— Носферус Бату. — Кивнул он ему.
— Да мой Король. — Ответил Бату-хан и, поднявшись на ноги, начал говорить.
С каждым сказанным словом, король хмурился всё больше. Наконец, речи Бату стихли, жестом длани, король отпустил его и в комнату вошёл другой посетитель — красивый, с серебряными волосами, очень высокий, но не худой. Он тоже преклонил колени, он тоже выразил уважение, но кивка не удостоился — слишком соплив и слишком женственен. Этот Носферус, дитя иных времён. Он был львом средь светских приёмов 18-ого века, он смотрелся Богом войны, на поле боя в сияющих доспехах, с красивым мечом на поясе. Но он не видел истинной войны. Он не сражался в одном ряду со своими воинами. Он не рисковал погибнуть, в каждой следующей битве. Его титул и его войско, были получены, потому что он родился в семье знатного человека. Носферус Вирту, в глазах короля, мужчиной не был, как и весь его клан. В глазах короля, все кланы, созданные после 16-ого века, состояли сплошь из женщин.
Вирту начал говорить. А когда закончил, глаза короля пылали бешенством. Визитная карточка его клана — замутнённые белесые глаза, словно бы затянутые катарактой, не способные выражать ничего, Носферус Вирту поспешил покинуть комнату. Он воочию убедился, что даже такие глаза способны неплохо выражать истинное бешенство.
Король успокоиться полностью не смог, но всё же взял себя в руки достаточно, что бы принять ближайшего из своих людей. Он всегда принимал его и всегда слушал — этот вампир, был ближе всех к Мудрости его клана. Той, что давно мертва.
— Их нужно уничтожить мой король. Их поведение непростительно. Они до сих пор не собрали и половины своих. Они безрассудны и раскрывают наше существование миру. Они…
— Хватит. — Король прервал его и вернулся на балкон. Оба они стояли теперь там и смотрели на звёзды. Тишина не нарушалась несколько минут. — Ты слышал о Сору, Видевшим Ночь?
— Все о нём слышали. — Парень опустил голову и добавил. — Я знал его.
— Ты видел, что стало с ним? — Он снова кивнул — как и король, он тогда присутствовал. Носферату пришли в замок Сору. И прикончили его, разорвали на куски. Среди кланов, говорят о том, что они это сделали вместе, но это не так. Он видел. От группы Носферату отделился всего один — худой, низкорослый. Один из Создателей, Сору с усмешкой встретил его. С этой усмешкой его голова и оказалась на полу, оторванная от тела одним невидимым движением тощих рук Создателя. А потом, без слов, без выражения на лице, Создатель рвал мёртвое тело, пока не осталась лишь куча трепещущей плоти. Сору был мёртв, величайший из всех вампиров, самый могучий из них. Тот, кто в одиночку сражался с целым кланом и победил.
Создатель разорвал его как кусок бумаги. Без всяких усилий. Наверное, Сору даже не понял, как умер, он вздрогнул всем телом и ощутил, что та же дрожь, сотрясла тело короля вампиров.
— Я рискнул один раз и мне повезло.
Король снова вздрогнул — Вурдалаки. Когда этот клан утопил в крови целую область, вырезал сотни, он поднял кланы, и началась новая война вампиров.
Сейчас, оба они вспомнили тот день, когда Создатели пришли.
Вурдалаков отличали дикость, глупость и безумная мощь. В тот день, клан короля вышел по следу трёх вурдалаков, на место, где они не успели перебить всех. Носферус Влад не имел на это права — Создатели не давали своего согласия, но кровавое безумие вурдалаков угрожало всему, не только вампирам, но даже Нортумесу. Лишь клан короля, знал, что разрешения начать войну, Создатели не давали. Другие кланы не знали, что Король, объявляя крестовый поход против клана вурдалаков, вряд ли в принципе способных осознать себя как клан, что делая это, он лишь надеялся угадать возможную волю Создателей…
Отряд рыцарей, коих возглавлял будущий король, тогда ещё Носферус, остановился посреди улицы. Тела людей, разорванные на куски, валялись повсюду. Одного из рыцарей, стошнило, хотя он и был вампиром и многое повидал. Никто не кричал — выжившие прятались и кусали языки, только бы не закричать. А вурдалаки бродили по деревне, ища оставшихся. Но не все.
Вампиры спешились и обнажили мечи. Гора плоти, завёрнутая в костистую броню, питалась там, не обращая на них внимания — их скелет, не был похож на человеческий. Кости пронизывали плоть буквально повсюду и образовывали мощный каркас, в купе с прочной кожей. Отчего вурдалак, при каждом движении скрежетал, словно бы зубами — это скрежетали кости, его естественная броня, непроницаемая для обычной стали. Они окружили его, и тогда вурдалака соизволил обратить внимание. Он бросил в кошмарную пасть туловище какого-то селянина и, жуя его плоть, повернул голову. Маленькие красные глазки, горевшие вечным голодом и бешеной злобой, пробежались по их белым от страха лицам. Король не поддался чувствам, он словно ветер метнулся вперёд, его меч высек искры, столкнувшись с костистой кожей, и вошёл в череп вурдалака. Монстр взревел от боли, но не упал. Он даже не пошатнулся. Громадная лапа схватила Влада и с силой грохнула его оземь. Кровь тогда фонтаном вышла из глотки будущего короля.
