Топлива попадалось все меньше. Часто приходилось останавливаться задолго до наступления темноты, а иногда еще до полудня, иначе дров на ночь не хватит. Еда еще оставалась, но только потому, что люди стали меньше есть. Приходилось жевать снег, чтобы хоть чем-то заполнить пустые желудки. Воины теперь двигались пешком. Лошади нужны были детям и матерям с младенцами, им по снегу было не пройти. Копыта лошадей обматывали тряпками, чтобы не мерзли, шли по двое с каждой стороны от лошади, иначе не заметишь, если кто упал ненароком.
Твэрч прятался у меня под плащом, — снег для него был слишком глубоким — и я не раз благословлял тепло его маленького мохнатого тельца. Кормился он из моей порции или остатками мяса, которым кормили других собак. По ночам мы грели друг друга.
— Не упомню такого холода, — заметил я как-то раз Тегиду на одной из остановок. Надо было прорубить лунки, чтобы напоить животных.
— Побереги дыхание, — с горечью ответил он. — То ли еще будет!
— Дальше уже некуда! Я и так онемел с головы до пят. Так что если будет хуже, разницы никакой.
Он пожал плечами и продолжил рубить. Когда лунка стала достаточной, я зачерпнул рукой ледяную крошку с поверхности. Мне показалось, что сначала руке стало теплее, но пальцы почти сразу опять онемели. Мы подвели лошадей и, пока они пили, я спросил:
— А сколько нам еще осталось, Тегид? Сколько до крепости?
— Не знаю.
— Ну ты же как-то представляешь дорогу?
— Нет. — Он серьезно покачал головой. — Я никогда не ходил по такому снегу. Мы и так шли не быстро, а теперь и вовсе едва плетемся. А впереди перевалы. Понятия не имею, как мы через них пройдем.
— Может, скоро прояснится, — я попытался улыбнуться. — Будь у нас хотя бы пара погожих дней, мы бы пошли быстрее.
Он бросил короткий взгляд в небо — темное, каким оно было уже много дней, затянутое густыми серыми тучами, обещавшими только снег.
— Не будет у нас хороших дней, — сказал он. — Соллен вообще никогда не кончится, пока мы не одолеем Нудда.
— Разве так может быть? — Идея бесконечной зимы показалась мне нелепостью. Правда, доказательства правоты Тегида окружали меня со всех сторон.
— В Альбионе вырвалось на свободу великое зло, — неожиданно торжественным голосом ответил бард. — Теперь все может быть.
Сомнения сомнениями, а похоже он говорил правду. Лорд Нудд со своей ордой демонов захватили Альбион, и ненависть, скопившаяся в холодном сердце Нудда, теперь растеклась по земле, завывая жестоким ветром, посыпая нас снегом.
— Ты кому-нибудь говорил?
Тегид, занятый лошадьми, ничего не ответил.
— Ну хоть королю-то ты должен сказать?
— Думаешь, он сам не знает?
Напоив лошадей, мы двинулись дальше. На сердце у меня было тяжело. Уж больно мрачные перспективы готовила нам судьба.
День проходил за днем. Тропа становилась круче и уже, идти по ней стало труднее. Мы едва тащились. Вставали раньше, но отдыхать приходилось чаще, так что продвигались мы все равно очень медленно. Одно было хорошо. Редкий кустарник уступил место лесу. Теперь дров хватало, так что мы хотя бы не мерзли по ночам.
Дичь, сбежавшая из низин, похоже, нашла убежище в этих лесах. Все чаще попадались следы животных, иногда среди деревьев мелькало серое пятно волка. Принц Мелдрин собрал охотников и сам отправился с ними на охоту. Поначалу им не очень-то везло, но потом лес стал гуще и старания принца стали приносить плоды. Жареное мясо пришлось очень кстати.
Как-то раз охотники опять ушли на охоту, но очень скоро один из них прискакал в лагерь и закричал:
— Скорее! Шестеро воинов — за мной!
— Что там стряслось? — спросил Тегид.
— Зубра нашли, — объяснил охотник. — Принц послал меня за подмогой. Нас слишком мало.
— Возьми меня, — я шагнул вперед. При слове «зубр» во мне пробудилось давно забытое воспоминание. Зубр…
— Выбери еще пятерых, — сказал Тегид всаднику. — Я останусь с королем.
Недостатка в добровольцах не было, и через минуту мы уже седлали лошадей. Мы ехали за нашим проводником по охотничьей тропе, уводящей все глубже в лес. Снег здесь был неглубокий, так что ехали мы довольно быстро. Вскоре мы нагнали отряд принца: четверых его спутников, включая Саймона, Паладира и трех гончих.
— Вот это наша тропа, — сказал принц Мелдрин, указывая на снег наконечником копья.
Я увидел, что охотничью тропу пересекают огромные следы. Их могло оставить лишь большое тяжелое существо. А рядом шел второй след, поменьше. Итак, два животных. Я посмотрел туда, куда вели следы, но ничего не увидел, поскольку тропа сворачивала в лес.
— Следы свежие, — продолжал говорить принц. — То есть звери недалеко впереди. Мы спустим собак. Готовьте копья. — Он повернул лошадь и крикнул: — Собаки! Пошли!
Освободившись от поводка, три гончие — все, что осталось от королевской охотничьей своры — помчались за добычей. Мы последовали за ними. Холодный ветер больно кусал за щеки, а копыта коней поднимали снежную пыль. Мы летели по тропе, держа копья наизготовку.
