Эти земли исторически назывались и Палестиной, и Израилем. Мы говорим о регионе, священном для христиан, мусульман и евреев. Люди разных религий должны иметь право посещать святые места. У живущих там людей есть потребность в мирной жизни и братстве. Это то, чего бы мы хотели для Израиля и Палестины. Было бы ошибкой считать хоть сколько-либо справедливым тезис о том, что там идет религиозная война. Мы не должны поддерживать круги, которые продвигают эту идею. Если мы дадим какому-либо конфликту религиозное прикрытие, он никогда не закончится.
Я решаю закончить наш более чем четырехчасовой разговор темой русско-турецких отношений. Когда Стефан слышит слово «Турция», его глаза загораются, а на лице появляется улыбка. Не успел я задать вопрос, как он сказал:
– Я посещал Турцию более десяти раз. Не думайте, что я ездил отдыхать в Анталию, почти все мои визиты были деловыми. Конференции, встречи, семинары, религиозные вопросы…
Стефан начинает рассуждать о том, какую роль могли бы играть священнослужители в отношениях между двумя великими цивилизациями, расположенными на разных берегах Черного моря:
– Наши страны по-прежнему придерживаются своих традиций, а религия играет важную роль. Именно поэтому священнослужители могут сделать очень много для развития взаимоотношений и улучшения взаимопонимания между нашими странами. Мы уже работаем в этом направлении. Между Русской православной церковью и Управлением по делам религии Турции действует совместный рабочий комитет. Мы уже встречались много раз и, надеюсь, будем продолжать. Во время наших собраний мы обменялись мнениями по многим вопросам – от основных моральных ценностей до повседневных проблем.
Собор Святой Софии, долгое время находившийся в статусе музея, в 2020 году после восторженной церемонии вновь был превращен в мечеть. Я спрашиваю Стефана о том, что он думает об изменении статуса собора, имеющего огромное значение для православного мира.
– Я честно скажу свое мнение. Как христианин я, конечно, был опечален решением, принятым по поводу собора Святой Софии. Сначала он был церковью, потом стал мечетью, а затем превратился в музей. И сейчас он снова получил статус мечети. Для русских собор Святой Софии – это не обычная церковь. После того как княгиня Ольга посетила собор Святой Софии, некоторые русские люди приняли христианство. А ее внук Владимир крестил Русь. Перед этим он отправил посла в Константинополь, и этот посол также посетил собор Святой Софии. Я говорю о десятом веке… Поэтому собор Святой Софии является святыней большого исторического и символического значения с точки зрения приобщения людей к христианству.
Надеюсь, что мою обостренную чувствительность по этому вопросу можно понять. Но не поймите меня неправильно! Конечно же, я не против мечети, однако я хочу напомнить, что у этого места очень долгая история. По крайней мере, можно было бы разрешить людям молиться там в соответствии с их религией.
– Евразийство – это концепция, которая часто становится на повестку дня в отношениях между Россией и Турцией. Как Церковь смотрит на евразийство?
– Прежде всего я хочу отметить, что у термина «евразийство» есть множество значений, а в самой концепции есть множество ответвлений. Я надеюсь, что Россия и Турция смогут найти точки соприкосновения в собственных концепциях, не конфликтуя друг с другом. Мы можем совместить их. Самое опасное – если мы противопоставим друг другу две концепции евразийства: это будет трагедией для всего мира. Даже если у нас будут разные концепции, мы должны привести их к общему знаменателю. Будет потрясающе, если мы сможем достичь этого. Кто еще, как не Россия и Турция, должен создать мирную и процветающую Евразию?
Стефан указывает на висящую на стене карту:
– Перед нами стоит эта задача. Давайте сделаем это вместе. Так, чтобы включить в новый проект наши традиции… Возможно, исторически в наших отношениях случались негативные эпизоды: русские и турки много раз воевали, но между нами никогда не было вражды, мы даже любили друг друга. У нас нет плохой исторической памяти друг о друге. Это странно, но это показывает, что наши войны не были войнами из-за ненависти. Если вы изучите историю, вы поймете, что эти войны всегда провоцировались другими силами. Мы должны хорошо понимать это и не давать другим использовать нас для достижения их целей.
Я говорю Стефану, что сказанное им напомнило мне о блоке, который Россия и Турция сформировали против Запада в период правления Мустафы Кемаля Ататюрка и Владимира Ильича Ленина. Стефан кивает. Он протягивает руки вперед, будто бы к самой идее Евразии, и говорит:
– Сегодня мы столкнулись с похожей ситуацией. За последние годы мы стали свидетелями множества провокаций, но мы знали, как им противостоять. Наконец, я хочу сказать, что мы знаем Ататюрка и очень его уважаем.
Мы подходим к концу нашего долгого разговора и на прощание делаем фотографию на фоне огромной карты мира, полностью покрывающей одну из стен кабинета. Стефан указывает на восток Украины и, смеясь, говорит:
– Теперь нам нужна новая карта.
