаны». В ней рассказывается о том, как одна пожилая крестьянка была привлечена своей внучкой, принадлежавшей к партизанскому отряду, к сбору сведений военного характера:
«Потребовалось срочно уточнить информацию о передвижениях немецких танков на конкретном участке фронта. Помочь в этом вопросе вызвалась пожилая крестьянка, оставшаяся в деревне. Однако требовалось преодолеть большую трудность, выражавшуюся в том, что эта женщина, выросшая еще при царском режиме, не умела считать. Тогда ей в голову пришла идея использовать в данном деле горошины и бобы фасоли. При этом горох обозначал бронеавтомобили, а фасоль – сами танки. Когда немецкие бронированные колонны проходили через деревню, солдаты видели только старушку, сидевшую возле своей хижины и перебиравшую горошины. К вечеру партизаны имели полную информацию и передавали ее Красной армии, которая в зависимости от этого концентрировала необходимые силы и средства, чтобы разбить немецкие танки еще на исходных позициях. Когда подразделения Красной армии вошли в село, их командир поблагодарил находчивую бабушку Анисью и ее внучку Ульку (Ульяну)».
В связи с этим интерес представляет также сводка тайной полевой полиции в зоне ответственности группы армий «Север» за декабрь 1942 года. В ней отмечалось: «…19 декабря патрулем тайной полевой полиции были остановлены две русские девушки, которые попытались сбежать, бросив в патрульных ручную гранату… При их обыске обнаружились записи о дислокации, численности и вооружении немецких частей…» (NOKW 2494).
А вот что говорилось в сводке 703-й группы тайной полевой полиции от 26 ноября 1943 года: «Переводчица при полевой комендатуре Орши Александра Рыжкова была расстреляна за связь с партизанами и распространение листовок» (NOKW 689).
В сводке же штаба 11-й армии № 586/41 от 5 сентября 1941 года относительно тактики действий партизанских отрядов отмечается, что при проведении разведки партизаны предпочитали использовать молодых девушек (NOKW 501). На это же обращается внимание и в сводке начальника IV управления РСХА (гестапо) A 1–1 В/41 о положении дел в СССР № 180 от 13 марта 1942 года. В ней отмечается: «Курьерами служат молодые девушки и женщины, поскольку немецкие солдаты их беспрепятственно пропускают…» Там же говорится и о том, что один партизанский связной передал в распоряжение немецкого солдата девушку, которая использовала его для передачи информации, поскольку он не умел читать по-русски (NO 3232).
Об использовании партизанами женщин и детей для проведения разведки докладывалось 3 сентября 1942 года и штабом 16-й армии (NOKW 2499), а также в донесении № 244/41 от 10 декабря 1941 года штаба 665-го полка ополченцев командующему 584-м тыловым районом (NOKW 2321). О том же сообщалось и в сводке начальника полевой полиции сухопутных войск при Главном командовании сухопутных сил № 2365/42 (NOKW 2535), и в донесении начальника контрразведки 299-й пехотной дивизии от 28 августа 1941 года (NOKW 1606), а также в сводке начальника контрразведки 11-й пехотной дивизии за период с 15 октября по 5 декабря 1941 года. В последней подчеркивалось, что 2 декабря 1941 года одному 12-летнему парнишке удалось доставить донесения партизанам восемь раз (NOKW 2418). А вот что отмечалось в сводке начальника IV управления РСХА (гестапо) A 1–1 В/41 о положении дел в СССР № 119 от 20 октября 1941 года: «13 сентября 1941 года зондеркомандой 4а в Радомышле за активную шпионскую деятельность были задержаны три подростка 13, 14 и 17 лет…» (NO 3404).
Вместе с тем в инструкции по организации борьбы с партизанами, выпущенной штабом группы армий «Центр» 2 сентября 1942 года, подчеркивалось: «…Дети могут считаться виновными только в том случае, если они достаточно зрелы для того, чтобы полностью осознавать значение своих действий. Дети до 10 лет таковыми не являются в любом случае. Их следует наказывать, но не расстреливать» (NOKW 3142).
В июле 1942 года полевая полиция германских сухопутных сил сообщила об аресте женщин, имевших при себе запасы различных ядовитых веществ, таких как мышьяк, стрихнин и морфий. В задачу этих девушек входило знакомство с немецкими солдатами и их убийство в дальнейшем при помощи вышеназванных ядов. В Брянске же была задержана одна русская, которая спрятала в туалетной выгребной яме 400 граммов бруцина. Она призналась, что по заданию офицера НКВД ей надлежало отравить этим ядом колодцы, устроиться на работу в немецкую роту по забою скота и выпечке хлеба, с тем чтобы подмешивать в пищу яд и осколки стекла. А один партизан, совершивший в тюрьме самоубийство, имел при себе 50 граммов мышьяка, а ведь 1/200 грамма этого вещества вполне достаточно, чтобы лишить человека жизни.
Ответственность войск за борьбу против партизан в своих районах боевого применения
Длительная нехватка полицейских и охранных частей к началу зимы 1941/42 года вынудила немецкое командование возложить охрану армейских тыловых районов и надзор за гражданским населением на полевые войска и их тыловые службы. Так, полкам было поручено очищение территории в соответствующих районах их размещения, а дивизиям – осуществлять постоянный контроль деревень на своих участках силами подчиненных им подразделений тайной полевой полиции. В частности, об этом говорилось в распоряжении командующего 9-й армией командующему армейским тыловым районом от 10 сентября 1941 года, где отмечалось, что ответственность за борьбу с партизанами возложена именно на командование армии и командующего тыловым районом (NOKW 2188). Подобный пункт содержится и в приказе командира 32-й пехотной дивизии № 282/41 от 13 ноября 1941 года (NOKW 2136).
Мероприятия по обеспечению безопасности должны были облегчить составление списков домов с занесением в них всех лиц мужского пола, в том числе мужчин, в них временно не проживавших, а также проведение внезапных перекличек на предмет выявления отсутствующих. При этом население, годное к несению военной службы, надлежало собирать в специально отведенных местах, с тем чтобы затем использовать его для расчистки снега и проведения других подобных вспомогательных работ. Однако долговременное задержание этих лиц не предусматривалось. После перепроверки их отпускали по домам, чтобы не вызывать ненужного озлобления у местных жителей.