Быстрое погружение в трясину отчаяния сопровождалось столь же быстрым расстройством психики. Я плохо спал. Странные сны беспокоили меня: зеленые люди и вымершие быки буйствовали в моей спальне; я блуждал по темному лесу, а земля разверзалась у меня под ногами, и я летел куда-то вниз; меня выслеживали и тыкали в меня древними копьями; в лесной чаще выли волки — тревожные образы таяли после пробуждения, сон не приносил отдыха.
Я знал причину: это совесть пыталась привлечь мое внимание. С того момента, как я залез в пирамиду и понял, что Саймон исчез, мое подсознание вступило в рукопашную схватку с моим разумом. Приходилось признаваться самому себе, что там и в самом деле произошло нечто, а я абсолютно ничего не сделал из того, что надо было бы сделать.
Однако не только исчезновение Саймона мучило мой рассудок. Какова причина этого исчезновения? Куда он делся? Вот вопрос на миллион долларов. И, похоже, я знал ответ. Но он мне не нравился.
Я бы и дальше предпочел вариться в собственном соку, лишь бы не признавать правду. Природа давно научилась справляться с забавными играми, которые так нравятся человеку. Она называет это нервным срывом.
Я начал видеть странные вещи. Первый случай произошел ранним утром. Я провел еще одну бессонную ночь и решил прогуляться вдоль реки. Миновав двор, я пошел по переулку, ведущему к лугу и набережной. В это время там заведомо никого не было, но когда я проходил мимо поля, где пасется скот колледжа, я увидел большую серую гончую, бегущую по пастбищу под углом к моему курсу.
Сначала я не обратил на нее внимание, ведь вокруг полно собак. Но когда собака приблизилась, она оказалась размером с пони. Да и на собаку животное не очень-то походило. У него была короткая вьющаяся шерсть и чрезвычайно длинные ноги, которые с поразительной скоростью несли его вперед. И эта тварь приближалась ко мне. Я остановился и в изумлении смотрел, как она перемахнула забор для скота, не замедляя бега. Нужный мне переулок начинался всего в нескольких ярдах отсюда. И тут пес, если это был пес, конечно, заметил меня. Он развернулся, прижал уши, обнажая невероятно длинные клыки, и зарычал.
Я стоял как вкопанный, сердце у меня колотилось. Собака рычала громко и грозно, шерсть у нее на спине встала дыбом. А я словно прирос к земле, слишком испуганный, чтобы шевелиться. Тварь, не переставая рычать, свернула в переулок и умчалась прочь. Туман от реки моментально скрыл ее. Но я успел заметить на шее собаки странный ошейник из железной цепи — явно старинной работы, с квадратными звеньями ручной ковки.
Несмотря на то, что я никогда в жизни не видел такой огромной собаки, я успокоил себя мыслью о том, что она просто сбежала у кого-то из конуры. Именно так, и никак иначе.
Несколько дней спустя я сидел у окна и пил чай. На улице шел дождь. Я выглянул во двор и заметил на лужайке что-то коричневое и лохматое. В сумерках я не сразу понял, что вижу. Мне показалось, что это свинья, но она не очень походила на знакомых мне свиней… Тело длинное, худое, шерсть темно-рыжего, даже, скорее, просто коричневого цвета, изогнутые клыки, торчавшие по бокам узкой морды, хвост, самое главное — хвост, который торчал вверх на манер флагштока.
Я прижался лицом к стеклу, и оно тут же запотело, а когда я протер окно, там никого уже не было. Но что-то я определенно видел.
На следующий день на Терл-стрит я встретил волка.
В тот день я устал сидеть взаперти, и уже совсем вечером решил выйти на улицу. Фонари горели, некоторые магазины уже закрылись. Я отправился на крытый рынок. Мне надо было взять хлеба. На обратном пути я свернул на Терл-стрит, это такая кривая улочка, где с одного конца не видно второго. Итак, я свернул на нее и у меня тут же начало покалывать в голове — как будто кто-то с неприязнью смотрел мне вслед. Я прошел несколько ярдов, и ощущение покалывания распространилось по всему затылку и лопаткам. Не иначе как злые глаза сверлили спину. Не скрою, я испугался. Мне показалось, что я слышу слабое царапающее пощелкивание позади себя.
Я прошел еще несколько шагов, прислушиваясь к этому странному звуку, после чего, совершенно убежденный, что за мной следят, резко обернулся.
Мне никогда не приходилось видеть настоящего живого волка и в первый момент я подумал, что это очередная большая собака, но затем заметил взлохмаченную шерсть и большие бледно-желтые глаза. Он шел, низко опустив голову и склонив длинную морду к самой земле, словно шел по следу. Когда я остановился, животное тоже остановилось. Не было сомнения, что оно преследовало именно меня. Футах в десяти я приметил дверь фотомагазина и мне очень захотелось заскочить туда. Я сделал осторожный шаг к двери. Волк напрягся. Я услышал звук, похожий на пересыпание гравия в котле, и понял, что это зверь рычит. Вот так мы и стояли, глядя друг на друга футов через пятнадцать-двадцать. Я уже совсем решил метнуться к магазину, но тут дверь распахнулась, и кто-то вышел. Я протянул к человеку руку и хрипло предупредил: «Подождите!», но парень видно принял меня за нищего, собирающегося попросить мелочь, и решительно прошел мимо. Когда я обернулся, волк бежал по Терл-стрит в сторону Брод-стрит. Я видел, как его тощие бока отливают серебром в свете уличных фонарей, а потом он исчез.
