ВОЙНА В РАЮ
Поскольку весь мир — всего лишь история, лучше бы тебе выбрать историю посерьезнее, а эта быстро забудется.
Посвящается Доновану Уэлчу
Перевод с английского В. И. Грушецкого, 2024 г.
Глава 1. ЗУБРЫ
Все началось с зубров.
Мы завтракали у себя в колледже. Саймон главенствовал за столом и по привычке критиковал все на свете, держа в руках утреннюю газету.
— О, великолепно, — фыркнул он. — Такое впечатление, что мы подверглись нашествию иностранных фотографов, жаждущих бесплатно попиариться за счет старой доброй Англии! Эй, кто там на задворках: поднимайте войска! Европейские папарацци рыщут по нашей земле!
Некоторое время он еще болтал по инерции, а потом вдруг заявил:
— О! Держись! Ты только посмотри на это! — Он прищелкнул пальцами и принял довольно необычную для себя позу: спина прямая и на лице неподдельное удивление.
— На что смотреть-то? — лениво поинтересовался я. Ничего необычного не происходило, заурядный утренний ритуал с чтением газеты и ехидными комментариями, приправленными изрядно долей цинизма. Меня это давно уже не забавляло. Помычать неопределенно, пока не кончилось яйцо с тостом — больше он от меня ничего и не ждал. Таким образом я избавлялся от необходимости обращать внимание на его тирады, хотя порой и довольно забавные.
— Ты не представляешь! Какой-то шотландец обнаружил на своем участке зубра.
— Надо же! — Я макнул остаток тоста в середину яйца всмятку. Лучше бы он почитал статью о водителе лондонского метро, который не останавливал поезд и не давал пассажирам выйти. Так они и ездили по кольцевой больше пяти часов. Интересно…
— Зверь вышел из ближайшего леса и упал посреди поля. Примерно в двадцати милях к востоку от Инвернесса. — Саймон опустил газету и посмотрел на меня поверх нее. — Ты слышал, что я только что сказал? {Инвернесс — портовый город в Шотландии, расположенный на побережье Северного моря, в месте впадения реки Несс в залив Мори-Ферт. Здесь и далее примечания переводчика.}
— А как же. Каждое слово. Вышел из леса и упал рядом с Инвернессом, наверное, от скуки. Так что тебя так заинтересовало?
Саймон вытаращил на меня глаза.
— Ты что, не понимаешь, что это значит?
— Это значит, что кто-то позвонил в местное отделение королевского общества по защите животных. Подумаешь! — Я отхлебнул кофе. — Вряд ли это тянет на новость. Лучше переходи к спортивной странице.
— Ты понятия не имеешь, что такое зубр! — Он обвиняюще ткнул в меня пальцем.
— Зверь какой-то, ты же сам сказал, — возразил я. — Саймон, ну чего ты хочешь от газеты? — Я презрительно щелкнул пальцем по таблоиду. — Достаточно глянуть на заголовки. Ну что это такое? «Принцесса замечена в сексуальных связях с пришельцами!», или вот этот: «Шокирующие выходные для Бишопа в массажном салоне ʺУ турка!ʺ». Честно говоря, ты читаешь все это только в угоду своему мизантропическому взгляду на жизнь.
Он не обратил внимания на мои слова.
— Ты не имеешь ни малейшего понятия, что такое зубр. Давай, Льюис, признай это.
Я принял вызов.
— Это порода свиней.
— Неплохая попытка! — Саймон запрокинул голову и расхохотался. На лице у него появилось противное лисье выражение, с которым он обычно высмеивал чье-то невежество. Саймон был мастером презрения, насмешек и вообще обидных шуток.
Я не собирался ему подыгрывать, поэтому вернулся к своей газете и сунул в рот остаток тоста.
— Как ты сказал? Свинья? — Он снова засмеялся.
— Ну и ладно! Так что такое зубр, скажите пожалуйста, профессор Ронсон?
Саймон сложил газету пополам, а затем еще раз, и помахал перед моим носом.
— Так вот, чтобы ты знал: зубр — это разновидность быка.
— Подумать только, — выдохнул я в притворном удивлении. — Бык, говоришь? И он упал? О боже, чего только не придумают газетчики! — Я зевнул.
— Может, придумка и неплохая, вот только этот конкретный бык вымер несколько тысяч лет назад. А вот во времена ледникового периода их было полно.
— Вымер, значит? — Я покачал головой. — Это же надо такое придумать! По-моему, единственное, что тут вымерло — это твой врожденный скептицизм.
— «Последние зубры вымерли в Британии незадолго до высадки римлян, хотя некоторые из них могли дожить на континенте примерно до шестого века», — внушительно произнес он.
— С ума сойти! — Я пожал плечами.
Саймон ткнул мне в лицо газету, сложенную так, что на переднем плане оказалась плохо пропечатанная фотография большой черной кучи, которая, вообще-то, с одной стороны могла относиться к млекопитающим, а с другой стороны могла быть чем угодно. Рядом с кучей стоял довольно мрачный мужчина средних лет. В руках он держал не то косу, не то какой-то другой сельскохозяйственный инвентарь, каким-то образом связанный с черной кучей рядом с ним.
— На редкость пасторально! Мужчина стоит рядом с кучей навоза и держит какое-то орудие своего труда. Этакая домотканность, — усмехнулся я, подражая самому Саймону.
