— Значит, говорить с бардом — это совсем не то же самое, что говорить с обычным человеком… Ты хочешь сказать, что подобный разговор намного глубже?
— Ты сказал, брат, — Тегид улыбнулся, и я подумал, что очень давно не видел его улыбки. — Для короля разговор со своим бардом — это все равно, что разговор с источником его королевской власти. Это все равно, что слушать советы собственной души и души его народа. То, что связывает короля и его барда, не похоже ни на какую другую связь.
— Понятно, — сказал я небрежно. — Будь я королем, никакой другой бард мне был бы не нужен. Только такой, как ты.
Я хотел сказать обычный комплимент и совершенно не ожидал реакции Тегида. А он выплюнул на ладонь непрожеванный кусок мяса и уставился на меня.
— Я что-то не то сказал?
Он не ответил, но по его взгляду я понял, что он очень встревожен — как будто он видел меня насквозь или и вовсе видел что-то совсем другое. Мне стало некомфортно.
— Послушай, Тегид, я ничего такого не имел в виду. Если я сказал что-то не так, прости меня.
— Возможно, у тебя появится причина пожалеть об этих словах, — медленно проговорил он.
— Ну, извини. Говорю же, я ничего не имел в виду.
Тегид расслабился и продолжил есть. Мне не терпелось узнать, что такое я сказанул, что его расстроило, но не хотелось бередить какие-то переживания. Мы закончили трапезу в несколько напряженном молчании, а я думал о зубрах, которых мы сегодня убили. Особенно молодой бык. Даже когда его кровь выплеснулась на снег, он не заревел. Зверь принял смерть молча. Теперь мы поедали его, и он сохранял нам жизнь. Разумеется, я не мог не вспомнить о другом зубре — о том, который исчез почти на наших глазах. Куда он делся?
Вот над этим-то я и размышлял, пока доедал остатки своей порции. И чем больше я об этом думал, тем больше убеждался, что знаю, куда делся зверь. Это убеждение вызрело у меня где-то в глубине желудка. Я пытался убедить себя, что это абсурд, что я ничего не знаю наверняка, что должно быть другое объяснение. Но уверенность в собственной правоте не ушла. Я услышал голос — может быть, даже свой собственный голос, но доносившийся откуда-то издалека — словно шепот за плечом: «Это правда, Льюис. Ты знаешь, что это правда. Ты знаешь, куда подевался второй зубр. Надо только громко сказать об этом! Говори!»
Не стал я ничего говорить. Просто отбросил эти мысли и завалился на шкуру перед огнем. Тегид бросил на снег охапку сосновых веток, чтобы не так холодно было спать. Я завернулся в плащ. По совету Тегида копье положил с одного бока, а с другого — меч. Твэрч свернулся калачиком рядом со мной, засунув нос мне под мышку. Постель холодноватая, но более или менее сухая. Закрыл глаза, но сон не шел. Оставалась уверенность, что я не усну, пока не признаюсь в собственной правоте.
Но как такое может быть? Это же смешно. Абсурд. И все же…что, если так оно и есть? Я повернулся на другой бок и плотнее закутался в плащ.
Скажи!
Я сел, отбросив плащ в сторону. Курган, копье — между прочим, копье Симона — и раненый зубр… Конечно, во всем этом был смысл, и в то же время не было тут никакого смысла! Но все же… Что, если?
Я надел плащ и отошел от костра. Тегид окликнул меня, но я не ответил. Голова была занята единственным вопросом: как такое могло быть? Это же невозможно! Пока я шагал, внутри зазвучал другой голос: «Между мирами открылась брешь, и никто не знает, что через нее пройдет». Я остановился как вкопанный и наконец признал очевидное: раненый зубр провалился в открытый портал, ушел в другой мир — мир, который я оставил позади и почти забыл.
Возможно ли такое? Может ли это быть тот самый зубр, из-за которого мы приехали в Инвернесс? Из-за которого Саймон, а вслед за ним и я ушли в Потусторонний мир? Как могло копье, которое я держал в руках за завтраком у фермера Гранта, быть тем самым копьем, которое метнул Саймон?
Понятия не имею. Но в одном я был твердо уверен: мне не нравилось, когда мне напоминали, что я здесь чужой, незваный гость, нарушитель границы. Но именно так и было: я не принадлежал здешнему миру. И, как бы мне ни хотелось — а я отчаянно этого хотел — я не могу остаться. Эта мысль приводила меня в отчаяние. Я не хочу никакой другой жизни, кроме той, которой живу сейчас. День, когда я вернусь в свой мир, станет моим последним днем.
Я замерз и повернул обратно к костру. Тегид ждал меня. Он подкинул дров в огонь, а я подоткнул под себя полу плаща и сел.
— Мелдрон Маур — великий король, — резко произнес он. — Он очень богат.
— Твоя правда, — ответил я. Конечно, я не мог знать наверняка, но я много раз видел доказательства его богатства.
— Ты видел его сокровищницу? — спросил бард.
— Нет. Откуда?
— А у него нет сокровищницы.
— Как нет? Почему?
— Потому что это противоречит его положению, — убежденно ответил Тегид, и я понял, что мы вернулись к нашему предыдущему разговору о природе королевской власти.
— Но у него же должны скапливаться богатства, — неуверенно сказал я. — Ну, там, золото, серебро, камни и тому подобное. Я же видел.
