Они поддержали специальную военную операцию и продолжающуюся борьбу с Западом, но сделали акцент на том, что мы должны добиваться большей социальной справедливости. Я присоединяюсь к их мнению по этим вопросам. КПРФ играет важную и значимую роль в российской политике, но, в общем, она не является реальной оппозицией Путину.
О. Г.: Известно, что вы поддерживаете хорошие отношения с ультраправыми европейскими партиями. Но мы увидели, что в войне Палестины с Израилем европейские правые в основном поддержали Израиль, за которым стояли Соединенные Штаты. Если принимать во внимание то, что Израиль является форпостом Запада в регионе, как вы оцените линию европейский правых партий по этому вопросу? Не противоречит ли это вашим тезисам о том, что европейские правые противостоят Америке?
А. Д.: Мой тезис о европейских правых партиях не касается их всех. Некоторые из них открыто поддержали Украину. Например, Джорджа Мелони и ее партия «Братья Италии»… Они – наши враги, и нас ничто не может объединять с теми, кто поддерживает расизм.
Еще до начала специальной военной операции я критиковал некоторые из этих партий и никогда не воспринимал их как своих союзников. Мы вступали в союз преимущественно с левыми, антиглобалистскими движениями. Но мы разделяем идею многополярности и с некоторыми европейскими правыми движениями. Среди них есть друзья России и те, кто отвергает американско-англосаксонскую глобальную гегемонию. Я считаю их естественными союзниками в борьбе за многополярность. Многие мои друзья, являющиеся членами европейских консервативных и традиционалистских движений, поддерживают Палестину по геополитическим причинам, но некоторые не поддерживают. Сторонники Израиля, поддерживаемого западным гегемоном, не видят, что Израиль не может быть одним из представителей многополярного мира.
Мое евразийство основано на геополитике. Оно отвергает однополярность и американскую гегемонию. Те из европейских консерваторов, кто принимает перечисленные мной принципы, – мои друзья. Те, кто не принимает, – не мои друзья. Все предельно ясно. Тут нет двойных стандартов…
Если ты сторонник многополярности, ты должен поддерживать палестинцев. Потому что палестинцы борются против сторонников глобализации и защитников западноцентричного мира. Если ты сторонник Израиля, ты разделяешь мировоззрение глобального Запада и являешься сторонником однополярного мира. Ты не на одной линии со мной.
О. Г.: Россия параллельно с тем, что противостоит Западу в политической, культурной и военной областях, продолжает применять западную экономическую модель. Разве это не противоречивая ситуация? Считаете ли вы, что текущее административное и экономическое устройство России подходит для многополярности?
А. Д.: Я согласен с вами, есть некоторые противоречия. Я – сторонник некапиталистической экономической модели. Но если мы будем оценивать российскую экономику, существующую в настоящее время, то увидим, что это скорее государственная или, если использовать французское слово, этатистская экономическая модель, а не либерально-капиталистическая экономика в классическом понимании. В России основная сила – это государство. Капиталистическая экономика находится под его полным контролем.
Должен отметить, что государственный капитализм я также отвергаю. Есть признаки того, что происходит переход от государственного капитализма к лево-ориентированной, социально-справедливой экономике. Мы видим это в недавних высказываниях Путина.
Сразу после начала специальной военной операции прозападные олигархи-либералы покинули страну. Но в настоящий момент наиболее крупные владельцы бизнеса в России преданы Путину и верят в победу России.
В экономике происходят изменения, и они еще не завершились. Я надеюсь, что, когда они завершатся, мы увидим более справедливую и левую экономику. Будет логичным принять во внимание усиливающийся запрос российского народа на социальную справедливость.
О. Г.: Как в связи с этим вы оцениваете мятеж ЧВК «Вагнер»? Каковы были их реальные требования? Можем ли мы говорить о какой-то идеологической подоплеке, или они просто хотели заполучить больше власти?
А. Д.: Трудно оценить реальную ситуацию с «Вагнером», потому что есть еще слишком много нераскрытых деталей. В общем и целом я не думаю, что у этого мятежа была серьезная идеологическая подоплека. На фронте были измученные солдаты, деморализованные из-за потери некоторых фронтов и гибели самых храбрых и героических воинов России. Они требовали большей справедливости. Они были психологически истощены войной. Но это никогда не оправдает совершенную ими ошибку.
Как я уже говорил, я не думаю, что это был идеологический мятеж. Всегда есть более амбициозные люди, они хотят больше того, что дает реальная власть и авторитет. Я не думаю, что они участвовали в заговоре против центрального правительства. Есть крылатое выражение «Благими намерениями вымощена дорога в ад». Я бы сказал, что это уже крайности.
О. Г.: Есть ли сейчас идеология у Российского государства?
