— Да не парься в натуре. — Махнул рукой Штык, склонившись над стонущим парнем — приложился он сильно, так что встать не может. И подозревал бедняга сей, что отсюда поедет он сразу в травмпункт. — Дела у меня. Вот я и это, типа из тени вылез. Слышь, мужики, тачка есть?
— Есть. — Кивнул единственный из трёх, кто остался без синяков.
— Мне в Ставрополь надо.
— Куда? — Выпучил глаза, сей везунчик. — На машине???
— А чё?
— Так это ж пиздец как не близко! Мы полгода ехать будем.
— А, херово. А это, ну, паровозы у нас есть где?
Парень назвал адрес.
— Не, ты давай, тачка же есть? Ну вот, вези короче меня туда.
А чего поделаешь? Папа сказал везти, значит надо везти.
— Есть чего бухнуть?
В бардачке нашлась бутылка водки.
— Вот. — Протянули ему бутылку, слегка бледнея лицом.
— Чё, болеешь? — Участливо поинтересовался Папа.
— Угу. — Ответил парень, так громко сглотнув, что чуть не врезался в остановку.
— Ты это… — Последовал шумный глоток. — Ух! Крепкая, норм. Ты это, не против, что я очки снял? Жарко у тебя в машине.
Парень проблеял что-то и замолчал, судорожно вцепившись в руль. На заднем сидении машины сидел «папа», босс, шеф, как ещё сказать? Командир ОПГ в общем, снявший очки, за коими, конечно же, имелись глаза. Красные. Нет, не с похмелья, совсем нет. Просто красные. Как в кино. И на линзы, это совсем не походило. Он был готов поклясться, что никаких линз там и близко нет.
— Гы! — Штык похлопал его по плечу. — Не ссы боец. — Икнул зачем-то, ещё выпил и радостно сообщил. — Я просто вампир, никакой мистики. Всё путём брателло. Не боись, тебя жрать не стану. Я людей вообще последнее время не ем, изжога мучает. И главное хрен знает почему! Ты не знаешь? Эй! Сознание не теряй. А то в аварию ещё попадём, ух! Есть закусь какая?
Парень так поспешно мотнул головой, что чуть не выбил стекло в своей двери.
— Хуёво. — Снова глотательное движение. Печальный вздох. — Давно не приходилось понюшкой закусывать. — Шумный вдох, скрип кожаного плаща и судорожный кашель. — Ебать! Ну и вонь! — Пожаловался босс, вынимая нос из собственной подмышки. — Зато пробрало зашибись, аж до самой жопы. У меня нюх острее стал, как я в вампиры затесался. О! Да ты походу не веришь! Зырь братан!
И с жутким скрежетом полезли клыки…
— Н-да. — Пробормотал Штык, задумчиво почёсывая затылок, который обдувало сейчас ветерком тёплым, летним в основном.
— И не говорите. Какой ужас! — Сказал один из прохожих, тоже остановившийся что б посмотреть на аварию. — Как думаете, он выживет?
— Кто?
— Ну, алкаш этот, который за рулём был.
— А я хрен знает. — Пожал плечами Штык, снова разглядывая не машину, а лежавшее на асфальте бесчувственное тело с полупустой бутылкой в руке. Когда выбирался наружу, выпала она, а потом и парень этот вылез наружу, тут свалился. И вот она — в руке у него. Прихватил парень самое дорогое, когда выбирался из разбитого авро, он может и вовсе уже умер. А выпить хочется. Чего делать-то? Бутылка на треть ещё полная. Но как-то неудобно это у трупа водку тырить, не по-людски оно как-то. И в алкаши записали парня, тоже не хорошо это, не виноват ведь он.
— Он трезвый был. Это я его просто напугал случайно. — Признался Штык с тяжким грузом вины на сердце своём большом и добром. И тут вдруг как рукой сняло — признался и сразу же полегчало.
— Вы? Так вы там были? — Воскликнула какая-то женщина.
— Ну. — Штык кивнул, снял очки и, ну раз признаваться, надо как в церкви же да? Ну, типа полностью, нет? В общем, он решил облегчиться, душевно, и по полной программе.
— Рассказал я ему, что вампиром на днях стал. Вот. Он перепугался и на встречку вылетел.
Народ, молча, смотрит. Кто-то попытался у виска пальцем покрутить, да так и замер.
Из пасти красноглазого мужика полезли клыки…
— Вы фуда фсе? Блять… — Штык сосредоточился, клыки залезли обратно. — Народ! Да я безобидный! Я людей не ем, в натуре, за базар отвечаю! Три дня уже ни кого не жрал, бля буду!
Не верят, бегут, да с визгом, больные какие-то, да и хрен с ними, дикий народ, чё с них взять?
Так, а это, у него же дела какие-то были, нет?
Штык задумчиво почесал затылок. Тут парень на асфальте со стоном пошевелился.
Живой!
Ну, значит, водку у него можно спокойно забирать.
Быстро кончилась что-то бутылка. Ну так! Там и было на донышке. О! Уже и машинки весёлые приехали — с мигалками.
— Мужики! Спирт есть?
Мужики переглянулись. Один пальцем у виска покрутил и дальше носилки вытаскивает.
— Мужчина, вы мешаете. Пройдите в сторонку. — Говорит кто-то. Штык уж было собрался послать куда подальше — поворачивается, а там!
— Ебать! Мусора! — Через силу взял себя в руки, вспомнил, что они всегда на аварии приезжают — нафига интересно? Этого он не знал, но спрашивать постеснялся. — Ща уйду. Нет, ну сам посуди — тачка в хлам, на асфальте кишки, кровища, у меня моральная травма, не надо меня в каталажку.