— Богатства существуют для короля, — нараспев произнес Тегид. — А король существует для народа. Король должен использовать богатство на благо всех, на благо своего клана. Только это важно. Он относится к своему клану, у него нет какого-то другого, королевского, клана.
«Народ заботится о короле, — размышлял я, — а король заботится о народе. Логично. Довольно изящная договоренность. Что может быть лучше?»
— Это не так просто, — словно прочел мои мысли Тегид. Он сломал толстый сук о колено и бросил в огонь. — Король не принадлежит себе. Его жизнь — это жизнь клана. Настоящий король не имеет другой жизни, кроме той, которую он дает своему народу.
— А Мелдрон Маур — настоящий король. — Мои собственные наблюдения никоим образом не противоречили словам барда. — Ты прав. Я никогда в этом не сомневался, просто не думал об этом.
— Да, он такой, наш король. — Голос Тегида звучал твердо и уверенно.
Я понятия не имел, зачем Тегид завел разговор о королевской власти. И тему он оборвал так же резко, как и начал. Я заснул. Как жаль, что поспать мне не дали. Рядом завыли волки. Проснулся я мгновенно и уже стоял с копьем еще прежде, чем понял, что именно меня разбудило. Тегид так и сидел перед огнем. Он поднял голову.
— Они покончили с лошадью, — сказал он. — А теперь их разведчики следят за нами. Сейчас они вернулись к стае и рассказывают о том, что видели.
Волки хитры, умны и агрессивны. Вой, который я слышал, больше не напоминал вой, скорее, отрывистое взрыкивание.
— В горах, — сказал Тегид, — волки крупнее.
— А почему мы их не слышали до сегодняшнего вечера?
— Они давно следят за нами. Просто выжидали.
— Они нападут?
— Этот Соллен жестокий. Холодно, дичи мало, они голодны. Когда голод станет сильнее страха, они нападут.
Вой усиливался и становился все громче по мере того, как к странной ночной песне присоединялось все больше волчьих голосов. Хищный, ненасытный, дикий — этот звук пугал, парализовывал. Где-то в животе родилось желание немедленно бежать.
Король Мелдрон с копьем в руке торопливо шел к нам. Тегид встал и пошел навстречу. Они коротко поговорили, и Тегид повернулся ко мне.
— Ступай с королем, — сказал он. — Что бы ни случилось, оставайся по правую руку от него.
Король подошел к костру и вытащил пару горящих поленьев. Одну головню он протянул мне, а другую оставил у себя. Затем мы пошли к лошадям. Король приказал расставить людей по периметру лагеря небольшими группами по восемь-десять человек, между лесом и рекой; теперь их вереница тянулась от одного конца лагеря до другого. Наше место оказалось возле первой группы. Воины поспешно занимали свои места в нескольких шагах один от другого, и вскоре в лагере образовалось кольцо мерцающих факелов.
Собрали хворост и свалили в кучи возле каждой группы. Волчий вой стал ближе, и тогда хворост подожгли. Мы стояли с оружием наготове, вслушиваясь в дикие вопли стаи. Потом вой резко оборвался. Я слышал лишь потрескивание и шипение факелов.
Холодная, безлунная, черная как смоль ночь сжималась вокруг нас, и я мало что видел за пределами небольшого круга света от своего факела. Волки увидят нас раньше, чем мы их. Повернувшись на шорох, я увидел принца Мелдрина и королевского телохранителя Паладира. С факелами они бежали к нам.
— Отец и господин, — прокричал принц еще издали, — разрешите мне с моими воинами выйти им навстречу. До лошадей они не доберутся! — Король смотрел на сына и молчал. Принц взглянул на Паладира, глубоко вздохнул и подошел ближе. — Отец, одну линию они обязательно прорвут. А когда факела погаснут, что мы будем делать? Они же не будут гореть всю ночь. Да и костры тоже. А как только огня станет меньше, волки нападут. — Король молчал. — Ты меня услышал, отец? — требовательно спросил Мелдрин, повысив голос. — Разреши нам напасть на волков. Это лучшая защита! — Мелдрин повернулся ко мне. — Идешь со мной, — приказал он, а потом снова обратился к королю: — Отец, выступать нужно прямо сейчас, потом будет поздно. — Заметив, что я остаюсь на месте, он с недоумением спросил: — Чего ты ждешь?
— Для меня большая честь сражаться рядом с вашими воинами, — ответил я. — Но мое место — рядом с королем.
— Воинами моего отца командую я! — сердито сказал он. — Тебе сказано: пойдешь со мной.
— Прошу прощения, принц Мелдрин. Тегид приказал мне остаться с королем.
— А я приказываю ехать со мной! — гневно крикнул принц. — Военным отрядом командую я, а не Тегид. — Он очень уверенно произнес эти слова, но вот Паладир, мрачный и внушительный рядом с ним, не выглядел таким непоколебимым. Он нервно тыкал снег древком копья.
Я ответил спокойно:
— Опять же прошу прощения, господин, я поклялся служить барду, а Тегид приказал мне остаться с королем.
— Да при чем тут Тегид! — вскричал принц. — У него нет власти надо мной! Он не будет командовать! Ты сделаешь так, как я скажу! — Он сделал шаг ко мне, но король древком копья остановил своего сына.