– Было бы хорошо, если бы Кипр на этой новой карте был разделен на две части, – отвечаю я.
Мы со Стефаном говорим друг другу слова благодарности и желаем всего наилучшего. После этого я покидаю здание, где тонкая дипломатия соседствует со звуками священных песнопений и запахами свечей. Но разговор со Стефаном продолжает крутиться у меня в голове.
В парке напротив монастыря голуби набрасываются на брошенные старушками хлебные крошки. Минутная и часовая стрелка продолжают свою гонку, не обращая ни на кого внимания. Я закуриваю, чтобы отпраздновать свое возвращение из духовного мира в мир светский.
Неожиданно пернатые резко взмывают в воздух – это черная кошка посреди хлебных крошек схватила фиолетово-сизого голубя и вгрызлась ему в шею.
Когда же закончится битва?
VI. Логово дьявола: «Пожалуйста, выключите свет»
«Цветок засохший, безуханный,
Забытый в книге вижу я;
И вот уже мечтою странной
Душа наполнилась моя».
Мы отправились в путь на рассвете. Машин на дорогах не очень много. Мы проезжаем девственные поля. Через несколько часов появляется табличка с надписью «Мариуполь». Солнце движется к зениту.
Автобус начинает ехать быстрее. Впереди виднеется город. Облака пыли… Кругом ужасные разрушения. Но люди на улицах, идущие на работу, возвещают о том, что жизнь продолжается.
По мере того как мы углубляемся в город, понимаем, что там нет ни одного места, куда бы не попали снаряды. Мимо нас проезжают несколько городских автобусов. Люди внутри с любопытством разглядывают наш, на котором огромными буквами написано «ПРЕССА». На улицах дети. Некоторые из них машут нам руками, когда мы проезжаем. Почти на всех не разрушенных зданиях висят российские флаги. На следующем перекрестке к нашему конвою присоединяются новые бронемашины. На них стоят солдаты с автоматами и наблюдают за дорогой.
Показывается море. Мы на Азовском побережье. Порт Мариуполя… Теперь он – всего лишь куча обломков, над которой все еще клубится дым. Наиболее ожесточенные столкновения происходили, когда город несколько раз переходил из рук в руки.
На обочине – осколки от шрапнели и гильзы… Мы выходим из автобуса. Солдаты заранее заняли свои позиции. Глава делегации громко напоминает, что мы не должны выходить за круг, образованный солдатами, и что мы ни в коем случае не должны прикасаться к предметам, которые видим на дороге.
Море, насыщенного синего цвета, медленно покачивается. В гавани на якоре стоят два корабля. Десантный катер ВМФ средних размеров и старый-престарый сухогруз, выкрашенный в красный и черный: у него в некоторых местах облупилась краска, он покрыт ржавчиной и как будто уже начал подгнивать…
Должно быть, морской воздух возбудил во всех желание работать, потому что журналисты, как муравьи, разбежались кто куда. С белыми блокнотами, диктофонами и ручками в руках, они спешат задать вопросы дежурным солдатам. С бешеной скоростью делаются сотни фотографий кораблей, порта, солдат вокруг и разрушенных зданий.
Солдаты, лица которых были закрыты (у большинства были еще и солнечные очки), поначалу делают вид, что не хотят фотографироваться, но потом оттаивают. Даже начинают принимать позы, которым бы и художники позавидовали… Одни делают вид, что бьют друг друга винтовками, вторые встают спиной к спине, третьи поднимают в воздух оружие на фоне разрушенных зданий…
Через какое-то время беготня и фотосессия заканчиваются. Многие из членов делегации прячутся в тень, чтобы укрыться от лучей начавшего припекать солнца, и закуривают сигареты. Мы ждем, сами не зная чего, но длится это недолго.
То, что количество дронов над нашими головами увеличивается, а их жужжание усиливается, свидетельствует о том, что приближается кто-то важный.
Мы не поняли, откуда они появились – так происходило каждый раз, когда приходил кто-то важный. Вдруг показалась группа солдат. Мы также не поняли, откуда и как они сюда подобрались. Журналисты, почуяв очень важную персону, моментально собираются вместе и, как овцы, образуют круг.
Мужчина в зеленой футболке, с блестящим на солнце пистолетом на поясе, в военных камуфляжных брюках и черных высоких военных ботинках идет в центр круга, напоминая быка, выходящего на арену. Ему под тридцать, у него густая борода, как у набожного мусульманина, и тонкие для такой бороды усы.
Осмотрев толпу, он начинает уверенно говорить:
– Добро пожаловать. Надеюсь, ваша поездка проходит хорошо. Для тех, кто меня не знает, я – Денис Пушилин, президент Донецкой Народной Республики. Как известно, разрушения здесь не в новинку, они продолжаются уже почти восемь лет. Мы боремся против фашизма, против врага, который лишает нас наших прав и хочет нас уничтожить. Как вы могли видеть здесь и в других регионах, враг наносит удары по городам, не делая различий между мирными жителями и военными. Мариуполь также стал целью этих атак.