За поворотом тропа уперлась в утес. У его основания торчали из земли крупные камни, образуя зубчатую стену. Прямо перед ней стояли два зубра, огромные звери — корова с теленком, как я догадался. Судя по их виду, дорога в снегу далась им нелегко.
На спине молодого быка, огромного и черного, высился здоровенный горб. Его мать и вовсе представляла собой гору из шерсти, рогов и копыт. Видимо, отбившиеся от стада животные ослабели от голода и жажды. Они пока не понимали опасности. Дело в том, что у таких крупных зверей в лесу практически нет врагов. Даже волки рискуют нападать только на старых или совсем ослабевших животных.
Собаки увидели зверей. Естественно, они взвыли и спугнули зубров. Они бросились в сторону, но выяснилось, что бежать им некуда. Так что они остановились и развернулись, ожидая нападавших. Молодой бык все еще оставался за спиной матери в относительной безопасности.
На Инис Скай мне приходилось много раз охотиться, но никогда добычей не становился зубр. Зубры — звери редкие, мало кому удавалось их увидеть. Даже сейчас, с приличного расстояния, я поразился их размерам. Наши лошади показались мне до смешного маленькими, больше похожими на оленей, чем на боевых коней.
Я ждал, что зверь нападет. Но он стоял на месте с низко опущенной головой. Рога, острые, как наконечники копий, и крепкие, как железо, смотрели на нас. Один неверный шаг, и лошадь вместе с всадником окажутся насаженными на это изящное оружие. Одна ошибка, и охотнику уже не придется ждать следующей.
Но охотники, презрев опасность, мчались вперед. Трубил рог, звучал боевой клич. Мы напоминали орлов, бросающихся на добычу. Зубры черными валунами стояли у нас на пути и терпеливо ждали. Не дрогнул ни один мускул. Скорее всего, животные просто не понимали опасности, потому что никогда с ней не сталкивались.
Мы подскакали ближе. Собаки уже охрипли от лая и теперь молча скалили зубы. Даже когда первый охотник приблизился на расстояние удара, корова так и не сдвинулась с места. Известно, что лучше испугать зверя, тогда он постарается убежать, а сзади его бить удобнее. Быстрый удар копьем в сердце — и охота окончена. Убийство на охоте вообще происходит стремительно и чисто.
Но зубры не собирались сдаваться, да и отступать им было некуда. Звери стояли на месте, заставляя нападавших маневрировать, выбирая позицию для удара. На таком близком расстоянии шансы на ошибку возрастают.
Гончие первыми добрались до коровы. Большинство зверей охватывает ужас, когда они слышат лай, а тут – целая свора! Но зубры об этом не знали и панике поддаваться не хотели. Черная зверюга только ниже опустила голову, защищая горло. Собаки кружили вокруг, яростно рычали, но держались подальше от длинных смертоносных рогов.
Наш отряд остановился неподалеку, оценивая ситуацию.
— Надо разогнать животных, — решил принц. — Вы четверо отвлекаете корову. — Он кивком указал на Саймона и еще троих. — Остальные — со мной. Сначала валим молодого бычка.
Наверное, принц был прав, хотя чем крупнее зверь, тем больше от него мяса. Если избавить корову от заботы о потомстве, справиться с ней будет легче. Поначалу казалось, что план удачный.
Воинам, взявшим на себе теленка, пришлось потруднее. Звери, похоже, не желали разлучаться, ни один из них даже копыта не поднял. Саймон с другими воинами пытались запугать зверей криками и улюлюканьем, угрожающими маневрами, прыжками. Они всеми силами хотели отвлечь зубриху.
Тем временем остальные охотники присоединились к принцу Мелдрину; они скакали взад-вперед вокруг молодого быка, ожидая возможности нанести удар. Мне хватило одного взгляда на огромное, мускулистое плечо и массивную шею, чтобы понять: только прямой стремительный выпад способен достичь цели, да и то я сомневался, что копье способно пробить такую толстую шкуру.
Бычок спокойно помаргивал на нас черными глазами, покачивал огромной головой из стороны в сторону. С каждым взмахом его рога описывали смертельную дугу, на которую попрет только дурак. Но среди нас в тот день дураков не было.
Принцу со своими людьми и раньше приходилось охотиться на зубров. Покружив вокруг зверя достаточно долго, установив определенный ритм, принц, до этого державший копье высоко поднятым, опустил острие и послал коня к зверю, стремясь приблизиться к нему сбоку и сзади. Он сильно перегнулся вперед, чтобы вложить в удар и свой вес и скорость лошади. Но стоило принцу отвести руку с копьем, как бык повернулся и в последний момент поднял голову. Если бы я этого не видел, я бы никогда не поверил, что такой громадный зверь способен двигаться так быстро. Черная голова дернулась, и широко расставленные рога ударили лошадь принца под левую переднюю ногу. Но и принцу хватило времени, чтобы всадить копье глубоко в плечо. Желая отвлечь зверя и развернуть его в удобную позицию, я изо всех сил метнул копье. Толку от этого броска не было. Оружие отлетело от горба зубра. Зато оба зверя развернулись в мою сторону, дав возможность принцу соскочить с коня как раз за мгновение до того, как бедное животное с визгом повалилось назад.