В последнее время часто возникают новости о том, что Миронов, балансирующий в своей политической деятельности между КПРФ и Путиным, вступит в КПРФ. Миронов объясняет эти высказывания словесной акробатикой журналистов и объясняет суть дела:
– Я тогда сказал, что мы можем когда-нибудь объединиться с КПРФ, но журналисты обставили это все так, будто бы мы уже сейчас пытаемся наладить такого рода сотрудничество. Сейчас этот вопрос не стоит у нас на повестке дня. КПРФ хочет сделать шаг в будущее, но они не могут выбросить из головы старые шаблоны, образы Ленина и Сталина. Мы смотрим в будущее без предубеждений. Еще одно важное различие между нами заключается в том, что мы выступаем за рыночную экономику под контролем государства. Коммунисты же решительно против рыночной экономики.
Кремль сравнивает войну, которую Россия ведет против Запада из-за Украины, с защитой Родины от нацизма во Второй мировой войне. И, таким образом, Сталин снова оказывается на повестке дня. Я спрашиваю Миронова, считает ли он себя сталинистом. Лицо Миронова принимает задумчивое выражение:
– Я знаю, что вы учились в Париже. Вы знаете, что в Париже есть станция метро «Сталинград». Но мы не можем называть всех французов сталинистами, потому что они дали станции метро такое название. Я выступаю за то, чтобы переименовать Волгоград обратно в Сталинград. Когда я защищаю эту идею, я преследую следующую цель: почтить память людей, боровшихся против фашизма. Но я не сталинист…
Миронов указывает на черно-белую фотографию на стене и продолжает:
– Моего дедушку в сталинский период расстреляли по обвинению в кулачестве. Но мы должны объективно оценивать сталинский период. Есть черные и белые стороны. Это было время репрессий, но также в это время было достигнуто множество успехов, в том числе – победа над фашизмом. Мы должны судить справедливо…
Когда я говорю, что в Париже есть станция метро «Сталинград», но никакая станция в центре города не названа в честь Робеспьера, Миронов громко смеется.
– А как насчет государственной модели? Российское государство, развалившееся в ходе контрреволюции в 1990-е годы, было частично перестроено при Путине. Но достаточно ли этого для новой войны с Западом?
Миронов начинает так:
– В цивилизационных конфликтах политическая модель не является главным фактором. Это утверждение верно применительно как к настоящему, так и к прошлому. В конфликтах испытанию подвергается не политическое устройство государств, а прежде всего мировоззрение и сила национального духа. Для государства, находящегося в состоянии конфликта, важна личность лидера: насколько хорошо он сможет защитить национальные интересы, как он относится к истории и оценивает текущие особенности страны, его способность сплотить вокруг себя граждан. Я убежден, что России чрезвычайно повезло, что в такой драматический момент во главе государства стоит Владимир Путин. Среди западных лидеров нет фигуры, равной ему или хотя бы сопоставимой с ним.
Мы дружим с Путиным с 1994 года, и я поддерживаю его как сильного национального лидера. На съезде нашей партии я предложу не выдвигать кандидата против него на предстоящих выборах. Не нужно воспринимать мои слова так, будто я считаю, что нам не нужно вносить изменений в политическое моделирование. Политическая модель должна ориентироваться на идеалы истины и справедливости и соответствовать им. Государство, стремясь обеспечить повседневные потребности народа, должно решительно встать на путь восстановления реального социализма. К сожалению, отдельные шаги в этом направлении не переросли в большую прогрессивную работу. Сегодня это самая большая внутренняя проблема России.
Я задаю еще один вопрос, чтобы приблизиться к сути проблемы.
– Существует ли сейчас в России какая-то идеология?
Миронов меняет позу, откидывается на спинку стула и отвечает на мой вопрос:
– В нашей конституции есть статья о том, что гражданам нельзя навязывать никакую идеологию. Я с этим согласен. У каждого из нас есть свои представления, но в то же время у государства должна быть своя идеология. Мы можем опираться на традиционные ценности. Девятого ноября 2022 года Владимир Путин издал указ о традиционных ценностях. Это важно и должно обсуждаться.
Я спрашиваю, что именно он подразумевает под традиционными ценностями. Миронов отвечает:
– Я уверен, что российская идеология должна опираться на моральные ценности, которые формируют мировоззрение граждан. Среди них – традиционные семейные ценности, брак, любовь к ближним и к Родине, служение стране, работа на благо общества, честь, правда и справедливость. Мы уважаем наших предков. Мы никогда не позволяли и не позволим переписывать нашу историю, в том числе историю защиты нашей Родины в Великой Отечественной войне. Мы верим в приоритет и превосходство духовного над материальным. Упомянутые мною ценности передавались из поколения в поколение и стали основой уникальной идентичности и культурного пространства нашей многонациональной страны. В этом и состоит отличие России от Запада.
