— Отвратительное пиво.
— Ебло закрой. Нормальный пивас. Арсенальное.
— Хеннеси хорошее пиво, а это — тьфу.
— Ну и не пей тогда. — Соня отобрала у него бутылку. — Ишь, принц пиздитский, выискался мне тут. Иди вон, улиток своих жри. Там сток канализации, там их до жопы, гурман херов.
— Я не француз.
— И чё?
— Улиток едят французы. И не улиток, а…
— А мне похуй. Щас зомбану и будешь улиток жрать.
— Соня, извини, я погорячился. Очень хорошее, вкусное пиво.
— Поздно каешься мудила. Вон, из лужи воды полакай.
Помолчали, наслаждаясь красотой пейзажа.
Деревья. Не стриженные. Лес почти.
Асфальт вон есть, тротуар как будто. В трещинах, трава в них растёт.
Зато луг есть. Бутылки там валяются, пакеты, окурки, ещё что-то непонятное, а вон там, чуть дальше — маленькое озеро. Там что-то коричневое плавает, с виду как лепёшка с горочкой. Хм, кажется, там кто-то, в общем, природа городского типа.
— Соня, а зачем нам вообще эта война?
— Как зачем? Слышь, зажигалка есть? Свою проебала походу. — Арчи зажёг огонёк, Соня прикурила. — Благодарствую. Чё говоришь, нах война? Ну, ты слышал, что кексы эти сказали? Башку от Хасана им надо.
— Но если это остановит войну…
Помолчал, многозначительно кивая. Потом Соня хлебнула пива, закусила дымом.
— Нет, так-то ты прав. Хасан чебурек совсем ебанутый. Но он наш чебурек всё-таки. Да и кто сказал, что башки этого уебана, им хватит? Вот ты можешь сказать за себя, что не косячнёшь?
— Ну…
— Вот и я не могу. Мы ж вампиры. Накосепоришь, а тут хуяк, кекс приходит и говорит — башку от Сони на стол или пизда всем. И что? Мою башку им вручить? — Арчи задумчиво глянул на полосу деревьев. — Вот ты ж гнида Арчи, ладно, забыли. Арчи, ты не сечёшь фишку. Это как на районе. Вот идёт борзая шмара — хуяк, и за волосы тебя дёрнет. Врубаешься?
— Эммм, нет.
— Вот ты баран в натуре, короче. Дерганули за волосы, и типа хи-хи ха-ха, шутим мы. Она лыбится, мол, я вдупляюсь, шутка круть. А эта шмара потом со всей силы тебя дерганёт и снова типа шутка, чё ты куксишься? Ты такая, да-да, понимаю, ха-ха смешно, хуё-моё. А что завтра?
— Эммм, я не очень понял…
— Да ты лох потому что, вот и не понял нихера, короче. Завтра, эта шмара дёрнет так, что ты пизданёшься сракой об асфальт. Стерпишь — завтра тебя уже не просто уронят, топтать будут. Сечёшь? Потом уже толпой топтать будут. А потом мостанут.
— Мост, что?
— Обоссут.
— Не понимаю, зачем?
— Как зачем? — Удивилась Соня. — Так ржачно же, ну не суть. Стерпим сейчас, вальнём Хасана и эти суки нагнут нас раком, примерятся, а потом ебать будут, когда приспичит. Вкурил?
— Не совсем, но основную мысль, кажется, уловил.
— Ну а чё тогда? На пиво, хуй с тобой, прощаю. Ты всё-таки пиндосс, по-человечески жить не привыкший ещё. Ты не ссы Арчи, мы из тебя ещё сделаем человека!
— Я вампир.
— По хуй, я не о том.
— А о чём?
— О том, бля, запуталась я, иди ты короче лесом.
Снова замолчали. Соня выбросила бычок, Арчи прикурил. Тут она вдруг поворачивает голову.
— А много наших так же думают, как ты?
