— Братан. — Шкет повернул книгу лицевой стороной к другу. — В слух прочти, меня походу глючит или чё, я чёта не секу, что за гон в натуре? — А сам лыбится, Штык помолчал, пожал плечами и прочёл название книги вслух.
— Русские народные сказки, сборник. И чё?
— А ниже что там написано? — Теперь улыбка почти до ушей.
— Ща, а вот. Рекомендовано для детей младшего школьного возраста. Ну? И чё?
— То есть, ты вот эту книгу читал и от этого ты типа по мыслячеству прибился, ага?
— Ну да. А что тут такого? Очень интересная и умная книга.
Штык набычился, желваки вон играют, взгляд упрямый, а на щеках румянец образуется прямо на глазах. Шкет героически сдерживался почти минуту. Не выдержал и заржал в голос, уронив книгу, да прижав к сердцу ближе, початую бутылку пива.
— Да ну тебя нахер. — Махнул рукой Носферус, подобрав книгу и бережно стряхнув с неё несуществующую пыль. — С неё котелок реал сразу заводится, как новый мерс с полобота. Реальная вещь, харэ ржать блять! Я Носферус или кто ваще?
— Ты-то? — Шкет с трудом подавил хохот и добавил. — Еблан ты Лёха, вот ты кто, эй!
Второго «эй» не последовало, потому что от второй табуретки, Шкет увернуться не сумел. Хрустнул носом и ласточкой улетел за спинку кресла. Бутылка с пивом хлопнулась на пол, но разлиться не успела — пить он, конечно, бросил, но видеть, как спиртное впустую льётся на пол — это было выше его сил. Подобное ужасное святотатство, едва ли можно пережить притом не выхватив инфаркт. Как минимум, он не мог. Едва бутылка стукнулась об пол, как сердце болезненно сжалось, и не успел даже подумать самой простой мысли, как бутылка уже в руках.
Уютно она так устроилась в руках, холодненькая, а пахнет! Чудо просто, ну, если ещё разок глотнёт ничего страшного, ведь так? Чё эти два глотка? Ваще ни о чём. А если уж второй глоток делать, так чего уже теряться, правильно? Можно будет пойти в магазин и взять уже целую бутылочку. Ноль пять, конечно, он же пить бросил. Возьмёт ноль пять, выпьет, спать ляжет. Ну да, а что такого? Он же кремень, захотел — выпил, не захотел, выпил, так, и сам не заметил, а бутылка уже пустая. Пока думал о том сделать ещё один глоток или нет, сам не заметил, как выдул всю бутылку. Ну а раз выдул он её, что сидеть, правильно? Пошли за второй! Но напиваться он не будет, ни в коем разе. Ведь он бросил пить. Вот, а чё это пиво? Надо чекушку сразу брать. А лучше две, н-да…
— Шкет. — Позвал Штык, таким унылым голосом, что товарищ, сейчас хрустевший вставляемым на место носом и активно матерившийся за спинкой кресла, вдруг притих. Потом поднялся, из-за кресла выглянул. Штык протянул ему пустую бутылку. — Забери её, и выкинь нахрен.
— Пустая уже, сам выкинь. — Прогнусавил Шкет в ответ и снова носом хрустнул, да тоненько взвыл по этому поводу.
— Не могу. — Признался он товарищу своему. — Если пойду к мусорке, она ж ты видел, у двери у меня, я, в общем, до туда, если дойду с бутылкой, Шкет, сто пудово сквозану я в магазин за водярой.
— Дааа… — Протянул Шкет забирая бутылку и направляясь к мусорному ведру. — Надо заметить, братуха, сила воли у тебя прям ваще, как бетон. В бетономешалке.
— Ну, — он вообще-то оскорбился, но на правду разве злятся? Ещё как злятся! Но не тот случай, почти брат всё-таки. — У меня такое только с киром. Не знаю братан, может время надо, что бы это, зачерственеть типа, типа чувствами или как оно там?
