В этом районе боевых действий, там, где партизанские отряды действовали заодно с частями Красной армии, тоже удалось подчинить их армейскому порядку и соблюдению воинской дисциплины. Сами же они во время совместных боев с красноармейцами научились ценить руководство обученных командиров и получили навыки правильной оценки тактической обстановки, а также обращения с тяжелым оружием.
Даже из этих примеров видно, какое огромное значение для дальнейшего развития партизанского движения имел пусть даже короткий опыт взаимодействия с советскими регулярными войсковыми частями.
Между тем с результатами советского зимнего наступления, которое так и не смогло достичь выполнения поставленных задач, тесно связано и такое явление, как разделение летом 1942 года многих крупных партизанских формирований на несколько более мелких партизанских отрядов. Так, 1-я Смоленская партизанская дивизия перестала действовать в контакте с кавалерийскими частями генерала П. А. Белова и, разбившись на группы по 40–50 человек, переместилась в другие районы сосредоточения. Позднее из боевой группы под командованием В. П. Клюева[93], которой было приказано переместиться под Клетню, возникла 5-я Ворговская партизанская бригада имени С. Лазо.
В результате крупным партизанским силам удалось уйти от антипартизанской операции, которая была проведена под кодовым наименованием «Болотный цветок» с целью очищения Дорогобужского района от партизан и подразделений Красной армии.
Организация партизанских подразделений как вспомогательного элемента Красной армии
Весной 1942 года московский Государственный Комитет Обороны направил в немецкий тыл различные группы офицеров и отобранных представителей коренного населения для организации там боеспособных партизанских формирований. И уже через несколько месяцев результаты их работы стали видны – из многочисленных разрозненных партизанских отрядов с их специфическими особенностями и интересами возникли созданные по военному образцу во главе со штабными офицерами Красной армии партизанские бригады, костяк которых состоял из прошедших военную подготовку людей.
Эти бригады обычно имели численность от 1000 до 1500 человек и состояли, как и в армии, из батальонов, рот и взводов. При этом, исходя из разработанной партизанами тактики, осуществление операций, как правило, происходило посредством трех групп – боевой группы, истребительного подразделения, а также группы флангового и тылового охранения. Как и любое боевое соединение, партизанские бригады для обеспечения своей боеспособности имели разведывательные отделения (ближней и дальней разведки), конные подразделения, пехотные отделения, группы подрывников и диверсантов, отделение связи, отделение материального обеспечения и другие необходимые подразделения. В то же время свои организационные формы партизанские бригады приобретали в соответствии с планировавшимся и возможным применением, и поэтому о единой для них организационной структуре не могло быть и речи.
Для введения военной дисциплины и субординации в них было создано строгое политическое руководство, в задачу которого входило осуществление надзора за бойцами и их политического воспитания. А для того чтобы эти органы могли выполнять свои политические задачи, как следует из сводки группы армий «Север» № 790/42 от 1 мая 1942 года и дневников Ф. Гальдера, Центральный штаб партизанского движения в Москве[94] направил в бригады, организация которых была ему известна, политических комиссаров. При этом высших комиссаров фронтовых армий специальным приказом обязали вступить в тесное взаимодействие с политическим руководством партизанских частей, располагавшихся в тылу противостоящих этим армиям немецких войск.
О том, какое огромное значение советский Центральный штаб партизанского движения при Ставке Верховного главнокомандования придавал политической работе в партизанских формированиях, говорит тот факт, что принятое в октябре 1942 года решение об отмене института комиссаров в Красной армии[95] в отношении партизанских отрядов в силу не вступило. Там же, где они были все же упразднены, в январе 1943 года их восстановили специальным приказом. Причем такой свой шаг, согласно свидетельствам советских историков в труде «История Великой Отечественной войны», Центральный штаб партизанского движения обосновал в пояснительной записке, направленной в адрес Центрального комитета ВКП(б). В ней, в частности, говорилось, что при организации партизанского движения в тылу противника партия осуществляла свою руководящую роль через подпольные партийные центры, партийных уполномоченных и нелегальные партийные организации. При этом ее руководящая роль и влияние на это движение наиболее действенно может проводиться через комиссаров партизанских отрядов, имеющих такие же властные полномочия, что и командиры[96].
