— Да не гони ты так! — вскричал я, глядя на приборную панель. Но Саймон только перешел на пониженную передачу и поехал дальше.
Из Нэрна мы выехали на дорогу А939, и почти в буквальном смысле полетели над холмами.
К счастью, дорога была в порядке. Она разворачивалась сплошной петляющей лентой, и мы неслись по ней с приличной скоростью. Сразу за рекой Финдхорн указатель пообещал деревню Фернесс. Она располагалась на пересечении автомагистралей A939 и B9007.
— Нам сюда, — сказал я Саймону. — Поворачивай направо.
Дорога B9007 оказалась узкой асфальтированной тропой вдоль долины Финдхорн и единственным путем к остаткам леса Дарнауэй, который, к моему удивлению, все же уцелел. То есть мы видели холмы, густо покрытые высокими соснами, утренний туман, клубящийся среди деревьев, и маленькие ручейки, стекающие к реке внизу. Через милю мы достигли крошечной деревни под названием Миллс-оф-Эйрдри.
Я достаточно знал гэльский язык, чтобы понять: что слово «Эйрдри» — сокращение древнего кельтского Aird Righ, что значит «Верховный король». Ничего странного: у короля была мельница на реке; странно другое, что он в конце концов стал Верховным королем. В древности этот титул носили Истинные короли, но в Шотландии он применялся редко.
Сама деревня была небольшой: просто широкий участок дороги с гостиницей и почтовым отделением, совмещенным с бакалейной лавкой и газетным киоском. Мы проехали еще милю и остановились перед поворотом на дорогу без опознавательных знаков. На перекрестке стоял обветшалый знак; на нем ярко-синим цветом было написано «Ферма Карнвуд» со стрелой, указывающей направление. Мы свернули налево и вскоре подъехали к каменному мосту. Пришлось еще раз пересечь Финдхорн. Теперь мы были в самом сердце Дарнауэя.
Ферма Карнвуд располагалась на равнине между двумя широкими лесистыми холмами. Аккуратный просторный дом выглядел вполне достойно. Но в то же время несколько… заброшенным что ли. Просто не видно было явных следов человеческой деятельности. И это странно, потому что здания, поля и руины старой, поросшей мхом каменной башни рядом с фермерским домом говорили о непрерывной деятельности многих поколений.
— Ну, — сказал Саймон, — вот мы и прибыли. — Он вел машину очень медленно, а теперь и вовсе остановился на обочине. Серый каменный дом и хозяйственные постройки замыкали дорогу, затененную деревьями. Ворота покрашены в черный цвет. На жестяном почтовом ящике белыми буквами было выведено имя «Грант».
— Ну и что? — поинтересовался я. — Просто посидим в машине или все-таки попробуем войти?
— Идем.
Он выключил двигатель и вытащил ключ из замка зажигания. Мы вышли и пошли к воротам.
— А здесь холодно, — сказал я, дрожа. Мое пончо осталось в машине. Саймон подергал ворота. Они оказались не заперты и легко открылись.
На полпути нас встретила огромная собака. Однако пес не залаял, а радостно побежал к нам, виляя хвостом. Он успел облизать мои руки прежде, чем я догадался убрать их в карманы. Саймон свистнул ему.
— Надо же, какое приветливое животное! Как думаешь, твой хозяин дома?
— Дома, — вместо пса ответил я. — Вон он выходит.
Из-за угла сарая вышел мужчина в бесформенной коричневой шляпе, черном пальто и зеленых резиновых сапогах. В одной руке он держал длинную палку, причем с таким видом, словно собирался ей воспользоваться.
— Доброе утро, сэр, — обратился к нему Саймон, включая знаменитые чары Ронсона. — Хорошее место у вас здесь.
— Утро, — буркнул фермер, даже не подумав улыбнуться. Но и палку не поднял. Я воспринял это как хороший знак.
— Мы приехали из Оксфорда, — сообщил Саймон, как будто это что-то объясняло.
— Далеко. — Фермер слегка покачал головой. Очевидно, Оксфорд плохо совмещался с его представлениями о географии. — Зверушку хотите посмотреть?
Я было подумал, что он имел в виду собаку, и хотел ответить, что это удовольствие мы уже получили, но тут Саймон неожиданно серьезно сказал:
— Верно. Если нетрудно, конечно. Я не хотел бы вас затруднять.
Это же надо! «Если нетрудно!» Мы в дороге день и ночь, собирались специально посмотреть на этого зубра, а ему, видите ли, не хочется затруднять хозяина!
— Да какие уж тут затруднения, — кивнул фермер. — Идемте.
Он повел нас за сарай на небольшое поле. Заиндевевшая трава похрустывала под ногами, словно мы шли по яичной скорлупе. Я огляделся в поисках каких-либо следов злосчастного реликта ледникового периода, но ничего не увидел.
Вскоре мы остановились, и фермер ткнул своей палкой в землю.
— Вот здесь он упал, — сказал он. — Вон трава примята.
Я ничего такого не видел. Вообще ничего.
— Где? — тупо спросил я.
Видимо, от разочарования мой вопрос прозвучал резковато.
Фермер спокойно посмотрел на меня — примерно так же он смотрел бы на деревенского дурачка: в его глазах я прочем смесь жалости и веселья в равных долях.
— То есть вы разочарованы, что его здесь нет?
— Да я вижу, что нет, но… И куда оно подевалось? — Мне совсем не хотелось грубить этому человеку.
