Саймон слушал, глядя в землю. Он ничего не сказал; просто кивнул и сорвал пару травинок, которые начал катать между ладонями. Я не очень понимал, слышал ли он меня вообще, и если да, то что думает по этому поводу.
— Ты меня услышал, Саймон?
— Да, да, услышал. — Он взглянул на меня и нетерпеливо отбросил травинки. — Так в чем проблема?
— Ни в чем, — поперхнулся я. — Все просто замечательно. Лучше не бывает.
— Тогда почему ты такой грустный?
— Я думал, ты будешь рад меня видеть. Я тебя чудом нашел. И вообще, до сих пор не могу поверить, что я здесь.
— Они там скучают по мне? — не слишком заинтересованно спросил он.
— Еще бы! Твои родители обеспокоены. Думаю, тебя уже полиция ищет. Еще немного, и тебя объявят пропавшим без вести. Говорю же, чем скорее мы вернемся, тем лучше будет для всех.
Саймон отвел взгляд. Я думал, он что-нибудь ответит. Вместо этого он начал рассказывать мне о том, что случилось с ним после перехода.
— Поначалу было тяжеловато, — говорил он, и я снова заметил его отстраненный взгляд. — Когда я только попал сюда, стоял конец лета, можно было найти кое-какие ягоды и плоды, чтобы поесть. Когда Ллвидди нашли меня, я бродил по холмам… понятия не имею, как долго, наверное, не меньше недели. Охотники наткнулись на мой лагерь у реки. По одежде и всему прочему они сразу поняли, что я чужой, и потащили меня к принцу. Главный Бард взглянул на меня и с ходу объявил гостем из Потустороннего мира. Можешь представить, какой тут переполох случился…
Я кивнул, хотя и не представлял ничего подобного. Я и про себя-то не мог поверить. Хотя провел уже несколько часов в этом странном мире.
— Меня приняли в племя на правах почетного члена, — продолжал Саймон. — Но ни статуса, ни имени у меня не было.
— Почему? Ты же мог назвать свое имя?
— Здесь это так не работает. Имя надо заслужить. И я успешно двигаюсь к этому. Поверь, имя у меня будет громкое!
Я вспомнил древнюю кельтскую практику. Имя человеку дают лишь после какого-нибудь подвига или особого поступка. Кроме того, человек вообще не склонен был называть свое имя первому встречному-поперечному. Многие герои легенд хранили свое настоящее имя в тайне, никогда и никому его не называя, чтобы враг не узнал его и не мог причинить вред носителю.
— И как же они тебя назвали? — заинтересованно спросил я.
— Сильфену. Найденыш. Меня же нашли у реки. Победа над предводителем Круин сегодня здорово помогла бы. — Он пожал плечами и добавил: — А-а, неважно. Будут еще шансы.
— Они сделали тебя воином?
— Нет, это я сам выбрал. Здесь это вообще самый быстрый путь к вершине. У воина высокий статус, он может приходить и уходить, когда ему вздумается. У воина только и забот, что охота и сражения. В награду — золото и слава.
— Звучит здорово, — кивнул я. — Только ведь их убивают. И некоторых довольно быстро.
— Если не везет, — согласился он. — Но мне пока везло. — Он как-то недобро ухмыльнулся. — Между прочим, ты тоже воин, не забывай.
— Спасибо, что напомнил. — Я не собирался оставаться здесь надолго, тем более принять участие в очередной битве вроде той, свидетелем которой я стал. Поэтому я постарался сменить тему. — А зачем ты выбросил мои часы?
Саймон рассмеялся.
— Вот уж ни к чему, чтобы тебя видели с ними. Время здесь мало значит.
— Где здесь, Саймон? Где мы вообще? Что это за место?
— Это Каэр Модорн, — сказал он, вставая. Он подпоясался широким тканым поясом с зелеными и черными полосами. — Пойдем. Покажу тебе окрестности.
Мы прошли через лагерь, и я заметил, что в каэре совсем нет женщин. Я поделился наблюдением с Саймоном.
— Конечно нет, — кивнул он. — Мы же простой рейдовый отряд. Женщины в таких прогулках не участвуют.
— Но в другое время они есть?
— Еще увидишь, — он иронически поднял одну бровь.
Мы дошли до выхода и направились по узкой тропинке ко рву за деревянной стеной. Впереди под нами текла широкая река, которую мы пересекли ранее.
— Это река Модорн, — объяснил Саймон. — Здесь проходит восточная граница земель Ллвидди. На другой стороне, там, где мы сегодня сражались, находится земля Круин.
Мы прошли еще немножко. Я повернулся в том направлении, куда указывал Саймон, и увидел в туманной дали, окаймленной холмами, серебристый блеск еще одной реки.
— За теми холмами на северо-западе находится Мир Ллвидан, большой залив.
Обходя каэр, я заметил, что земля изменилась, превратившись в неровное предгорье, переходящее в плато. За ним виднелись острые зубцы гор — ряд за рядом уходящие вдаль и теряющиеся в облаках и голубом тумане.
— Это Кетнесс, — махнул рукой Саймон. — В самом сердце Кетнесса расположена каменная крепость Ллвидди. Другой такой нет. Она называется Финдаргад, там древнее место клана.
Я всмотрелся в сплошные ряды гор на горизонте, а затем мы двинулись дальше. Когда мы остановились в очередной раз, я опять увидел пологие холмы и широкую речную котловину, а за ними — леса и леса.