А. Д.: Нет, но происходит интересный процесс. Правительство и Путин находятся в поиске новой идеологии. На заседании Всемирного конгресса соотечественников Путин открыто заявил, что нам необходимо новое мировоззрение. Возможно, это будет не политическая идеология. Согласно Путину, есть потребность в русской идее, в русском мировоззрении…
Я думаю, что Россия как независимое цивилизационное государство сейчас находится в процессе поиска. Хотя это и не очевидно, люди с каждым днем все лучше и лучше понимают принципы этой идеологии. Я практически уверен, что она не будет ни либеральной, ни коммунистической. Она будет евразийской. Идеология, над которой я работал годами, наконец-то становится первоосновной.
О. Г.: Вы – один из ведущих идеологов евразийства. Где начинается и где заканчивается территория Евразии?
А. Д.: У немецкого поэта Райнера Марии Рильке есть прекрасная строчка: «Одна Россия граничит с Богом».
С одной стороны, идея России универсальна. Но если смотреть на это реалистично, то границы русской цивилизации простираются до исторической территории Турана. На этих землях изначально жили кочевники индоевропейского происхождения – скифы, сарматы, аланы, тюрки и монголы. Русские унаследовали эту территорию. На Дальнем Востоке она граничила с Китаем, в Центральной Азии – с Индией и Ираном, на юго-западе – с Анатолией. А на Западе Восточная Европа образовывала своего рода границу между евразийской и европейской цивилизациями. Поэтому я могу говорить о том, что Россия не была частью европейской, тюркской, османской, иранской, индийской или китайской цивилизации.
Северо-запад Евразийского континента традиционно отличался. Там жили кочевые племена: кочевники индоевропейского происхождения – турки, гунны, монголы и русские… Мы жили в западной части великих степей Турано-Уюкской котловины. Русские стали хозяевами этой территории. Вместе с этим мы взяли на себя задачу сохранять этот регион от племен, которые до этого господствовали в степях. Вот как я могу определить Евразию.
О. Г.: Совместима ли китайская инициатива «Один пояс – один путь» с вашим идеалом евразийства?
А. Д.: Вначале проект «Один пояс – один путь» поддерживался западными глобалистами и использовался против России. Основная идея состояла в том, чтобы соединить Китай с Ближним Востоком и Европой, которые находятся внутри либерального глобального рынка. Сделав это, они могли помешать России. Начало было таким. Но со временем позиция Си Цзиньпина изменилась. Отношения между Си Цзиньпином и Путиным, их дружба превратили этот проект в нечто иное.
Согласно новой версии проекта, предполагается, что один из поясов пройдет по территории России, а часть второстепенных поясов пройдет по территории Евразии.
Много лет назад Путин и Си Цзиньпин обсуждали проект «Большая Евразия». Если мы сможем объединить «Один пояс – один путь» и «Большое евразийское партнерство», получится крайне мощный проект. В этом контексте важны многополярность и китайско-российские отношения.
В конечном итоге я уверен, что «Один пояс – один путь» и «Большая Евразия» не противоречат друг другу. Мы говорим о двух важных частях многополярного проекта, которые изменят баланс в мировой экономике и энергетических маршрутах.
О. Г.: Вы говорили о Туране. Президент Владимир Путин в своей речи, произнесенной по случаю Дня народного единства, сравнил союз Александра Невского с Золотой Ордой с тем, что происходит сейчас. Что вы думаете по поводу этой речи? Это новая интерпретация российской истории?
А. Д.: Нет, это проистекает из классического евразийского подхода. Один из наших князей, Александр Невский, предпочел оставаться верным Золотоордынскому ханству, чтобы суметь противостоять Западу. Утверждения Путина основаны на реальной исторической ситуации и являются выражением евразийской идеи. Я высказываю эту точку зрения уже много лет.
О. Г.: Мы говорили о глобализации. Является ли глобализация неизбежным и необратимым феноменом?
А. Д.: Это интересный вопрос. Ранее я уже говорил, что эпоха национальных государств подходит к концу. В этом отношении глобализация неизбежна и неотвратима. Здесь важно отметить, что не существует единого типа глобализации. Мы можем говорить о глобальной глобализации и региональной глобализации. Процессы региональной глобализации и интеграции проходят в пределах цивилизационных границ. Глобальная глобализация и региональная глобализация противоположны друг другу.
Инициатива «Один пояс – один путь» – это тоже разновидность глобализации, но это регионально ограниченная и сбалансированная глобализация. Она не предполагает, что одна из сторон начнет навязывать свои культурные, экономические или геополитические представления. Участники присоединяются в зависимости от своих интересов. «Один пояс – один путь» основан на многополярности, сотрудничестве, дружбе и на сбалансированной открытости между странами. По выражению, любимому китайцами, это «беспроигрышная стратегия».