— Так! Это вовсе не навозная куча, это и есть зубр, а фермер держит в руках его рог.
Я присмотрелся к фотографии и действительно различил голову крупного животного над огромными покатыми плечами. Судя по размеру рога, его обладатель был раза в три-четыре побольше обычной коровы.
— Не настоящая фотография, — заявил я.
Саймон поцокал языком.
— Ты меня разочаровываешь, Льюис. Слишком цинично для такого молодого человека.
— Ты же не веришь в эту сфабрикованную чушь? — я ткнул пальцем в газетный лист. — Они давно наловчились делать такие снимки и теперь производят их тоннами!
— Что ж, — признал Саймон, взял свою чашку и заглянул в нее, — возможно, ты прав.
— Держу пари, что я прав, — воскликнул я и, как выяснилось, поспешил. Я должен был знать его лучше.
— И все же проверить не помешало бы. — Он поднял чашку и осушил ее одним глотком. Затем, словно приняв решение, положил обе руки на стол и встал.
Взгляд у него был хитрый. Я хорошо знал, что это может означать.
— Надеюсь, ты не серьезно?
— Напротив, я совершенно серьезен.
— Даже не думай!
— Да почему же? Это будет замечательное приключение.
— Нет, нет и нет! Сегодня днем у меня встреча с моим адвокатом. Этого мне вполне хватит.
— Нет уж, я хочу, чтобы ты ехал со мной, — настаивал Саймон.
— А как же Сюзанна? — привел я неотразимый аргумент. — Ты же собирался с ней обедать.
— Сюзанна поймет. — Он резко откинулся на спинку стула. — Поедем на моей машине.
— Но, послушай, Саймон, что за нелепость — гоняться за каким-то быком! Это как круги на полях, которые всех взбудоражили в прошлом году. Обман, ты же помнишь. Кроме того, у меня есть работа, да и у тебя тоже.
— Поездка за город пойдет тебе только на пользу. Свежий воздух. Стряхнешь с себя паутину. Надо же позаботиться о душе когда-нибудь. — Саймон быстро вышел в другую комнату. Я услышал, как он набирает номер телефона и говорит в трубку: «Послушай, Сюзанна, насчет сегодняшнего дня… Ты меня прости, сердечко мое, тут кое-что случилось… Да, как только вернусь… Да, в воскресенье, я не забуду… Все, сердце мое, ничего со мной не случится… Будь здорова!» Он положил трубку и снова набрал номер. «Это Ронсон. Мне сегодня утром понадобится машина… Да, хорошо, через пятнадцать минут. Спасибо».
— Саймон! — крикнул я. — Я никуда не хочу ехать!
Вот так я и оказался в Сент-Олдат дождливым пятничным утром на третьей неделе семестра. Капля дождя успела проложить дорожку по моему носу, пока мы ждали машину. Меня занимал только один вопрос: как он это сделал?
Оба мы были аспирантами, Саймон и я. Жили в одном номере общежития. Но если Саймону достаточно было лишь распорядиться, чтобы ему подали машину, то я даже швейцара не мог уговорить, чтобы он выкатил мой велосипед, пока я почту проверяю… Я думаю, у социального статуса есть свои привилегии.
На этом пропасть между нами не заканчивалась. В то время как я был чуть выше среднего роста и телосложения, то есть слегка худощавым, Саймон был высоким и царственно стройным, мускулистым, подтянутым — то есть имел телосложение олимпийского фехтовальщика. Я смотрел на мир лицом изрядно простоватым, некоторые черты которого можно было бы назвать даже люмпеновскими, а сверху их венчала шевелюра цвета скорлупы старого грецкого ореха. Совсем другое лицо было у Саймона: острые, четкие и чистые линии, густые, темные, вьющиеся волосы, которые почему-то восхищают женщин. У меня глаза мышиного цвета, у него — ореховые. Мой подбородок не выделялся совершенно, а у него — решительно выступал вперед. Когда мы вместе появлялись на публике, многие вспоминали рекламу витаминов «До и после». Короче, Саймон обладал яркой внешностью, этакой суровой мужественностью, приводившей в восторг представителей обоих полов. Моя же внешность… Говорят, со временем такие черты становятся лучше, но я сомневался, что проживу так долго, чтобы этого дождаться.
Другой бы позавидовал тому, сколь щедро одарила природа моего друга, но я спокойно принял свою судьбу, и в общем-то был доволен. Ну ладно, я тоже немного завидовал, но вполне умеренно.
Так или иначе, мы оба стояли под дождем, мимо проносились машины, автобусы выплевывали промокших пассажиров на оживленный тротуар вокруг нас, а я продолжал вяло сопротивляться.
— Ну пойми, это же глупо. По-детски и безответственно. И вообще безумие какое-то.
— Ты, конечно, прав, — приветливо соглашался он. Дождь капал с козырька его водительской кепки и стекал по непромокаемой охотничьей куртке.
— Нельзя же просто вот так все бросить и гонять по стране из-за какой-то прихоти. — Я скрестил руки под своим пластиковым плащом. — Просто в толк взять не могу, как я дал себя уговорить!
— Это все мое неотразимое обаяние, старина. — Он обезоруживающе ухмыльнулся. — У нас, Ронсонов, этого добра полно.