— Ну, типа так… — Согласился Шкет, пожав плечами — он и сам не знал, как будет правильнее тут сказать. После чего снова в кресло уселся, закуривать стал.
— Вот с киром ваще жопа. Никакой силы воли не хватает. А в остальном я как скала — хер сломаешь! Отвечаю.
— Лена передала, что б ты к ней заехал. По пути купи ей помаду, красную.
— А? — Штык удивлённо вскинул брови. Пожевал губами. Тяжко вздохнул. — Ну, раз надо, хули? Сделаем, нам не в падлу, Шкет, а где помаду продают?
— Скала блять. В натуре братан, верю как родному, ты реал как скала — хуй тебя сотрёшь.
И снова ощерился в улыбке, товарищ его, по прозвищу Шкет. До Штыка далеко не сразу дошло, но вскоре он откинулся на спинку кресла и мрачно уставился на друга.
— Ну да, каюсь. Кир и Ленка — тут я как квашня. А в остальном! Всех порву.
— Считай, верю. — Шкет кивнул, прицелился и метким щелчком отправил бычок в форточку.
— Верит он… — Штык мрачно поворчал что-то непонятное и, встряхнувшись, заговорил командным тоном. — Короче, такая херня. Грядёт кипишь и надо нашу братву волынами зарядить.
— Нашу? В смысле, вампиров?
— Ну. Остальная братва и так со стволами вечно. Лена говорит заебалась им разрешения делать, да от ментов отмазывать, когда они бухие в воздух палят.
— Гы. А нахер они в воздух палят?
— Ну как нахер? Прикольно же. Мусора только цепляются, а так прикольно. Типа бомбочка, как на новый год, китайские эти знаешь? Ну вот, тоже самое, только круче.
— Понятно, типа дитём был, игрушки все из дерева, к полу гвоздями прибиты, а теперь взрослый, хуй до колен, а всё туда же, игрушки играть, ага?
— Гы, ну типа того.
— Сделаю. — Шкет пожевал губами и стал прикуривать новую сигарету.
— Дохуя куришь, никотин с конца капать начнёт.
— Да не, норм всё. — Шкет глубоко затянулся и выдохнул струю дыма. Потом глянул на сигарету. — Я вот хер знает братуха, но последнее время я ведь тоже не особо-то на побухать. Моя не любит пьянки, да и мне самому как-то уже не вставляет вечно на рогах. Не знаю, херь какая-то получается.
— Твоя? А, ну да, у тебя же баба какая-то там нарисовалась…
— Чё значит какая-то? Я её может, люблю.
— Живёшь ты у неё, а не…
— А вдруг? — Шкет махнул рукой. — Проехали. Короче, как у неё отвисать начал, к бухлу тянет всё меньше. А вот с куревом ботва какая-то. Я на днях прикинуть решил, сколько скуриваю — отвечаю, две с половиной пачки. Прикинь? Я раньше полторы скуривал в день, и то только если бухал с утра до вечера. Ну, знаешь, закуси вечно нет, денег тоже хуй, дымком заел и нормуль. А теперь пиздец какой-то. Две пачки в день. Как блять паровоз.
— Ну, был бы ты такой, как раньше, я б тебе сванговал — пизда, от рака лёгких. А так не парься, жив будешь, если не помрешь, конечно.
— Да я знаю, один хуй не по себе как-то.
— Ладно, понятно всё. Ты короче, стволы пацанам раскидаешь?
— Сделаю. Так, — Шкет нахмурился что-то вспоминая, — ага. Там сейчас Ояма на стрёме…
— Кто?
— Ну этот, каратист который. Помнишь? Андрюхой звать. — Штык помолчал и медленно кивнул — вспомнить о ком речь, он всё же не смог. — Ты ему на ебле третий глаз нарисовал.
