Весной 1943 года «воинская часть № 0015» переправилась через Днепр севернее Киева и возле населенного пункта Наровля форсировала Припять. Атаковав мост длиною более 100 метров на шоссе, соединявшем Мозырь и Житомир, и уничтожив при этом его словацкое охранение в составе 40 человек, часть расположилась севернее и южнее железнодорожной линии Пинск – Лунинец – Калинковичи в районе, недавно занятом отрядами С. А. Ковпака.
Тем временем прибыло соединение А. Н. Сабурова и развернулось в районе южнее «партизанской республики» С. А. Ковпака. Его атаки стали направляться против целого ряда небольших полицейских и воинских подразделений в селах Скригалевка, Лельчицы, Стодоличи и Скородное, в которых их гарнизоны были уничтожены до последнего человека.
После совещания командиров партизанских отрядов в начале апреля 1943 года состоялось их объединенное наступление на немецкий гарнизон, располагавшийся в городе Брагин, а также операция «Сарнский крест» по выводу из строя немецких железнодорожных сетей. После удара по столь важному узлу, как город Сарны, и уничтожения мостов рядом с ним движение поездов было остановлено почти на две недели. В этих атаках принимали участие отряды С. А. Ковпака, А. С. Шушпанова и А. Ф. Федорова.
Не менее важное значение, чем марши партизанских соединений, имел также рейд по заснеженным степям Украины конного отряда под командованием Михаила Ивановича Наумова (комиссар Иван Евграфович Анисименко). Этот отряд шел по маршруту: Сумы – Полтава – Кировоград – Одесса – Винница – Киев и дальше на Житомир, нарушив железнодорожное сообщение между городами Сумы и Харьков, дав бой многочисленным немецким и союзным с Германией охранным подразделениям и уничтожив гарнизон в населенном пункте Ворожба.
В мае 1943 года в районах западнее Днепра находилась, пожалуй, самая большая концентрация партизанских сил за всю историю Второй мировой войны. Согласно отданному Н. С. Хрущевым в марте приказу к соединениям С. А. Ковпака и А. Н. Сабурова, прибыли другие партизанские части, среди которых были отряды Василия Андреевича Бегмы, Степана Федоровича Маликова и Александра Семеновича Шушпанова, а также самостоятельные отряды М. А. Кожухаря и Ф. Г. Маркова. В результате общая численность собравшихся в этой области партизан достигла около 22 000 человек. Оборудовав опорные пункты и разместив в населенных пунктах гарнизоны, они обеспечили безопасность области своего пребывания, установив в ней свою власть.
Партизаны оборудовали несколько аэродромов и стали принимать на них транспортные самолеты, обеспечивавшие их снабжение всем необходимым. При этом некоторые самолеты перед их отправкой назад загружали мясом, чтобы передать «питательный привет» остальному советскому народу.
Между тем партизаны со всей тщательностью проходили военную и политическую подготовку к грядущим крупным операциям, и уже в начале июня 1943 года соединение А. Ф. Федорова получило приказ передислоцироваться в село Лобное, чтобы контролировать окружавший его район – междуречье Стохода и Стыри, что между Пинском и Ковелем. Причем у Лобного расположился штаб и батальон охраны, а другие батальоны-отряды разошлись от него на большие расстояния, распределившись вдоль важнейшей железнодорожной линии Брест – Гомель на удалении 160 километров друг от друга.
Одновременно соединение С. А. Ковпака выдвинулось из района города Сумы и предприняло свой рейд в Карпаты, чтобы парализовать добычу нефти в Восточных Карпатах в районах поселка Бытков и села Яблоновка. Его маршрут делал крюк и пролегал через Ровно, Лемберг и Станислав[157]. При этом были атакованы немецкие гарнизоны в населенных пунктах Скалат, Галич, Солотвино и Рафаловка. Южнее же двигался разведывательный взвод Винницко-Сумского объединения партизанских отрядов, которыми командовал Яков Иванович Мельник (комиссар Дмитрий Тимофеевич Бурченко), дойдя до Каменец-Подольского.
Во взаимодействии с летними рейдами партизан из южной партизанской группировки осенью 1943 года были предприняты марши в западном направлении и белорусских партизанских отрядов. Так соединение под командованием Василия Емельяновича Самутина и Филиппа Филипповича Капусты преодолело расстояние свыше 1000 километров, пройдя от Минска в Западную Белоруссию. Одновременно с ним из Витебской области под Барановичи выдвинулся отряд «Бесстрашный», где благодаря большому притоку людей из него и отдельных партизанских отрядов имени М. В. Фрунзе, «Орел» и имени В. М. Молотова сформировали 1-ю Барановичскую партизанскую бригаду.