Я подумал и объяснил себе, что на самом деле ничего я не видел, просто слишком перенервничал из-за встречи с большой собакой. Но на следующее утро Daily Mail опубликовала статью о волке на улицах Оксфорда. Свидетелей было много. Вызвали полицию и службу контроля за животными, но они зверя не нашли. Высказывалось предположение, что зверь сбежал из чьего-то личного зверинца и подался в сельскую местность.
Это все хорошо, но после этого я боялся выходить из комнаты три дня — опасался, как бы не увидеть еще чего-нибудь неподобающего. А когда я набрался смелости снова выйти на улицу, почти сразу же сошел с тротуара на Хай-стрит перед автобусом Oxford Experience. И меня сбили. Ну, не совсем сбили — туристические автобусы едут медленно, а водители умеют осторожно сбивать неосторожных пешеходов.
Происшествие пошло мне на пользу. Я лежал на улице… видел круг лиц над собой… и понимал, что сегодня это был автобус, а завтра будет поезд. А может, падение с высокой крыши… Так стоило ли отрицание действительности моего здравомыслия, моей жизни?
Взгляд из сточной канавы — это уникальный взгляд на жизнь. Когда полицейский, который помог мне подняться на ноги, спросил: «С тобой все в порядке, сынок?», мне пришлось рассмотреть этот вопрос во всех философских аспектах. Нет, решил я, со мной точно не все в порядке. И никакая логика, никакое воображение здесь ни причем.
Остаток дня я провел, бродя по улицам, и на душе у меня было очень паршиво. Я затерялся в привычном потоке пешеходов и просто плыл по течению. Я бесцельно наблюдал за рисовальщиками мелом, за уличными музыкантами, не обращая внимания на то, что они рисовали или играли. Я понимал: что-то происходит. Я знал, что это как-то связано со мной. Я также знал, что больше не смогу противостоять этому. Но что я должен делать? Что от меня требовалось?
Эти и другие едва сформировавшиеся вопросы занимали меня весь день. И когда я, наконец, сдался и направился домой, уже почти стемнело, сначала накрапывал, а потом пошел как следует дождь. Улицы опустели. Возле здания «Карфакса» я остановился перед светофором, хотя машин на улице не было. Под дождем мокнуть было глупо, и я зашел под ближайший навес.
Пока я стоял там, ожидая, когда загорится зеленый, меня охватило странное чувство. Внезапно закружилась голова и ослабели колени, было такое ощущение, словно в любую секунду я могу потерять сознание. «Возможно, автобус ударил меня сильнее, чем показалось сначала, — подумал я. — Возможно, я что-то повредил внутри…» Я взялся за голову, с трудом глотнул воздух и понял, что не могу дышать.
Тротуар под ногами, как мне показалось, вспучился. Я взглянул вниз, и сердце пропустило удар. Ибо я стоял в центре замысловатого кельтского круга, нарисованного мелом на тротуаре. Какой-то уличный художник нарисовал узор-лабиринт, окруженный узловатой рамкой из переплетающихся цветных линий. Я часто видел рисунки на тротуарах, портреты и пейзажи. Но такое мне не попадалось. Почему он нарисовал именно кельтский лабиринт?
Я стоял, схватившись за голову, глядя на замысловато переплетающиеся линии лабиринта. Светофор давно переключился, сверху сыпал дождь. А я все смотрел, не в силах пошевелиться, пойманный в этот заколдованный круг. Наверное, я еще долго стоял бы так, если бы какая-то добрая душа не обратила на меня внимание. Я почувствовал легкое прикосновение к своему локтю и услышал рядом участливый голос.
— Позвольте, я вам помогу.
Я повернул голову и оказался лицом к лицу с седовласым пожилым джентльменом, одетым в соответствии с представлением Central Casting о стареющем деревенском сквайре, в шляпе и с черной тростью {Американская кастинговая компания. Занимается подбором статистов и дублеров. Основана в Лос-Анджелесе в 1925 году, а в 21 веке дополнительные офисы открылись в разных городах, в том числе и в Англии.}.
— Н-нет, спасибо, — сказал я ему. — Я в порядке. Спасибо.
Но мой локоть не отпускали.
— Простите, мне все же кажется, вам нужна помощь, — настаивал он. Он указал тростью на рисунок на тротуаре и даже трижды постучал по нему. По этому простому, но тем не менее обдуманному действию я понял, что наша встреча — не простая случайность и передо мной не обычный прохожий. Он что-то знал.
— Думаю, мне лучше проводить вас домой, — сказал он мне. — Идемте.
Я беспомощно смотрел на ноги, потому что все еще не мог заставить их шевелиться.
— Не беспокойтесь, — сказал пожилой джентльмен. — Пойдемте.
Его слова освободили мои ноги, и я легко вышел из круга. Мы перешли улицу, и на другой стороне мне стало неловко.
— Спасибо, — сказал я, ступая на тротуар. — Правда, весьма вам признателен. Я в порядке. Знаете, у меня просто немного закружилась голова. Я тут на днях уд