— На нас долг крови, — проговорил Аэдд. — Он тяжел. Но мне все равно совестно, что меня не случилось здесь, когда они гибли.
— Мы для того и спешили, чтобы помешать этой беде, — напомнил ему Саймон.
— Когда мы с Тегидом прибыли в каэр, — сказал я, возвращаясь к сути разговора, — мы думали, что и вы погибли. Иначе трудно было представить, почему крепость пала.
— Мы уехали, потому что нас позвали, — ответил Аэдд. Дальше он поведал о том, что слухи о вторжении пришли с юго-западного побережья. Король собрал воинов и покинул каэр. Они зашли далеко, но не встретили захватчиков, и спустя несколько дней, когда погода ухудшилась, повернули назад.
— Когда мы увидели ваш сигнал, мы подумали… — Аэдд резко оборвал себя.
Меланхолично потрескивал костер. Встал Саймон.
— Услышьте меня, братья. Долг крови будет погашен. Отомстим за наших погибших. Раздавим врага!
Слова были, конечно, смелыми, но они не смогли развеять мрачное настроение воинов. Возможно, со временем от них займется огонь их доблести, их сердца вновь воспылают мужеством. Но не сегодня. В эту ночь и еще во многие последующие ночи они будут оплакивать погибших, тяжесть траура не покинет их.
Я оставил их лелеять свое горе и вернулся к Тегиду. С королем был принц Мелдрин. Он тщетно пытался получить от отца хоть слово. Наконец он смирился с молчанием короля и ускакал, сказав напоследок:
— Поговори с ним, Тегид. Возможно, он тебя послушает. Скажи отцу, что мы так никогда не доберемся до Финдаргада. Далеко и слишком холодно. Перевалы закрыты снегом. Половину людей потеряем еще до того, как увидим крепостные башни. Скажи ему, Тегид!
— Я уже говорил, — пробормотал Тегид, дождавшись ухода Мелдрина. — Он меня не слушает.
— Это в самом деле настолько опасно? — спросил я.
Тегид кивнул.
— Горы Кетнесса высоки, а ветры Соллена холодны. Принц говорит правду. Многим предстоит умереть, прежде чем мы достигнем крепости.
— Тогда зачем мы туда идем?
— А что нам еще остается? — мрачно ответил Тегид. — Приказ короля.
Я не стал задавать бессмысленные вопросы. Уж если могучий Сихарт не устоял, то чем помогут каменные стены Финдаргада? Какая польза от мечей и копий против врага, не боящегося ни боли, ни смерти?
Как и говорил Тегид, мы могли бы с таким же успехом остаться в Сихарте и избавить себя от невзгод и страданий холодного путешествия по горам, потому что одна могила мало чем отличается от другой, и когда лорд Нудд придет за нами, нам его не остановить. И все же неуловимый проблеск надежды тлел на краю моего сознания, словно светлячок. Вот сейчас он там, но стоит за ним погнаться, исчезает бесследно. Остановишься, и он снова появляется. Но, как я ни старался, поймать его не удалось.
И все же надежда оставалась, пусть маленькая, но оставалась. Той ночью я ушел от королевского костра в ближайшую рощицу, намереваясь, во что бы то ни стало, додумать мелькнувшую мысль до конца. Я простоял всю ночь, прислонясь спиной к тощей ольхе, вслушиваясь в стук веток на холодном ветру, глядя на яркие звезды, неторопливо вершившие свой путь в черном солленском небе. Я думал. Но вот уже луна скрылась за холмами, а я ничуть не приблизился к своей цели.
Серо-зеленый рассвет приподнял ночную завесу на востоке, и постепенно до меня стало доходить. Пока это был всего лишь вопрос: зачем, собственно, понадобилось выманивать короля из крепости? Если лорд Нудд и в самом деле настолько могуществен, чем ему мог помешать король? Кораниды не нападали на Сихарт и другие земли королевства, пока король оставался в своей крепости. Обманом Мелдрона выманили из крепости и напали только после этого. Выходит, некая сила мешала лорду Нудду совершить злодейское нападение, пока король оставался со своим народом. И даже после того, как крепость пала, победу коранидов нельзя назвать полной. Король жив, его отряд остался цел. Люди, пусть не все, спаслись. Значит, гибели можно как-то избежать? Но как?
Когда первые слабые лучи дневного света озарили небо болезненным сиянием, мне явственно послышался голос бенфейт, причем так отчетливо, словно она стояла передо мной: «Пока не восстановлена Песнь, Цитраула победить не удастся».
Это то, что я искал? Возможно. Однако вызывает сомнения, ведь бенфейт ясно сказала: «Никто не знает Песнь, кроме Фантарха». И как тогда можно восстановить Песнь Альбиона, неизвестную никому, кроме Фантарха, особенно если учесть, что Фантарх мертв? Есть ли вообще ответ у этой загадки?
Проблема мучила меня весь день, и следующую ночь, когда мы сидели, закутавшись в плащи, у костра. Я не нашел решения.
— Тегид, — тихо сказал я, — я тут размышлял… — Твэрч спал у моих ног, король отдыхал неподалеку, а Тегид сидел рядом со мной, глядя на мерцающее пламя.
Бард хмыкнул, но не отвел глаз от огня.
— Где Фантарх?
— Мы уже говорили об этом, — недовольно пробормотал он. — Фантарх мертв.
— Подожди, я ведь не просто от скуки спрашиваю, — настаивал я.
— Хорошо, говори, что думаешь, — смягчился он.
— Бенфейт многое мне рассказала, — начал я, но меня тут же прервали.
— Тебе — может быть, а вот ты мне почти ничего не рассказал, — Тегид явно был не в духе. — Ну так что? Решил уделить мне долю из своих сокровищ?
