Я не понимал, почему барды выбрали для своих собраний именно это место. Я не видел ничего такого, что отличало бы его от прочих островов. Кроме цвета, пожалуй. Я спросил Тегида, но он невнятно ответил, что Инис Бейнайл — священный центр Альбиона.
Небольшую скалу на острове вряд ли кто-нибудь назвал бы центром чего бы то ни было, ее даже никак не укрепили. Стало быть, для Альбиона это не имело большого значения.
— А где же лодка? — спросил я, оглядывая каменистую бухту.
— Мы немного опоздали. Переправляться следует только при дневном свете, — пояснил Тегид.
Я взглянул на небо в оранжевым и розовых закатных лучах и возразил:
— Так ведь еще не стемнело. Мы бы легко добрались до острова.
Ответ Тегида не допускал дальнейших расспросов.
— Лодка придет утром. Эту ночь мы проведем здесь, на берегу.
Ну что же, я устал от долгой дневной поездки, а с приближением ночи воздух быстро остывал. Мне хотелось только закутаться в плащ и завалиться спать, правда, миска супа не помешала бы. С этим все обстояло нормально. У мабиноги не было проблем с бараниной, хлебом, элем и яблоками. К тому же им было поручено позаботиться о тех, кто, как мы с Тегидом, припоздали. Так что они сделали костер побольше, покормили нас, и мы прекрасно выспались. А на рассвете, как и обещал Тегид, за нами пришла лодка.
Морской туман скрывал остров. Лодка беззвучно выскользнула из тумана. В ней сидел лишь один гребец, гвиддон, которого Тегид знал. Они обменялись приветствиями, а я устроился на средней банке, положив копье на колени. Гвиддон бросил на меня косой взгляд и сказал:
— На священном острове запрещено оружие. Вы должны оставить это здесь.
Я вспомнил обещание, данное Скате. Тегид неправильно понял мое нежелание и попытался меня успокоить.
— Нечего опасаться, — сказал он. — Ничего плохого с нами там не произойдет, а твое присутствие необходимо. — Он махнул рукой одному из оставшихся молодых людей, и я неохотно передал меч и копье на попечение мабинога. Тегид с дубовым посохом в руке устроился передо мной на носу, а гребец взялся за длинное весло на корме. Мабиног столкнул нас с гальки, проследил, как пошла лодка и поспешил обратно к огню.
Оказавшись на глубокой воде, гвиддон развернул лодку и взял курс на остров. Туман, густой, как комок шерсти, сомкнулся вокруг нас. Мир исчез, словно перестал существовать. Мне показалось, что мы перемещаемся не в пространстве, а во времени — в другой день, в другую эпоху. Лодка шла не то в туманное прошлое, не то в будущее, скрытое от глаз. От этого ощущения у меня закружилась голова, и я схватился за деревянные борта обеими руками.
На полпути через узкий пролив туман кончился. Я увидел перед собой остров Белой Скалы, а за спиной осталась лишь сплошная стена тумана, поднимавшаяся из серо-зеленого моря. Никакого прежнего мира…
Выйдя из тумана, лодка пошла быстрее. Уже совсем скоро ее нос коснулся мелкого белого песка Инис-Бейнайла. Тегид выпрыгнул, подтащил лодку на песок, где она и осталась стоять рядом с несколькими другими. Я вылез из лодки и стоял по колено в воде. К моему удивлению, вода оказалась теплой, бледно-голубой и кристально чистой.
Я хотел выйти на берег, но меня остановили.
— Это священное место, а ты не бард. Если бы не Оллатир, тебя вообще не пустили бы на остров. Понимаешь?
Я кивнул. Вид Тегида меня удивил — таким торжественным и серьезным я его не видел. Он взял меня за руку и кратко предупредил:
— Делай только то, что делаю я. Не говори ни слова вслух, пока ты здесь.
Я кивнул, и Тегид отпустил мою руку. Затем он повернулся и зашагал в ногу с нашим гребцом по пляжу. Я ступил на берег, прошел несколько шагов и чуть не упал лицом вниз, охваченный странным ощущением, что я не касаюсь земли. Да это вообще была не земля, а облако какое-то. А еще мне казалось, что я таю, растягиваюсь в длину и в ширину, и скоро зацеплю головой небо. Волосы на голове и на руках защипало, а кожа покрылась мурашками. Я не шевелился, боясь упасть. Как вообще можно ходить по этой ненадежной земле?
Увидев, что я застрял, Тегид поспешил мне на помощь. Положив три пальца мне на лоб, он произнес какое-то незнакомое слово. Мой ступор мгновенно исчез, и я без труда пересек пляж. Мы быстро достигли овечьей тропы над пляжем и пошли по ней вглубь острова, к большому каменистому холму в центре.
По пути я не слышал ни звука: не пели птицы, плеск волн не доходил до меня. Тишина стояла такая, словно на острове лежала рука бога. Я недоумевал. Ясно же, что естественными причинами этого не объяснить. Меня немного подташнивало, так что я внимательно смотрел под ноги. Еще не хватало зацепиться ногой за камень и упасть. Тропа ощутимо шла вверх, я поднял голову и увидел огромный горб белой скалы, парящий передо мной, как гряда вздымающихся облаков. Белый утес с трех сторон открывал вид на море. Узкая тропа вилась вокруг его основания. Не оглядываясь, гвиддон подвел нас к утесу. Тропинка сразу стала крутой; один неверный шаг, и можно рухнуть на галечный берег далеко внизу.
Достигнув самой дальней западной точки, тропа закончилась глухой каменной стеной. Прижимаясь к гладкой скале левым боком, я медленно пробирался вперед и видел, как гвиддон, идущий впереди, подошел к этой стене и исчез. Я вспомнил предупреждение Тегида и промолчал. Тегид подошел к каменной стене, быстро повернулся боком и тоже исчез.
Приблизившись к этому месту, я заметил узкую расщелину — достаточную для того, чтобы протиснуться, если повернуться боком. Через расщелину я попал в короткий туннель. Пол резко пошел вверх. Я сделал еще несколько шагов, вышел на дневной свет и оказался на плоском, покрытом травой плато. Стадо овец паслось на зеленой глади, плывя, как облачка, по зеленому небосводу.
В центре плато возвышался огромный конический холм с приплюснутой вершиной. Был ли этот курган творением природы или создан в древности руками человека, сказать было невозможно. На вершине кургана торчала тонкая колонна. У подножия собрались барды. Их было не меньше ста человек; одни были одеты в коричневое, другие в серое. Я не понял, чем они заняты. Одни несли какие-то прутья, другие помахивали ветками орешника, рябины, дуба и других деревьев. Кажется, в их движении существовал какой-то сложный порядок. Время от времени один из бардов останавливался и трижды ударял жезлом о землю или поднимал ветку и медленно вращал ее над готовой. Подойдя ближе, я стал слышать негромкие разговоры, но языка не понимал.
Один из бардов увидел Тегида и вышел из толпы ему навстречу. Это оказался сам Оллатир, бард короля Мелдрона Маура. Кажется, он обрадовался, увидев меня рядом с Тегидом, но обратился только к моему провожатому. Некоторое время они совещались, после чего к ним подошел еще один. Я хотя и с трудом узнал и его — Руад, бард принца Мелдрина. Оживленный разговор Оллатира с Тегидом оборвался, как только подошел Руад. В тот же момент Оллатир повернулся ко мне.
— Смотри, смотри внимательно — сказал Главный Бард, схватив меня за плечо.
Затем все трое влились в компанию бардов. Я хотел было последовать за ними, но уходящий Тегид положил руку мне на грудь и коротко покачал головой. Я остался один.
Из загадочной фразы Оллатира я понял, что мне отводится роль наблюдателя, а значит, надо найти хорошую позицию, с которой удобно наблюдать за происходящим. Однако ничего такого поблизости не наблюдалось, я не видел даже камня, на котором можно посидеть. Я все еще озирался по сторонам, когда барды по какому-то неслышному сигналу выстроились в стройные ряды и начали обходить подножие кургана медленным, солярным кругом.
Обходя курган, они произносили какие-то слова все на том же странном языке. Завершив третий круг, они поднялись наверх и собрались вокруг центральной колонны.
Я стоял далеко. Отсюда было не разглядеть, что там происходит, тем более, я ничего не слышал. Ну и на что мне смотреть? Кроме толпы бардов наверху, я ничего не видел. Ладно, буду смотреть за ними.
Сверху долетел жужжащий звук; наверное, они пели. Через некоторое время звук прекратился, но какие-то звуки изредка все же долетали до меня. По ним невозможно было сказать, идет ли там дискуссия, кто и что предлагает.
Так прошло все утро. Я вытягивал шею к вершине, пытаясь разобрать хоть что-нибудь, а барды все бормотали и бормотали. Я начал уставать. Я ведь не понимал, что вижу, так что мне стало скучно. Мысли мои разбрелись.
Через некоторое время утреннее солнце пробилось сквозь туман, открыв темно-синее небо. Солнце начало согревать плато. Я разлегся на траве, и меня, конечно, тут же начало клонить в сон. Но стоило мне закрыть глаза, как я вспомнил: Оллатир не похвалит меня за то, что я заснул на посту, поэтому я поднялся на ноги и начал медленно ходить вокруг подножия кургана.
Так прошел целый день. Я то впадал в оцепенение, то прогуливался возле кургана. Горседд бардов, как назвал его Тегид, продолжался. Ничего не происходило. Только солнце медленно совершало свой извечный путь по небу.
Уже поздно вечером я решил еще походить вокруг основания кургана. Я сделал круг, затем другой. Когда я начал третий или четвертый обход, собрание завершилось, и барды начали спускаться. Они разбились на группы: одни спускались вниз, другие остались сидеть на вершине, глядя на море. Только одна небольшая часть задержалась возле колонны. Они продолжали о чем-то ожесточенно спорить.
Я стоял в стороне от всех, на меня никто не обращал внимания. Угрюмые дервидды занимались какими-то важными делами; однако в один из моментов один из них отошел от группы и поспешил через равнину к тропе, ведущей вниз к берегу. Я отметил его уход, и это было единственным моим делом за весь день.
Ни Тегида, ни Оллатира не было среди бардов, спускавшихся с холма. Я предположил, что они остались возле колонны на вершине. Некоторое время там спорили о чем-то, а затем резко замолчали. Барды, задержавшиеся на плато, обернулись и, как мне показалось, с ожиданием смотрели вверх. Однако никакого знака или сигнала не последовало. Ждавшие заняли места позади своих главных, и все двинулись через плато к тропе на склоне. Оттуда начинался долгий спуск к пляжу внизу.