Похоже, ему было наплевать, что мы проехали чуть не миллион миль лишь бы посмотреть на голый участок пустого поля.
— Они вчера днем его забрали, — ответил фермер.
Саймон присел и коснулся рукой примятой травы.
— И кто же это был? — как-то лениво спросил он. — Вы меня извините, что я интересуюсь…
— Да я не против, — ухмыльнулся фермер. — Это были люди из университета.
— Из какого еще университета? — наверное, слишком агрессивно спросил я.
— Из Эдинбурга, само собой, — ответил фермер, как будто на всей планете существовало только одно высшее учебное заведение. — Археологи. У них был фургончик, трейлер и все такое.
Саймон вернул наше расследование в нужное русло.
— Вчера днём, говорите? А в какое время, примерно?
— В четверть пятого. Я как раз собрался чай пить, когда они пришли, — сказал фермер, присев на корточки рядом с Саймоном, и помахал палкой над несуществующим телом. — Вот тут оно упало. Наверное, на бок перевернулось. — Он постучал палкой по земле. — Они много фотографировали и все такое. Сказали, что потом еще кто-то подъедет, и хорошо бы написать все это на бумаге.
— Правильно сказали, — подтвердил Саймон. — Мы приехали, как только смогли.
— Слушайте, у вас тут поблизости нет каменной пирамиды? — спросил я. – Ну, такая куча камней…
— Пирамида? — удивился фермер. — Хотите на пирамиду посмотреть?
Саймон посмотрел на меня и нарочито вздохнул, а потом обратился к фермеру:
— Так куда ребята забрали труп?
— Сказали, «в лабораторию». — Фермер пожал плечами. — Ведь их туда возят? Тесты там, и все такое. Ну, то, что они делают. — Он покачал головой, явно показывая, что это не его ума дело. — Завтракать будете?
— Да, — поспешно сказал я.
— Нет, — тут же сказал Саймон, бросив на меня угрожающий взгляд. — Не будем доставлять вам проблемы. Если не возражаете, мы бы хотели задать еще несколько вопросов, а потом поедем. Итак, когда вы заметили зверя на своем поле?
Фермер взглянул на небо. Солнце поднялось над холмами, разгоняя туман.
— Да какие там проблемы! Мне же не трудно, — сказал он.
— Спасибо, — поблагодарил Саймон, используя одну из самых обаятельных своих улыбок. — Спасибо за предложение.
— Ну, может, хоть кофе выпьете? — Фермер засунул руки в карманы.
Саймон медленно поднялся.
— Только если это действительно не проблема. Мы не хотели бы отнимать у вас слишком много времени, — сказал он. — Я же понимаю, что для вас эти вторжения хлопотны.
Фермер улыбнулся.
— Мораг все равно собиралась пить кофе. Идемте. — Он протянул руку. — Меня зовут Грант, Роберт Грант.
— Я Саймон Ронсон, — представился Саймон, пожимая руку фермеру. — А это мой коллега Льюис Гиллис.
Я пожал руку фермеру, и, соблюдая ритуал, мы зашагали в ногу с хозяином. Перед домом, чуть отстав, Саймон схватил меня за руку.
— Нельзя так подходить к этим людям, — шепнул он.
— Да почему? Он же сам предложил. А я есть хочу.
Саймон нахмурился.
— Конечно, предложил — а ты чего ждал? Но ты должен позволить им уговорить себя.
«Как скажешь, Кемо Сабе. Это твое шоу. {Ке-мо са-би — термин, используемый вымышленным индейским приятелем Тонто в качестве «индейского» имени Одинокого рейнджера в радиопрограмме и телешоу «Американский одинокий рейнджер».}
— Не облажайся опять, — прошипел Саймон. — Я тебя предупредил.
— Господи! Да ладно.
Вслед за фермером мы зашли в дом и подождали, пока он снимет пальто. Его жена Мораг встретила нас на кухне, где, как и предсказывал фермер, она разливала кофе.
— Эти парни из Оксфорда, — сказал ей фермер. Он сказал это с таким выражением, словно мы всю дорогу прыгали на одной ноге.
— Оксфорд, верно? — На жену название города произвело явно большее впечатление, чем на мужа. — Садитесь, садитесь. Чего стоять? Каша горячая. Как насчет яичницы?
Я уже готов был согласиться, но Саймон опередил меня.
— Не стоит беспокоиться, — мягко произнес он, — нам достаточно кофе. Спасибо огромное.
Фермер пододвинул к столу еще два стула.
— Садитесь, — предложил он. Мы сели.
— Что это за еда — одно кофе! — Жена фермера фыркнула. — Никто не скажет, что ушел из-за моего стола голодным! — Она подбоченилась. — Если вы, конечно, не против поесть на кухне…
— Благодарю за вашу доброту, — с обезоруживающей улыбкой сказал Саймон. — А ваша кухня просто великолепна! — Я помнил, как с помощью этой улыбки он побеждал самых неприступных библиотекарей и официанток. Некоторые почему-то считали ее неотразимой.
Через минуту мы уже ели горячую густую кашу. За ней последовали яйца, тосты с домашним вареньем из крыжовника, щедро нарезанный деревенский бекон, домашний сыр и овсяные лепешки.
Мораг восседала во главе стола и выглядела очень довольной. И только когда посуду убрали, разговор снова зашел о пресловутом зубре.