Сказанное Мироновым напоминает мне о словах сэра Родрика Брейтвейта, который был британским послом в Москве в период распада Советского Союза: «Русские, как и мы, предпочитают верить, что их история движется непрерывно и всегда в хорошем направлении. Они объясняют такие тревожные периоды, как жестокое правление Ивана Грозного или Сталина, необходимыми этапами на пути к величию».
– Прав ли Брейтвейт?
Миронов отвечает:
– Я воспринимаю фигуры и события нашей истории как линейное и неразрывно связанное целое. В России есть такое понятие, как глубинный народ, ядро нации. Какой бы режим ни управлял страной, ценности глубинного народа не меняются. Именно поэтому наша история непрерывна.
Я спрашиваю, можем ли мы говорить о подобной преемственности с точки зрения геополитики.
Миронов отвечает более громким голосом:
– Конечно! Выступление Владимира Путина в Мюнхене в 2007 году несет в себе следы этой преемственности. Ни одна страна не может обеспечить свою национальную безопасность, игнорируя национальную безопасность другого государства. Мы хотим, чтобы все народы и страны жили в мире. У нас нет притязаний на чужие земли.
Мы переходим от истории к будущему. Тридцать первого марта Владимир Путин утвердил документ, в котором изложена новая внешнеполитическая стратегия России. Его официальное название – «Концепция внешней политики Российской Федерации». Объявив о новой внешнеполитической стратегии на заседании Совета Федерации, Путин заявил, что из-за радикальных изменений, произошедших в мире, появилась необходимость внести изменения во внешнеполитическую стратегию страны. В документе Запад характеризуют как экзистенциальную угрозу и делают акцент на необходимости борьбы с этой угрозой. Документ важен еще и потому, что в нем отражено, как Российская Федерация определяет свою идентичность в новых условиях. В разделе, посвященном этой теме, сказано следующее:
«Более чем тысячелетний опыт самостоятельной государственности, культурное наследие предшествовавшей эпохи, глубокие исторические связи с традиционной европейской культурой и другими культурами Евразии, выработанное за много веков умение обеспечивать на общей территории гармоничное сосуществование различных народов, этнических, религиозных и языковых групп определяют особое положение России как самобытного государства-цивилизации, обширной евразийской и евро-тихоокеанской державы, сплотившей русский народ и другие народы, составляющие культурно-цивилизационную общность Русского мира».
Миронов так оценивает новую концепцию:
– Новая концепция – это ответ на враждебные шаги НАТО. В ответ на действия НАТО, угрожающие нашей национальной безопасности, мы начали специальную военную операцию на Украине. В основе этой концепции лежит предположение, что мир будет двигаться в сторону многополярности. Мы в курсе, что США будет одним из этих полюсов. Но и Россия займет свое место на этой арене в качестве одного из полюсов.
Будущее послевоенной Украины – еще один беспокоящий меня вопрос. Военный эксперт из России, с которым я встретился вскоре после начала специальной военной операции на Украине, заявил, что Украина станет конфедерацией, и не исключено, что часть ее территории будет аннексирована Польшей.
Аналогичного мнения придерживается и Миронов:
– Для Украины не представляется возможным сохранить государство в границах 1991 года. Высока вероятность, что что она продолжит существовать в качестве конфедерации.
Дальше мы говорим о специальной военной операции. Я спрашиваю Миронова, есть ли у него предположения о том, когда закончится война. Миронов дает ответ, оставляющий пространство для разных исходов:
– Никто не может знать, чем закончится конфликт. Но, рассуждая обо всем этом, не следует забывать, что к востоку от Днепра есть регион, называемый Новороссией, в который входит Донбасс, Днепропетровская, Херсонская и Одесская области, и что исторически на этой территории проживали русские. Украинский режим оказывал давление на русских, проживающих на этой территории, и это привело к текущей ситуации. Как я уже говорил, жизнь все расставит по своим местам.
Я спрашиваю, что означает поставка Россией тактических ядерных боеголовок в Беларусь. Прежде чем ответить, Миронов складывает перед собой руки в молитвенной позе:
– Я надеюсь, что ядерной войны не будет, иначе начнется чистое безумие. То, что Россия поставляет тактические ядерные боеголовки в Беларусь, с которой мы заключили договор о создании Союзного государства, следует рассматривать как ответ на агрессивные шаги НАТО.
Одним из последствий специальной военной операции для России стало то, что во внутренней политике на первый план вышли новые игроки. Руководитель ЧВК «Вагнер» Евгений Пригожин (который впервые стал фигурировать официально как владелец частной военной компании, а вдобавок благодаря своим последним выступлениям стал чуть ли не главным выразителем мнений националистического крыла в России) и Миронов являются близкими друзьями. Я спрашиваю, верны ли заявления о том, что Пригожин вступит в партию «Справедливая Россия». Миронов отвечает, стараясь ни в коем случае не сказать лишнего: