Трудился усердно. Поражения учили меня хитрости; неудачи — находчивости. Ушел страх. Я стал неумолимым и, как следствие, пришла смелость. Я жил жизнью воина, и я стал воином. В конце концов каждый мой нерв и каждое сухожилие, каждая кость и каждая мышца с пугающей точностью стали подчиняться воинскому искусству. И со временем я стал частью отряда, свободным от гнева и страха, чьи движения — чистейшая радость, каждое состязание стало лишней возможностью продемонстрировать мастерство.
Шесть лет ушло на постижение этой науки. Шесть лет пота, напряжения и борьбы. Шесть лет дружбы. Шесть лет прекрасного солнца Гида и холода Соллена. Шесть лет, от Белтайна до Самайна, и в конце концов я стал не последним среди моих товарищей.
Седьмой год мало отличался от остальных. Разве что иногда наступал момент, когда я вспоминал, что мое время на Инис Скай подходит к концу: скоро я вернусь в Придейн, чтобы служить Великому королю Мелдрону Мауру. Я считал дни и жалел о каждом из них, потому что это приближало время отъезда.
Я не хотел покидать остров: настолько нестерпимой представлялась мне мысль о том, что никогда уже я не смогу наслаждаться нежной компанией Гэвин, никогда больше не буду нестись галопом с Гован, никогда больше не услышу песен Гвенллиан. Сестры стали мне дороже собственного сердца; я скорее выдерну его из груди, чем оставлю их.
Но что я мог сделать? Все проходит. Весной придет корабль и заберет меня отсюда. Но для опасений была и другая причина. Вернувшись ко двору Мелдрона, я вернусь также к Саймону, а значит к нашей старой проблеме: поискам пути в мир, из которого мы пришли.
Теперь я хотел вернуться в явленный мир не больше Саймона. Я понимал его. На Инис Скай узы, связывавшие меня с моим собственным миром, истончились и отпали. Я не заметил, как они ушли; просто перестал о них думать. С каждым днем явленый мир тускнел, становился менее реальным, пока не стал казаться призрачным, подернутым серым туманом. Теперь я хотел остаться здесь, чего бы это ни стоило. И вот в конце седьмого года за мной пришел Тегид.
Как-то холодным утром я стоял на скалистом утесе, смотрел на залив и на приближающийся корабль. Он привезет на остров дочерей Скаты, а когда утихнут холодные шторма Соллена, заберет меня. Целых три сезона я страдал без дочерей Скаты. Но вот они вернулись, и мне не терпелось увидеть их.
Я сел в седло и погнал лошадь по горной тропе от обрыва к причалу. Многие младшие ученики уже стояли на берегу, с нетерпением ожидая возможности уехать домой. Они очень скучали по клану и родным; в их глазах отчетливо читалась тоска по дому. И мне было интересно: а что видится им в моих глазах?
Корабль подходил неторопливо. Вскоре я уже мог различить на носу корабля фигуры дочерей Скаты. Я видел Гэвин, махавшую нам; Гован смеялась; волосами Гвенллиан играл морской ветер. А потом… потом я стоял по колено в воде, подтаскивая корабль к причалу, и тянул руку, чтобы первым помочь спуститься дочерям Скаты. Гэвин взяла меня за руки и поцеловала. Сладкое теплое дыхание касалось моей шеки.
Гован тоже одарила меня поцелуем.
— Я скучала по тебе, Ллид, — легко произнесла она. — Дай-ка я посмотрю на тебя.
— Что за нужда? Я не изменился. Но вот оголодал серьезно, пока вас не было.
— Ах ты мошенник! — она рассмеялась и снова поцеловала меня.
И тут я увидел Тегида, шагающего среди мелких волн прибоя с высоко поднятым дубовым посохом.
— Из тебя сделали воина! — крикнул он еще издали.
— Тегид! — завопил я, — неужто это и впрямь ты?
— Вот и я глазам не верю, — сказал он, походя и обнимая, как родного. — Я же оставлял здесь совершенно другого человека! Мелдрон Маур будет рад, когда я доставлю тебя ко двору.
Я понял, что он хотел сказать мне приятное, но одновременно понял, зачем он здесь. Радость от встречи с другом пропала. Я тяжело сглотнул.
— Когда? — спросил я. Мои надежды перезимовать на острове рухнули.
— Сегодня вечером, — ответил Тегид. — Мы уйдем с приливом. Вижу, ты огорчен.
День был ясным, но меня он совершенно не радовал. Солнечное тепло умерло в тоске на пороге моей души. Ничего я не нажил, и все же чувствовал себя так, словно у меня украли самое дорогое. На острове Скаты я жил полной жизнью. Никогда и нигде я не жил так. Суровая воинская школа показала мне, что значит быть живым. Теперь все кончилось, и мне казалось, что это кончилась моя единственная жизнь.
— Мне бы тоже хотелось перезимовать здесь, — сказал Тегид. — Однако пойдем. Попрощаешься. Я позабочусь о твоих вещах.
Те, кто кончает обучение у Скаты, должны подать запрос на выезд. Если, по мнению Скаты, воин овладел всем, чем должен был овладеть, она подарит ему оружие. Обычно это превращалось в радостную церемонию, но сегодня сердце у меня не лежало к веселью. Я не хотел покидать остров.
Все же пришлось подняться в каэр, где уже собрались мои товарищи-воины. Они пришли попрощаться со мной. И Кинан, конечно, тоже был здесь. Он первый окликнул меня еще издали.