— Ну… — Он покраснел, глазки забегали.
— Вот вы черти в натуре! — Соня всплеснула руками, пиво выплеснулось из открытой бутылки. — Бля, ты всё виноват. Считай пол флакона на полу. — Она замолчала, прикрыв глаза. Арчи вдруг замер, его взгляд затуманился. Миг и он снова задумчиво смотрит на деревья, курит. — Арчи.
— Да, Соня?
— Чё думаешь насчёт войны этой?
— Насчёт войны? — Арчи хищно ощерился. — Ха! Ступид факерс! Не на тех они напали.
— Во, другое дело. Был лошара, стал почти бычара, гы.
— Что?
— Говорю, с Павликами нашими, придётся мне пообщаться. Сейчас важно Арчи, очень важно не прогнуться. Если нас сейчас нагнут — можно смело сушить вёсла и закупаться вазелином на сто лет вперёд.
— Хм, кажется, я понимаю твою аллегорию.
— Алле, чё? Словарь нашёл что ли?
— Моя мама учила меня ру…
— У меня пиво кончилось. Пошли, ещё возьмём.
— А другой, когда пойдём за ним?
— Сегодня Арчи. Часок пошатаемся тут, потом таримся пивком и на самолёт.
Вампиры покидали старый, почти заброшенный парк. Вскоре они уже покупали пиво в ближайшем ларьке. А спустя два часа, они садились на самолёт.
Немного раньше описанных событий, аэропорт где-то в России.
— Куда летите?
— Ик. Пардон, я чутка бухая. Так, это, куда типа летим? — Соня сделала рукой жест, мол, щас, сосредоточилась и протянула билет. — Там написано всё.
— Вы сами разве не помните куда летите?
— А зачем? — У девушки глаза удивлённые, Соня напрягла память и ответила. — Заковыристо как-то, я не помню. Но мы туда, — она махнула рукой куда-то в сторону. — Где желтопузые живут.
— Что вы себе позволяете?! — Говорит за её спиной какой-то маленький мужичок, не русской внешности. — Желтопузые? Это вы так о людях? Да как вы смеете!
Соня поворачивает голову. На неё смотрит длинная очередь.
— Иди ты на хуй! — По слогам произносит она и снова поворачивается к контролёру. — Слышь, живче давай, у меня настроение плохое.
— Ваше настроение, роли не играет. — Она берёт что-то со стола, нажимает, что-то говорит.
— Сама напросилась, сука. — Шипит Соня…
Самолёт медленно набирает высоту, а на лётном поле, сметя охрану, на коленях стоят сотни людей — все кто был в аэропорту. Пассажиры, охрана, работники, даже диспетчеры. Все они стоят там и стенают, умоляя Лучезарную Соню, остаться в их городе, что бы они могли верно служить лишь Ей. Самолёт затерялся в облаках. И сотни людей поднимаются с пола, с недоумением смотрят друг на друга, по сторонам смотрят — они не помнят, как оказались здесь и зачем.
— Не надо было Сонь.
— Уже насрать Арчи. Война у нас походу вот-вот уже будет — все правила в жопу.
— Нельзя так.
— Можно.
— Нельзя.
— Уверен?
— Да.
Спустя три минуты, пассажиры самолёта опасливо косились на безумца, который стоял на коленях в проходе и, заливаясь слезами, покрывал поцелуями сапожок девицы, крайне неприлично одетой и явно панкующей. Иногда он просил прощения и кричал что ей можно абсолютно всё, но чаще просто скулил, взасос целуя сапоги девицы…
Текущее время, Ленск.
В квартире Носферуса, стояла почти тишина — нарушал её только неспешный монолог самого Носферуса и бульканье. Это его ближайший кореш булькает, пиво он пьёт. И речь слушает.
— Ну чё братан? Как думаешь? — Закончив речь, говорит Носферус.
— Норм, только я мало что понял. Заумно сильно брат.