Они разом набросились на вурдалака. Король восстановился и присоединился к битве. Вскоре он снова оказался мёртв и снова восстановился, снова вернувшись в битву…
Когда всё было кончено и вурдалак погиб, в живых остались только они двое. Остальных вурдалак разорвал как тряпичные куклы. Они смотрели на изрубленную гору плоти, и граф собирался что-то сказать. За их спинами рухнул дом. Они обернулись. А потом, молча, отсалютовали друг другу мечами — они не собирались уходить. Они собирались сражаться до конца — поступок, на который не способны были Носферус Вирту и прочие безвольные женщины, рождавшиеся после 16-ого века.
Два вурдалака, две горы бронированной плоти, которых почти невозможно убить, они вдруг остановились, в ужасе отпрянув — впервые кто-то видел ужас на мерзких мордах вурдалаков. Король и его товарищ, обернулись, бросили по одному короткому взгляду и замерли, на их лицах застыл не меньший ужас. Вся улица, от её начала, до конца, была заполнена фигурами в чёрных плащах. Под ними не видно было лиц, но горели красным глаза. Оба встали на колени, игнорируя опасность за своими спинами. Они презрели эту опасность, что бы почтить своих Создателей…
— Мерзкие выродки. — С глубочайшим отвращением прохрипел кто-то из Создателей, проплывая мимо них. Граф не поспел поднять головы. Но, почему-то, он был уверен, что эти слова, относятся не к вурдалакам. Может быть, потому что другой голос, спустя пару секунд, произнёс:
— Лучшие из наших созданий, но в них нет и капли Силы.
— И мозгов тоже. — Добавил другой.
Может быть, и эти слова относились к графу и его товарищу? Кто знает, когда за спинами раздался дикий рёв и хруст плоти, они всё же повернули головы — Создатели окружили вурдалаков плотным кольцом. И убивали их, разрывая на куски. Но не вместе.
— Господь Всемогущий… — Прошептал тогда граф — на его глазах, всего одна чёрная тень, металась вокруг огромной ревущей туши и там, где тень замирала хоть на долю мгновение, слышался хруст, куски плоти летели в разные стороны.
Когда Создатели ушли, они осмотрели трупы вурдалаков — их разорвали голыми руками, буквально разорвали на куски. Вот так сражались Создатели…
А после конные разъезды, как вампирские, так и человеческие, приносили одни и те же вести — монстры, терроризировавшие окрестные земли, мертвы.
Создатели, не наказали его, за то, что он выступил против вурдалаков. Их приход и уничтожение вурдалаков, стали ответом на его молитвы Им. Они одобрили действия графа. Но убили не всех — несколько вурдалаков избежали кары Создателей…
— Пока у нас не будет иного выхода или решения Создателей, мы не можем воздать им должное.
Сказал король, с такой тоской в голосе, что его товарищ с хрустом сжал кулаки — веками они мирятся с волей Создателей. Ладно, если б они хотя бы говорили с ними, хоть как-то замечали их. Но за службу их, лишь в лицо плевки и презрения нескончаемый поток…
Король покинул комнату. Он спустился в подвал своего древнего замка, в котором, после модернизаций и ремонтов, от древнего остались, наверное, только фундаменты стен.
В подвале, пройдя мимо стеллажей с запылёнными бутылками, король открыл потайную дверь в стене, спустился по винтовой лестнице. Вскоре он очутился в большой комнате с высокими потолками. Подошёл к столу, где стояла чашка с едва поджаренным куском мяса, ещё кровоточащим и так приятно пахнущим. Там же бутыль лучшего вина. Король уселся на высокий деревянный стул — настоящий стул, а не то, что теперь используют женщины с членом между ног, для своих пышных седалищ и слабых тел. Таким должно быть место, где питается мужчина — крепкое кресло из морёного дуба, добротный стол без мерзких завитушек, всё. Ну, разве что ещё вот это — услада взора и слуха.
— Отпуститеееее, прошуууу…
Король кивнул кричавшему и улыбнулся — он любил ужинать под приятную музыку, нежно ласкавшую слух. Не то, что эти варварские «бум-бум» и вопли «я тебя любила, ты меня нет, я тебя простила» и тому подобная ахинея. Вот истинная музыка, достойная ушей воина:
— Пожалуйстааааа, отпуститеееее…
С выражением, искренне — таких бардов, не найти нигде. Их можно только создать.
Король откусил первый кусок, кровь потекла по губам, подбородку. Вкусно, очень. Жаль, конечно, что это не свинина. Увы, есть они могут лишь человеческую плоть. Ну, хотя бы вино он может пить, ни когда не напьётся до беспамятства — этого они лишены. Но лёгкое опьянение, всегда приходит и это, пожалуй, даже хорошо.
Медленно жуя мясо, король смотрел на своего барда. Тот продолжал петь — они всегда поют, когда он спускается. Елозят на колу, трясут связанными за спиной руками, подрагивают ножками, но освободиться не могут. Их животы рвёт дикая боль, и они поют по-настоящему.
Жаль только, что поют они недолго. Максимум, неделю — да и то, всего раз такое было. Чаще они замолкают гораздо раньше. Впрочем, это не проблема. Улицы полны бездомных, тюрьмы полны преступников — что одно и то же. Когда-то, он сказал это и притворил в жизнь. Улицы Румынии, стали безопасны. Дама могла в одиночку пройти по самым тёмным закоулкам ни капли не опасаясь за свою честь или жизнь. Можно было уронить золотую монету на рынке, и её никто не посмел бы взять. Румыния стала настоящим Раем, общество было полностью здорово. А всех неудобств с этим связанных — всего-то, запах гниющего мяса, иногда приносимый ветром с городск