Я все еще не понимал сказанного бенфейт, вернее, боялся понять. Но по мере того, как шли дни и безнадежность нашего положения становилась все более очевидной, собственная судьба беспокоила меня все меньше. Не время для секретов. Тегид — Главный Бард, он обязан знать то, что известно мне.
— Наверное, ты справедливо упрекаешь меня, — сказал я. — Я расскажу тебе. — И я начал рассказывать, о Фантархе, о Песне Альбиона — сначала неохотно, но затем слова полились сами. Я рассказал о пророчестве, по крайней мере то, что помнил. О разрушениях и потрясениях грядущих дней, а также о пришествии героя, о Лью Серебряной Руке, о Полете Воронов и о Подвиге в конце Великого Года, короче, обо всем, что мог вспомнить из слов бенфейт. Когда я закончил, Тегид сидел, по-прежнему глядя в огонь. — Понимаешь, Тегид, мне все-таки кажется, какое-то будущее у нас пока есть.
Тегида мои слова не успокоили. Он покачал головой.
— Боюсь, ты ошибаешься. То будущее, которое могло быть, теперь уже никогда не наступит. Цитраул слишком силен; Лорд Нудд слишком могуществен.
— А зачем тогда вообще пророчество?
Тегид не ответил.
— Не понимаю, Тегид. То ты сожалеешь, что я не все рассказал тебе, а теперь жалуешься, что уже поздно. Песнь должна прозвучать, иначе Цитраула не одолеть. Так сказала бенфейт. Надо найти Фантарха.
— Фантарх мертв, и ты это знаешь.
— А Песнь?
— И Песнь тоже. Иначе и быть не может. Фантарх — голос Песни, без Фантарха ее просто нет.
— Но где он похорронен?
— Это у тебя авен Оллатира, — рявкнул он. — У меня его нет.
— Что ты имеешь в виду?
Он что-то пробормотал себе под нос и хотел отвернуться, но я схватил его за плечо.
— Пожалуйста, Тегид, я хочу понять. Где покоится Фантарх?
— Откуда мне знать? — Ответил он раздраженно, но все же снизошел до объяснения. — Не знаю. Песнь надо защищать, поэтому покои Фантарха скрыты, и где они — большой секрет. Только Пандервидд знает, где скрывается Фантарх. Оллатир знал, но Оллатир мертв.
— Он не передал тебе секрет?
— Какой ты бестолковый! — Тегид вскочил на ноги и взялся за голову. — Пойми же, наконец: Фантарх мертв; Оллатир мертв; Песнь мертва; и мы тоже скоро умрем. — Король беспокойно пошевелился во сне. Тегид понял, что его гневные выкрики потревожили короля, и опустил руки.
Неужели пророчество оказалось обманом, неужели это простая уловка? Хрупкая надежда, вызревавшая у меня в сердце, начала распадаться. Невозможно победить Цитраула без Песни, а Песни нет без Фантарха. Фантарх мертв, а единственный человек, который знал, где его искать, тоже мертв.
— Ты все еще думаешь, что у нас есть надежда? — проговорил Тегид сдавленным шепотом. Словно обессилев, но опустился на землю.
— Но жив король, — упрямо ответил я. — Как может не быть надежды, если король жив? Ты тоже жив, и я живой. Посмотри вокруг — нас здесь сотни, и все готовы сражаться. Почему лорд Нудд не убил нашего короля? Почему он нападал только на незащищенные селения? — Я говорил, и во мне крепла уверенность, что нечто все еще удерживает Нудда от окончательной победы. — Послушай, Тегид, если бы я был таким могущественным, каким ты считаешь Нудда, я бы сначала убил короля, и всё, королевство стало бы моим. Так почему он этого не сделал?
— Не знаю! — шепотом прокричал Тегид. — Спроси Нудда, когда встретишь его в следующий раз!
— Кораниды напали лишь после того, как король ушел. Почему?
— Да говорю же тебе — не знаю! Может, Нудду нравится смотреть на наши жалкие попытки спастись.
— Хочешь сказать, что мы все еще живы только потому, что Нудд так хочет? Никогда не поверю!
— Поверишь! Мы живы потому, что Нудд пока нас не убил. И когда ему будет угодно убить нас, он убьет — так же, как убил остальных.
— То есть ты хочешь сказать, что наш король хочет умереть в Финдаргаде? — спросил я с вызовом.
— Если королю пришло в голову умереть в Финдаргаде, так и будет. Я служу королю.
Больше Тегид не сказал ни слова. В ту ночь я лежал без сна у костра, вспоминая слова бенфейт: «Счастлив будет Каледон; Стая Воронов слетится в ее тенистые долины, и песнь ворона станет его песней».
В свете костра мне явилось видение: зеленая дубрава и под раскидистыми ветвями скромный холмик, поросший травой. На холмике стоит трон из оленьих рогов, накрытый шкурой белого быка. А на спинке трона восседает огромный ворон, черный, как безлунная ночь, с распростертыми крыльями и раскрытым клювом. Он поёт, наполняя безмолвную дубраву, странно красивой песней.
Глава 28. ОХОТА
Словно обезумевший от нашего шествия, Ледяной Сезон преследовал нас по речным долинам. Соллен стал врагом, с которым приходится сражаться, противником, который становился все сильнее и сильнее по мере того, как мы слабели. Но мы упорно продвигались вперед. Дойдя до предгорий, все уже говорили, что в этом году Соллен хуже всех предшествующих из-за ветра, дождя, снега и жгучего холода. Не проходило дня, чтобы с неба не сыпал снег; ветры завывали от рассвета до заката; ручьи и реки промерзли насквозь. Когда начинал идти снег, продвижение замедлялось.