— Ну…
— Ты когда такой умный стал? — Шкет хлебнул ещё пивка, затянулся сигаретой. — Без обид братан, но ты ж дебил дебилом. А тут такую речь толкнул. И вроде умное что-то.
— Да я не парюсь. Так-то верно всё, дебилом был. Теперь другое дело. — Штык откинулся на спинку кресла и с тоской посмотрел на бутылку в руке Шкета. — Бухать я перестал. И не колюсь.
— А, чёта я не понял, а это причём?
— Ну как причём? Если не бухать, да без ширева — чё делать-то?
— Работу найди.
— Ну нахуй. У меня аллергия на работу.
— Ну, я не знаю, но всё равно не врубаюсь. Причём тут ваще?
— Да такое дело, — он смущённо склонил голову, стал пальцами кресло теребить. — Делать-то вообще нехер. Я по городу пошатался — так очнулся, когда за водяру деньги отдавал.
— Гы.
— Не смешно. Я в натуре нарик ведь. Мне без кира ваще край, дома стал торчать. А без бухла, всё время трезвый — братуха, я ночью проснулся, там Луна на небе. Мне реально захотелось на балкон выйти и повыть. Я реал собак понимать начинал. — Подождав пока подавившийся пивом друг, откашляется, он продолжил. — По квартире шарохаться стал. Книгу нашёл. Скучно, ну я почитал. Прикинь, я, оказывается, могу читать, прям как ксерокс. Ну, быстро типа. Только так читать не интересно. Я по старинке, потом спать опять бухнулся. И понял, что уснуть не могу — мысли. — Он зачем-то показал пальцем себе на голову. — Тема интересная, ну, мысли, вся херня, я за неё цепанулся. Всё равно делать нехуй — думать стал.
— Не увлекайся братан. Говорят, от этого рак бывает.
— Пиздят. — Отмахнулся Носферус. — В общем, я начал думать. И это оказалось интересно. Попробуй тоже, отвечаю…
— Не, мне это не надо. Я думать умею.
— Ты не понял. Как вампир попробуй.
— Это как?
— Ну… — Штык стал мычать, показывать что-то руками, да бессильно хмуриться.
— Как даун что ли? А зачем?
— Ну тебя нахер, не знаю как объяснить. По-другому как-то, не так как раньше. В общем, меня уже не тянет бухать вообще.
— Держи. — Шкет протянул ему бутылку.
— Вот, — Штык автоматически взял бутылку, отхлебнул. — И когда не…
Штык замолчал, недоумённо косясь на бутылку.
— Так чё? Прям вот ваще бухать не тянет?
— Да иди ты нафиг. — Буркнул Штык, ставя бутылку на пол. Шкет вернул своё пиво и собой полностью довольный, развалился на кресле, пивко потягивать стал. Штык, прищурившись, на него глянул и с лёгкой улыбкой на лице сказал. — Вот Саня ты в натуре гад. Ловко подъебнул.
— Рад стараться. — Он изобразил нечто вроде поклона, не вставая с кресла. Помолчал, оглядывая комнату, словно что-то выискивая взглядом. Потом перевёл взгляд обратно. — Слушай, а чё за книга? Ну, где вообще?
— В смысле тоже полистать хочешь?
— Ну да, если норм, погонять возьму, не против?
— Да нет. — Штык осмотрелся, вспоминая, где оставил упомянутый продукт творческой мысли. Не увидел, поднялся, стал по квартире ходить, заглядывая в ящики и исследуя все вероятные места нахождения книги. Вскоре остановился посреди комнаты, задумчиво расчёсывая затылок. Тут и вспомнил — сказал «о бля!» и глянул под креслом. — Ага! Нашёл. Вот, на.
Шкет принял воплощённый элемент художественной мысли, стал смотреть на обложку. Глаза у него медленно превращались в блюдца.
— Чё? — Почуяв неладно, пробасил Штык.