Стряхнув с себя снег, кавказцы с улыбкой, обнажающей желтые зубы, здороваются с блондинкой с уставшим лицом. Глаза женщины, до этого пребывающей в, казалось бы, бесконечном дурном настроении, начинают сверкать, и она, хихикая, приветствует гостей.
Кавказцы садятся за столик подле старика. Один из них, чьи зубы желтее, достает из куртки бутылку водки и гордо ставит ее на стол.
Блондинка выпархивает из-за барной стойки и быстро накрывает им на стол: оливье, вяленая рыба, вареная картошка, бесформенные сосиски, несколько ломтиков хлеба и два стакана воды… Звон опускающейся на стол посуды дополняет симфонию «ресторана».
Одинокий старик одним махом доедает суп и приступает к блинам, запивая их чаем. Через некоторое время он замечает монеты, которые я положил на край его стола, благодарит меня и, как любой пожилой человек, начинает разговор с фразы «все очень изменилось».
– В шестидесятые годы здесь все было по-другому. Тут сидели студенты. – Он указывает на стол желтозубых кавказцев. – Теперь этих везде полно.
Мне нечего сказать – я просто улыбаюсь.
Дверь снова открывается, и на этот раз входит мой друг Василий, а вместе с ним в помещение проникают ветер, холод и пурга.
Как и любой только что пришедший, он выполняет ритуал из трех действий: счищает с себя снег, снимает десять слоев одежды и приветствует уставшую блондинку за барной стойкой.
Не успев присесть, он с большой гордостью и волнением достает и ставит на стол бутылку водки. В России это нормально, питие в каком-то смысле национальный вид спорта.
Мы молча наблюдаем, как блондинка накрывает на стол. После спрашиваем друг друга, как дела, и обсуждаем, насколько в феврале холодно и непогоже. Василий наливает в стаканы достаточное количество водки, и мы начинаем:
– Посмотрим, что будут делать наши. После визита директора ЦРУ Уильяма Бернса Блинкен тоже посетил Киев. Письменная просьба Кремля о том, чтобы Украина не стала членом НАТО, была отклонена. В новостях есть информация, что часть войск переброшена к украинской границе. С другой стороны, есть информация, что Украина начнет масштабную операцию в Донбассе и в его окрестностях. Ситуация сложная…
У Василия есть связи среди чиновников. Спрашиваю, войдет ли российская армия на Украину:
– Сложно дать однозначный ответ. Всякий раз, когда в России случается критическая ситуация, правда скрывается за стенами Кремля. Ты знаешь, что война в Донбассе длится с четырнадцатого года. Запад испытывает наше терпение. Членство Украины в НАТО станет ударом по национальной безопасности России. С другой стороны, военная операция на Украине означает войну с Западом. Сейчас в народе бытует мнение, что мы войдем на Украину, но кто знает… В любой момент все может измениться.
Василий берет кусочек рыбы. И продолжает:
– Украина – настоящая Россия. Там зародилось Киевское княжество, которое мы можем считать первым славянским государством. Отдать Киев Западу означало бы отрицать нашу историю. У каждого из нас там есть родственники, есть свои воспоминания. Мы были вынуждены заплатить за ошибки Хрущева в Крыму, а теперь они навязывают то же самое всей Украине.
Услышав имя Хрущева, старик за соседним столиком, еще секунду назад занятый разрезанием блина на мелкие кусочки, мгновенно выпрямился. Его старые и уставшие глаза неожиданно заблестели, и он заговорил:
– Хрущев с самого начала был предателем и всегда таким оставался. Все это случилось потому, что его глупый сын Леонид попал в плен к немцам. Он всегда был пьян, и, скорее всего поэтому истребитель, которым он управлял, упал. Пока он был в плену, он не стеснялся участвовать в немецкой антисоветской пропаганде. Несмотря на все это, мы вытащили его из лап нацистов и вернули на родину. Его судили за государственную измену и приговорили к смертной казни. Хрущев умолял Политбюро помиловать его, но получил справедливый ответ: нет.
Эта история – чистой воды конспирология.
Василий некоторое время молча смотрит вперед. Затем ограничивается тем, что говорит старику:
– Вы правы.
Мужчина снова начинает пить чай, а мы возвращаемся к закуске.
Снегопад за окном усиливается. Две тени за окном спешно курят. Над ними быстро проносится чей-то силуэт.
Дверь снова открывается. Несмотря на холод и московскую вечернюю тоску, Анна входит со своей неизменной улыбкой. Она снимает зеленый берет и взмахивает черными волосами в нашу сторону, как бы говоря: «А вот и я!»
Женщина за стойкой не обращает на нее никакого внимания, отворачивается в ответ на ее приветствие и продолжает готовить фаршированные блины.
Эффектное появление контрастирует с тем, как тихо Анна садится за стол. Снежинки на кончиках ее волос начинают медленно испаряться.
Классическое приветствие, соответственно, повторяется еще раз. Мы начинаем с того, какой холодный в Москве февраль, спрашиваем друг друга о делах и здоровье и наливаем водку в стаканы для воды.