Следует заметить, что подобные явления в Красной армии были связаны с требованиями ее командования введения единоначалия в воинских частях. При этом, конечно, официально было объявлено, что к концу 1942 года Красная армия настолько политически укрепилась, что надобность в особом руководстве со стороны политических офицеров отпала. Однако на самом деле отношение к комиссарам изменилось вследствие опалы Л. З. Мехлиса по итогам его деятельности на Крымском фронте.
Директивой Ставки № 155 452 от 4 июня 1942 года он был понижен в звании на две ступени до корпусного комиссара и снят с поста заместителя наркома обороны и начальника Главного политического управления Красной армии. На его место был назначен более молодой партийный работник А. С. Щербаков[97], который лучше воспринимался командованием Красной армии. Этот шаг вместе с введением знаков отличия на манер царской армии свидетельствовал о возвращении офицерских привилегий и старого патриотического духа в Красной армии.
Одновременно с восстановлением института комиссаров в партизанских формированиях Центральный штаб партизанского движения обратил более пристальное внимание на все еще имевшиеся небольшие местные партизанские организации, образовавшиеся из числа местных жителей и действовавшие зачастую без взаимодействия с крупными отрядами. Как только эти организации оказывались под управлением Центрального штаба, к ним тоже направлялись руководящие политработники, а поскольку они не имели большой ценности при выполнении военных операций, то им поручалось осуществление рекогносцировки и разведки, а также продолжение деятельности по воспрепятствованию использования местных ресурсов в интересах германской экономики. Причем, как только эти отряды достигали определенной численности, в них, согласно сводке начальника контрразведки тылового района группы армий «Север» № 790/42 от 1 мая 1942 года, образовывали особый отдел НКВД для немедленной профессиональной обработки добытых разведсведений и доклада результата соответствующим инстанциям.
Организация центральных органов управления
Одновременно с предпринимавшимися усилиями по формированию партизанских бригад в Москве был восстановлен Центральный штаб партизанского движения при Ставке Верховного главнокомандования. При этом его вывели из подчинения Главного политического управления Красной армии, а руководство им 30 мая 1942 года поручили руководителю партизанского движения в Белоруссии П. К. Пономаренко. Главнокомандующим же партизанским движением 6 сентября 1942 года назначили маршала К. Е. Ворошилова.
9 сентября 1942 года вместо П. К. Пономаренко руководителем партизанского движения в Белоруссии стал П. З. Калинин[98].
Центральному штабу партизанского движения подчинили штаб партизанского движения Украины, где общее руководство осуществлял Н. С. Хрущев, а непосредственно начальником штаба был Т. А. Строкач[99], штаб белорусского партизанского движения, начальником которого являлся П. З. Калинин, а также штаб партизанского движения на Кубани во главе с П. К. Игнатовым. Они вместе с рядом других подчиненных в оперативном отношении Центральному штабу республиканских и областных штабов находились в Москве.
Наряду с ними в Москве и Подмосковье был создан целый ряд связанных с партизанским движением учреждений. Среди них – авиационное ведомство по вопросам снабжения и комплектования партизанских отрядов в тылу немецких войск, собственный партизанский госпиталь, бюро по рекрутированию добровольцев для партизанской борьбы и даже так называемая «партизанская академия», занимавшаяся развитием теории ведения партизанских действий, подготовкой руководящих кадров, а также изобретением и апробацией особых видов вооружения и техники, наиболее приспособленных для ведения партизанской войны.
По советским источникам, 30 августа 1942 года Центральный штаб партизанского движения при Ставке Верховного главнокомандования созвал в Москву командиров и комиссаров крупных партизанских соединений на конференцию по обмену накопленным опытом, где были изложены цели в новой фазе партизанской борьбы.
Об этой конференции, в частности, рассказывают в своих мемуарах П. П. Вершигора[100] и другие партизанские командиры. Согласно их воспоминаниям, на конференции наряду с постановкой новых целей борьбы особое внимание было уделено развитию партизанского движения на Украине. Для этого планировалось перебросить крупные соединения в Восточную Украину. Во второй же половине сентября 1942 года состоялось совещание с некоторыми командирами и комиссарами белорусских партизанских отрядов.
Примерно в то же время в Москве при Центральном штабе партизанского движения было образовано Политическое управление под руководством В. Н. Малина