Осенью 1943 года начался также рейд белорусской партизанской бригады «За Родину» имени А. К. Флегонтова под командованием Федора Федоровича Тараненко, который привел соединение от Минска в район Брест-Литовска. Смоленский же полк «Тринадцать» под командованием Сергея Владимировича Гришина (комиссар Иван Арсентьевич Стрелков), который с боями прошел вдоль и поперек по тылам группы армий «Центр», расположился в окрестностях Могилева.
Следует отметить, что в ходе этих крупных партизанских передвижений отчетливо проявилось отношение русского населения к партизанам, которое было отнюдь не единодушным – если в одних местах их встречали с ликованием, то в других населенных пунктах жители занимали в лучшем случае молчаливую позицию. При этом в претворении в жизнь политических задач партизаны старались не упустить в своих пропагандистских целях ни одного предпринятого немецкими властями мероприятия. Так, введенные немцами налоги и сборы преподносились как обременительные, и одновременно в противовес утверждалось, будто бы советское правительство в этом вопросе в будущем предусматривало заметное облегчение для народа.
Если же немецкие предписания учитывали потребности населения, то в этом случае в изложении партизанской пропаганды они преподносились как совершенно недостаточные и отвечавшие сугубо эгоистическим мотивам Германии, которые временно оставались скрытыми, но были для народа неизбежно вредными. Причем, как отмечалось в сводке начальника IV управления РСХА A 1–1 В/41 о положении дел в СССР № 180 от 13 марта 1942 года, направленной в адрес начальника германской полиции безопасности и СД, подобные пропагандистские приемы использовались в отношении всех предпринятых немцами политических, экономических и религиозных мер.
При этом планировщики советской партизанской пропаганды не могли не учитывать ту радость, которую испытывало население от оживления религиозной жизни. Ведь не случайно верхушка советского руководства с началом войны тоже стала добиваться хороших отношений с православной церковью, довольно быстро разглядев, какую неоценимую помощь она могла оказать в мобилизации религиозных сил на нужды Отечественной войны. Поэтому партизаны тоже выказывали себя ревнителями религиозных традиций народа и даже сами отмечали различные церковные праздники, организуя богослужения.
То внимание, какое партизаны уделяли культовым сооружениям, производило сильное впечатление и будило надежды на будущее. В то же время нельзя сказать, что при посещении мест, где германские власти провели карательные акции, партизаны действовали только исходя из интересов повышения действенности пропаганды. Они, например, искренне водружали кресты на месте разрушенных церквей в украинских селах и выставляли возле них почетные караулы.
Довольно действенными показали себя и мероприятия, проводившиеся партизанскими отрядами в политической области. Причем целями пропаганды являлась не только активизация стоявшей вне политики части населения, но и привлечение к делу советской власти людей, поддавшихся на уловки немецких властей. Еще во время рейдов по указанию московского Центрального штаба партизанские отряды изменили свое отношение к беспощадно уничтожавшимся до той поры коллаборационистам. Поставленным немцами старостам и полицаям, как сообщалось в донесении из оккупированных восточных областей в Главное управление имперской безопасности № 43 от 26 февраля 1943 года, стали обещать прощение, если они пообещают в будущем работать в интересах партизанского движения (NO 5166 и NO 5070).
Практика безжалостных убийств сменилась на временное их похищение и доставку в партизанские опорные пункты, откуда, согласно записям от 11 марта 1943 года в приложении к журналу боевых действий штаба 24-го танкового корпуса, «обманутые и политически перевоспитанные» коллаборационисты, взяв на себя соответствующие обязательства, возвращались уже партизанскими помощниками (NOKW 2943). Такое делалось для того, чтобы устранить озлобленность населения в отношении партизан и побудить к сотрудничеству остальных «заблудших».
Кроме того, как докладывал о действиях партизан командующий 585-м армейским тыловым районом в обобщенной сводке за период с 11 октября по 1 декабря 1943 года, по приказу из Москвы партизанам под страхом смерти было запрещено предпринимать насильственное привлечение в свои ряды местных жителей без заранее составленных в установленном порядке повесток, предписывавших более позднюю добровольную явку.
В результате в глазах населения партизаны стали истинными борцами за справедливость и защитниками народа от эксплуатации и произвола германских властей. В селах начали появляться распоряжения партизан как представителей законной власти и проводиться политические собрания. В случаях же, когда местные жители оказывались в особо угнетенном положении, их призывали следовать за партизанами в районы, находившиеся под их властью. Так, в уже упоминавшемся донесении из оккупированных территорий № 43 сообщалось: «…Жители одного из сел в районе Лепеля в организованном порядке ушли в зону, подконтрольную партизанам. В других же населенных пунктах сельчане отказались вступать в контакт с партизанами» (NO 5166).
И все же жители, порой в полном составе, нередко уходили со всем своим имуществом в партизанские зоны. Там же, где к партизанам перемещалась только часть населения, складывалась весьма своеобразная ситуация, сущность которой хорошо просматривается из распоряжения командующего 16-й армией командующему 585-м армейским тыловым районом от 5 февраля 1943 года относительно операции «Зимняя сказка»