Анна – француженка марокканского происхождения. Она с давних пор и по настоящее время представляет в России французские газеты. Выпив водки и съев немного оливье, она начинает говорить серьезно:
– Недавний визит Макрона в Кремль прошел даже хуже, чем об этом писали в прессе. Путин не ограничился тем, что посадил Макрона, как урода какого-то, на противоположный конец длинного стола, но и стал его распекать. В Елисейском дворце вероятность российского вторжения оценивают как высокую. Французским компаниям, которые ведут бизнес в России, начали рассылать информационные записки с указанием уйти с российского рынка в случае войны. Но крупный капитал, в первую очередь Total, сопротивляется. Россия – большой рынок, они не хотят его терять.
Василий невольно улыбается, когда слышит, как Путин обошелся с Макроном. Подобно тому, как на зыбкой воде колодца появляются очертания фигур, в гордой улыбке Василия проступают следы странных отношений, которые связывают русских с Западом, особенно с Францией.
Выражение лица Василия раздражает Анну:
– Не забывай, что еще до недавнего времени вы, чтобы казаться образованными, говорили у себя дома по-французски, – в шутку говорит она, глядя Василию прямо в глаза.
В словах Анны есть доля правды. В книгах по истории пишут, что преклонение русской интеллигенции и правящего класса перед Францией привело к слепому обожанию революции 1789 года. В тот период русская элита, считавшая русский язык грубым, а французский – языком цивилизованным, старалась не учить своих детей отечественной словесности. Русская идентичность и русский язык очень сильно принижались.
Когда в июне 1812 года французская армия под командованием Наполеона Бонапарта двинулась на Москву, любовь русской элиты к Франции стала бесконечно трагичной.
Слова, которые Лев Толстой вложил в уста генерал-губернатора Москвы Ростопчина в «Войне и мире», раскрывают масштаб драмы: «Разве мы против наших учителей и богов можем ополчиться? Посмотрите на нашу молодежь, посмотрите на наших барынь. Наши боги – французы, наше царство небесное – Париж».
Как же велика ирония истории, ведь говорят, что генерал Ростопчин, «обожествлявший» французов, ни минуты не колебался перед тем, как поджечь Москву, чтобы помешать наступлению армии Наполеона. Пожар, начатый по приказу Ростопчина, превращает почти весь город в груду пепла. После этого русские офицеры, у которых преданность родине превышала любовь к Западу, и крестьяне, выращивавшие на земле хлеб, взяли в руки оружие и начали бороться против «богов». И победили.
Драматические отношения между Россией и Западом продолжились и после войны. На сцену вышли декабристы, поднявшие против императора «меч французской революции 1789 года». Офицеры, защищавшие родину от французов, холодным петербургским утром в декабре 1825 года встали перед императорскими дверями. Они боролись, но не устояли. Они отступили к Неве. Пушечные ядра, выпущенные верными императору солдатами, раскололи ледяной покров реки. Большая часть декабристов погибла, утонув и замерзнув в холодных водах Невы. Пять человек были казнены, а все остальные – сосланы в Сибирь.
Великий русский поэт Пушкин обращался к своим ссыльным друзьями с такими трогающими душу строками:
Во глубине сибирских руд
Храните гордое терпенье,
Не пропадет ваш скорбный труд
И дум высокое стремленье.
Несчастью верная сестра,
Надежда в мрачном подземелье
Разбудит бодрость и веселье,
Придет желанная пора:
Любовь и дружество до вас
Дойдут сквозь мрачные затворы,
Как в ваши каторжные норы
Доходит мой свободный глас.
Оковы тяжкие падут,
Темницы рухнут – и свобода
Вас примет радостно у входа,
И братья меч вам отдадут.
Декабристы, расставшиеся с жизнью в холодных водах Невы или в сибирских шахтах, первыми выступили не только против царизма, но и против Запада, ценности которого они впитали.
Через сто лет после выступления декабристов Советы под предводительством Владимира Ильича Ленина восстали против всего огромного мира, который сейчас называется коллективным Западом.
И сегодня, когда Россия готовится к новой войне с «богами», мысли русской интеллигенции снова обращены к Западу…
После холодной шутки Анны Василий некоторое время молчит… Он закусывает водку куском рыбы и только тогда находит ответ:
– Да, ты права, когда-то было так, как ты описала, но все меняется.
Главная тема сегодняшнего вечера – Василий. Я вспоминаю про английскую музыку, играющую в парке Горького, голливудские фильмы, заполонившие российское телевидение, молодых людей, никогда не покидающих «Макдоналдс», и подкалываю его:
– Любовь к французам кончилась, но ваша любовь к Америке продолжается.
Василий, выбитый из колеи нашими нападками, склоняет голову, а потом говорит с вызовом:
– Очень сложно объяснить упадок в девяностые годы. Вы здесь не были и не знаете, что мы пережили. Мы потеряли все в один миг. Я говорю не только о деньгах, обнищании и безработице. Разрушались семьи. Очень немногие семьи смогли пережить этот период целыми и сплоченными. Центр Москвы был в ужасном состоянии. На улицах, где вы сейчас даже окурка брошенного не найдете, постоянно раздавались выстрелы. Город был поделен между преступными группировками. Проституция, наркотики, грабежи, воровство, СПИД и остальные, какие вы только можете себе представить, проблемы – все было. Ад Данте выглядит сказкой по сравнению с Москвой того периода. Американцы, разделив нас по этническому признаку, принялись насиловать общество идеологически. Ох, какое это было безумие!..