— Ллид! Мы же вместе поплывем, да? — Его румяное лицо сияло от удовольствия. Он давно ждал этого дня и с трудом мог поверить, что он наконец наступил. — Говорят, в Альбионе проблемы и мы можем понадобиться. — Он, наконец, обратил внимание на мою мрачность. — Эй, что это с тобой?
— Я надеялся еще здесь побыть, — тихо ответил я.
Хотя мы и были друзьями, Кинан не мог понять причину моих страданий.
— Мы же будем командовать воинами! Это честь! Мелдрон Маур — великий король; ты получишь много золота на службе ему. Ты увидишь.
В этот момент шкура на двери откинулась и Кинана пригласили внутрь. Он решительно шагнул вперед. За шесть лет пребывания на острове он обрел уверенность в своих действиях. Все видели уже не того юношу, которому приходилось то и дело думать о том, как он выглядит в глазах окружающих. Он стал намного спокойней. Отец хотел от него совершенства, и он стал совершенным. Мне нравилось думать, что я помог ему. Прежде всего, мы с Кинаном стали братьями по оружию, а эта связь сильнее смерти.
Что толку сидеть с остальными и ждать? Я предпочел прогуляться по крепости, в последний раз навестить памятные места, например, тренировочное поле, столь обильно политое моей кровью и потом.
Здесь меня отыскала Гэвин. Она пожелала мне удачи и добавила, что лишилась хорошего партнера по гвиддвиллу.
— Я буду скучать за доской. Ты стал достойным соперником.
— И я буду скучать, Гэвин, — сказал я, надеясь еще на пару добрых слов.
Она с улыбкой покачала светлой головой, заставляя крошечные колокольчики слегка зазвенеть. — Скучать, может, и будешь, но сильно меньше, чем полагаешь. Зимой при дворе Великого Короля собирается столько девушек Сихарта, что ты мигом забудешь меня.
— Но я хотел попросить у тебя что-нибудь на память…
— Например? — ее губы изогнулись в лукавой улыбке.
— Хотя бы пару твоих чудных локонов, — я сказал это, почти не думая.
Гэвин рассмеялась.
— Бери, если хочешь. — Она стояла передо мной, положив руки на бедра, и ждала, пока я отрезаю кончик косы. Критически посмотрев на мою добычу, Гэвин выдернула из края плаща длинную нить и обмотала волосы, чтобы коса не расплелась. — Ну вот и все, — сказала она, заправляя подарок мне за пояс, — тебе пора.
Мы с Гэвин рука об руку пошли обратно к дому, где Ската прощалась со своими подопечными и отправляла их навстречу судьбе. Откинув бычью шкуру, заменявшую дверь, она поманила меня внутрь.
Наклонившись в дверном проеме, я вошел. Комнату освещали только две жаровни — по одной с каждой стороны походного стула на трех ножках, на котором сидела Военный Предводитель Инис Скай.
На плечи Скаты был наброшен алый плащ, отделанный золотом. На плече красовалась большая брошь из золота с изумрудами. Голову покрывал шлем из полированной бронзы, инкрустированный золотым и серебряным узором; из-под него выбивались светлые локоны. На запястьях золотые браслеты — дары благодарных королей и принцев, которым она служила. Позади стояли два копья с серебряными наконечниками. Скрещенные древки перевязывал золотой шнур. Ногами она упиралась на большой круглый щит из бычьей кожи с бронзовым выступом и ободком со спиральной гравировкой.
Гвенллиан стояла в стороне, в тени. Она заметила меня, приподняла бровь, когда я взглянул в ее сторону, но ничего не сказала. Я подошел к нашей прекрасной Pen-y-Cat и коснулся лба тыльной стороной ладони в знак уважения.
Ската начала с ритуального вопроса:
— Зачем ты пришел?
— Я пришел просить о даре, военачальник, — ответил я как предписывал ритуал.
— Что ты хочешь получить, сын мой?
— Твое благословение, Pen-y-Cat. — Слова застревали у меня в горле.
— Куда ты пойдешь, сын мой? — мягко спросила она, будто настоящая мать, расстающаяся с сыном.
— Вернусь к очагу моего короля. Ибо я обязан служить ему и присягнуть тому, кто будет мне помощью и защитой.
— Если ты хочешь жить как воин в королевском зале и связать свою жизнь с королем, сначала свяжи свое сердце с теми, кто будет служить тебе.
— Назови их, — ответил я, — и я сделаю все, чтобы связать сердце и жизнь с теми, кто служит мне.
Ската протянула руку Гвенллиан, и та быстро подошла к ней. Я увидел, что в левой руке она держала меч, а в правой — копье. Она положила меч на ладони Скаты. Ската протянула мне меч и сказала:
— Вот Сын Земли, чей дух возгорелся в пылу огня. Возьми его, сын мой, и всегда держи при себе.
Правой рукой я взял клинок и прижал к груди, рукоятью к сердцу.
— Я беру его себе на службу, Pen-y-Cat.
Наша предводительница наклонила голову, взяла копье из рук Гвенллиан, и сказала:
— Вот Сын Воздуха, чей дух пробудился во тьме рощи. Возьми его, сын мой, и всегда держи при себе.
Левой рукой я схватил ясеневое древко и прижал его к себе со словами:
— Я беру его, чтобы оно служило мне, Pen-y-Cat.
Ската подняла руки, благословля