Милиционер из славных рядов ДПС, было собирался обидеться на «мусора», но услышав следующие слова, слегка оторопел. Почесал фуражку, задумчиво глянул на разбитую машину, потом на вторую, рядом с которой нервно курит её водитель, не имевший даже ссадин. На слабо стонущего человека на асфальте посмотрел. Кровищи нет, вообще ни капли, как и кишков. А у машины смят нос, да, но и только. В автосервисе его поправят за двое суток.
И причём тут каталажка?
— Эм, вам лучше уйти. Не мешайте работать сотрудникам скорой помощи.
— Базару нет, уже свалил. — Поспешно отозвался Штык и двинулся прочь. Мимо машины с мигалкой. У дверей остановился и, милиционер икнул, потом тряхнул головой и икнул снова. Проводил взглядом смутно различимую тень, которая иногда замирала на месте, становясь тем молодым человеком с красными, в честь затяжного похмелья, глазами. И спустя мгновение, снова смутная тень, несётся по улице, кривым зигзагом. С бутылкой медицинского спирта в руке.
— П-показалось в-видимо… — Выдавил милиционер.
— Спиртяга вещь! Бывай народ! — Крикнула смутная тень и со свистом ветра, рванула по тротуару, оставив там с десяток людей, ошалело вертевших головами.
— П-показалось. — Решительно повторил милиционер и приступил к выполнению своих служебных обязанностей, иногда, зачем-то, громко икая и повторяя «показалось».
На железнодорожном вокзале Ленска, как всегда пустынно. Людей с десяток и два из них милиционеры, один охранник частной фирмы, трое местные рабочие. Все чем-то заняты — слоняются по огромному зданию, делая вид, что активно работают. В кассе видно чьё-то лицо.
— До этого… — Штык свёл глаза к переносице, пытаясь вспомнить, куда ему ехать. И главное, зачем? Второе вспомнить не смог — по дороге купил ещё водочки и успел приложиться. Но куда именно ехать, этого он забыть никак не мог! — До Сраполя билет мне надо.
— Чё? — Кассир, пожилая мудрая женщина, удивлённо поправила очки. Глянула на клиента. Закашлялась. — Простите, но от вас спиртом несёт за версту, так, как вы сказали?
— Сраполь. — Помолчал задумчиво. — Эм, не в том смысле. Просто город такой.
— Может Ставрополь?
— А может и он. — Штык пожал плечами. — Давайте билет до туда.
— Завтра утром будет проходить поезд. В Ставрополе останавливается на один час. Вас устроит?
— А во сколько?
— В девять утра.
— Ну, график у меня достаточно плотный, так, — и негромким шёпотом стал размышлять вслух о своём графике, — если сейчас я ужрусь как сука, то к вечеру вырублюсь. Ага, а утром как огурец и на поезд, а к вечеру уже в Сераполе. — Поднял голову и громко сообщил. — Да, в моём графике, пожалуй, есть окно. Утром буду как штык. Гы. У меня погоняла такая, не Утром в смысле, а Штык. Клёво да?
— Рада за вас. Вот. Триста рублей.
— Сколько? — Воскликнул Штык. — Грабёж! Это ж две бутылки водки!
— Можете купить две бутылки водки, отдать их машинисту и ехать в прицепном вагоне, на куче щебня. Так вам больше понравится?
— Да ладно, чё, давайте, вот бабосы, ага, ну я пошёл.
— Не опаздывайте, следующий поезд до Ставрополья только через две недели.
Штык махнул рукой, мол, не извольте париться в натуре, он так ей и сказал, но имел в виду, конечно же, то, что он ни в коем разе не позволит себе такой отвратительный невоспитанный поступок, как опоздание куда-либо.
Посидел на скамейке в зале ожидания. Потом купил журнал, полистал. Понял, что держит его вверх ногами, но смотреть журнал отчего-то ему всё равно очень интересно. Мысль сия показалась такой смешной, что он громко расхохотался.
— Молодой человек.
— Хули надо? — Весело отозвался Штык, повернул голову. — В смысле, пардон, не то сказал, гражданин милиционер, что вы хотели? — Нахмурился, задумчиво, конечно же, и добавил. — В натуре.
— В натуре ничего. — Проворчал милиционер, кривя губы. — Прекратите себя так вести или идите на улицу.
— А чё я такого сделал? — Возмутился Штык, выпуская колечко дыма.
— Здесь курить нельзя.
— Ага?
— Ни ага, а на самом деле. — И показал пальцем на плакат на стене.
— А, а я думал, это типа поржать повесили. Ну, типа хер, а с него течёт.
Милиционер посмотрел на плакат. Выругался матерно и, ворча «грёбанные шутки, сказал же не трогать, уроды!», двинулся к плакату. Перевернул обратно, попытался локтем стереть дополнение, кем-то нарисованное с помощью фломастера и снова выругался — не стирается фломастер, тканью кителя форменного.
Штык тяжко вздохнул и пошёл на выход. Задержался на мгновение.
— А как ветерану ОПГ и действующему Носхуятору вампиров, можно остаться?
— Чё? — Милиционер отвернулся от плаката, тот выскользнул из рук и свалился на пол. — Бля, гражданин! Валите нахуй отсюда! А то наряд вызову и поедете вы в дурку!
— Ладно, ладно, ухожу уже. — Штык пожал плечами — не судьба, а ведь он правду сказал! Как в детстве учили. И на те — в дурку. Как несправедлив этот мир!