— Там на юге, — сказал он, указывая на извилистое русло реки, — лежит Сихарт, дворец и крепость Мелдрона Маура. Отсюда, от Финдаргада на севере и Сихарта на юге он правит большей частью Запада.
— Запада чего? — спросил я.
— Придейна, — ответил он. — Одного из трёх миров. Остальные — Каледон на севере и Ллогрис на юге.
Из старых легенд мне были знакомы эти названия.
— А все эти три мира вместе, как они называются?
Саймон смотрел вдаль.
— Это, — он обвел рукой грандиозную панораму, — Альбион.
— Альбион, — повторил я и подумал, что названия из Потустороннего мира известны и в явленном мире. — Историческое место. Слушай, почему в Потустороннем мире такие знакомые названия?
— А почему нет? — Кажется, Саймон удивился.
— Ну, странно же, что здесь известно классическое название?
— Это же ты у нас специалист по кельтам. Вот и думай. Я просто сказал тебе, как здешние люди зовут это место.
В древности британцы называли свой остров Альба, и для многих он до сих пор оставался Альбой. Старый Неттлс был прав, а я ошибался — или, скорее, наоборот: это не история Потустороннего мира; скорее, история явленного мира имеет потустороннюю основу.
Эта ошеломляющая мысль мелькнула и сгинула. Но на короткое мгновение до меня дошло: Альбион и есть первобытный архетип кельтского мира.
Сеть, связывающая миры, широка. Если верить Неттлсу — а он до сих пор меня не обманывал — то Альбион был Формой Форм, первоначальным образцом всего, что вылилось в создание уникального и величественного чуда, известного под названием Кельтского духа. Наверное, сходных черт обнаружится еще немало, так что удивляться нечему.
Наша экскурсия завершилась, и мы вернулись в каэр. Воины, которым не хватило волнений битвы, затеяли поединки: семь пар выясняли отношения в ринге. Насколько я понял, нужно было поднять противника в воздух любыми возможными способами и повалить его на землю. Проигравшие выбывали, а победители сходились друг с другом. И вот уже два последних претендента встали напротив друг друга. Народ азартно делал ставки.
Пример подал принц. Все прочие бросились заключать ставки. Шум стоял такой, что я думал, до драки дойдет. Но все очень быстро успокоилось, как только воины начали сближаться.
Двое на ринге шли по кругу, осторожно ступая на носки босых ног, блестя смазанными маслом телами. Масло затрудняло захват; к тому же смотрелось это красиво. Тела воинов были словно изваяны из полированного мрамора. Думаю, лучшие греческие статуи не выглядели столь изящными, как бойцы на ринге. Этакое подвижное совершенство. Один темноволосый, другой светловолосый, но оба безупречны.
Они медленно обходили ринг, постепенно сближаясь. Внезапно светловолосый воин сделал нырок вперед и быстро обхватил колени противника. Темноволосый сцепил руки и ударил нападавшего между лопаток. На мой взгляд, такой удар мог бы свалить быка.
Светловолосый рухнул на одно колено, но хватки не ослабил. Соперник теперь нанес удар в живот; воин застонал и согнулся пополам. Его оторвали от земли — совсем немного, но достаточно, чтобы вывести из равновесия. И оба упали. Однако в последний момент светловолосый извернулся и приземлился прямо на противника, не коснувшись земли. Схватка завершилась. Победа досталась светловолосому.
Толпа взорвалась свистом, криками и насмешками. Похоже многие ставили на темноволосого, и были недовольны исходом поединка. Однако вскоре порядок восстановился. Кольца и браслеты перешли из рук в руки, броши, ножи и копья обрели новых владельцев. Победители повеселели, проигравшие сохраняли достоинство. Казалось, все остались довольны.
На ринг вышли еще семь пар, в результате остались двое, а потом — один победитель. Я боялся, что так будет продолжаться всю ночь, но вскоре толпа разошлась. По всему лагерю запалили костры, на вертелах жарилось мясо. Но перед началом еды подали выпивку: большие кувшины бледно-янтарной жидкости, которую я принял за эль; ее разливали по самым разным сосудам, в общем, у кого что нашлось.
В нескольких местах установили большие чаны. Воины толпились вокруг них со своими плошками, мисками, рогами, то и дело зачерпывая пенистый напиток. Саймон притащил меня к ближайшему чану. Здоровенный парень с длинными каштановыми локонами, в желтом кожаном фартуке, сунул мне медный стакан, внимательно посмотрел и показал рукой международный жест, предлагая выпить.
— Это пивовар. Он хочет, чтобы ты попробовал его продукт, — объяснил Саймон. — Пей!
— Ваше здоровье! — Я поднес стакан к губам. Запах пива, но вкус отличался. В нем присутствовала острота и кислинка. Я вежливо отпил из стакана, чихнул и подавился одновременно — напиток оказался неожиданно крепким. Как я не старался, сдержаться не удалось и брызги из моего рта попали на фартук пивовара.
Видимо, он счел это признанием своего искусства. Во всяком случае, он громко рассмеялся и так огрел меня по спине, что я расплескал половину своего стакана. Пиво проложило дорожки по засохшей крови у меня на теле и потекло по животу. Это еще больше рассмешило пивовара. Он запрокинул голову и громко захохотал.