— А! Этот хуй! — Шкет улыбнулся, снова кивнул, теперь увереннее. — Помню, помню. И чё, реально каратист? Или так, повыёбываться?
— Да не, серьёзно, в теме шарит. Я с ним в шутку побороться тут предложил, он что-то там сделал, я не понял нихера, ну короче, пизданулся я как арбуз с куста. Парень ваще красавчик. И шаристый тип. В принципе, по жизни, не лох вроде. Гнать не будет, допиздимся так, без Ленкиного звонка. Прям щас, наверное, и двину.
— Давай.
— Ага, братан, а это, Шизе ствол тоже дать?
— Шиза? — Штык нахмурился вспоминая. — А, это который с гусями, на евреях двинутый?
— Ага, он самый. — Шкет поёжился и честно сказал. — Я его в натуре боюсь. Хер знает, что у него там в башке. А если неожиданно так хуяк и по вампирской теме излечится, колёса в мочевой, моча в башку, и вилку в глаз воткнёт, как затаившемуся еврею.
— А чё? В натуре, этот хуй может, мне что-то тоже не по себе стало.
— Ну его нахуй, давай Шизе ствол давать не будем?
Штык помолчал и махнул рукой.
— Давай, обойдётся Шиза, короче, без волыны.
— Слушай, Лёха, такое дело. Спросить хотел. — Штык кивнул, мол, спрашивай. — А это, ну, пушки мы с части взяли. Я тут вчера с местными пообщался, ну, возле части кто трётся, на КПП пошарохался. Короче, там тихо всё. Кипиша нет, как будто никто не в курсе, что пушки куда-то уехали. А там же два грузовика. Я чё заговорил-то за эту тему — кипеша потом точно не будет?
— Не. Кто разгружал, то-сё, их Соня по полной зомбанула. А офицерам мы реальное бабло отдали, и Соня слегка им мозги вправила, что б наверняка. От этих кипеша не будет. Там всё на мази братан. Не парься.
— Это ваще заебись. — Шкет поднялся, снова ловким щелчком выбросил бычок в форточку и добавил. — А то я реально на измене, всё жду, когда в дверь ОМОН ломиться начнёт.
— Говорю же — не парься. Местные солдатики эти стволы годами списывали как металлолом. Их по бумагам, типа ваще нет. Там в детали я не вкупался, но стволы типа утилизированы и не подкопаешься, только если сами солдатики слить нас решат. А с этим Соня подшаманила. Если чё, можешь у Лены спросить про детали, она тему по винтику разбирала, а я так, в общем, поинтересовался. Лена шарит в таких делах, так что не парься, за всё заплачено. — Тут он расстроено нахмурился. Вздохнул тяжко. — Только вот бабла у нас теперь хуй. Всё что в общак скопили с делишек банды нашей, всё на волыны слили. Ни копья не осталось.
— О как, типа в этом месяце премии не будет?
— Не, в этом месяце братан, чисто на хлебушек, с тонким слоем масла.
— Хуёво. Я как-то привык что бабла всегда нормально, лопатник полный, не парюсь.
— Вот теперь парься, только не за мусоров и солдатиков, а за бабло. У нас терь ваще нихуя нет, пока герыч не скинем по точкам, банда считай нищая.
— А когда геру сбросим?
— Недели через две. Пока прошлая партия не разошлась, лаве у барыг нет нихера.
— Жопа. — Штык согласно кивнул. — Ну ладно, я потопал. К вечеру всё сделаю. Давай.
— Давай. — Друзья пожали руки, и Шкет вышел из квартиры, а Штык уселся обратно в кресло. С минуту сидел, потом закурил. Спустя минуту, с отвращением глянул на сигарету, но всё же докурил до конца.
Попробовал бычком попасть в форточку. Вроде попал, ковёр дымиться начал. Не попал, значит. Затоптав намечавшийся пожар, Штык снова сел в кресло. С тоской стал смотреть в потолок.