Мали ощутила, как к горлу подкатывает ком. Алиша судорожно сглотнула. Тарзан, парень взял один из шампуров, тяжко вздохнул и откусил кусочек.
— Что? — Сказал он, когда заметил величину глаз обеих девушек. — Есть хочется, а им уже всё равно. Так почему бы и нет?
Мали поднялась на ноги и, качая головой, произнесла.
— Я поищу что-нибудь. Не могу я, это грех, это…
— Я с тобой. — Алиша тоже поднялась.
— Посмотрите по сторонам. — Не поворачивая головы, сказал Латуш. — Был ещё один.
Девушки одновременно кивнули и двинулись прочь.
Никакого пятого они так и не увидели, лагерь был мёртв, ни одной живой души, если не считать стервятников, собиравшихся на бесплатный обед. Скоро их станет много, всё поле будет усеяно птицами — обе они уже видели такое.
А вот еду найти всё-таки смогли. В разбитой походной кухне, хорошо знакомой им. Тут любой мог получить пищу, ещё вчера вечером. Какая-то благотворительная миссия — никто не интересовался откуда пришли люди, работавшие здесь. Но Мали точно знала, что они мусульмане и всегда удивлялась этому. Как могло получиться, что каждую ночь насиловавшие женщин и девочек, фанатичные приверженцы той же религии, что и те, кто без всякой надежды на выгоду, кормили бесплатно всех, кто был голоден, и даже помогали им с одеждой, да разными мелочами. Вот как такое возможно? Но, возможно, как довелось ей убедиться здесь, палатки этих людей лежали занесённые песком, их тела тоже были тут. Как и дочка парня, готовившего превосходный суп. Малышка лежала на земле, без обеих ног — их просто вырвали из суставов. Но из ран почти не вытекло крови — в момент, когда девочку разорвали на куски, она уже была мертва, в ней не осталось крови, в крошечном кулачке, Мали увидела кусочек ткани. Достаточно большой, что бы разглядеть рисунок. Настолько большой, что она увидела стежки от заплатки.
— Что с тобой? — Спросила Алиша, когда Мали села у трупа и уже минут пять, молча, разглаживала кусочек ткани, торчавший из кулачка девочки.
— Это, — голос её охрип. — От моей блузки, я убила её.
— Мне жаль. — Сказала Алиша, после минуты ошеломлённого молчания. А потом двинулась вглубь того, что осталось от места жительства благотворителей. Там она и нашла еду. Консервы, но хоть что-то — всё лучше, чем человеческое мясо…
— Он так и не появился. — Так встретил их Латуш, когда девушки вернулись к потухшему костру. — Наверное, его здесь уже нет.
— Плевать.
— Нет, Мали, не плевать. — Латуш воздел руки к горизонту, в молитвенном жесте. — Джангрух мерзкая тварь и злобный урод, но он наш Творец, он мудр и жесток, хотя и безумен. Он не мог послать пять духов, что бы осталось только четверо с его Даром. Осталось пятеро. Но пятый не здесь. Наверное, Творец приготовил для него особую миссию. — Латуш помолчал и задумчиво добавил. — Или он выбрал одного из пяти и направил его. А остальных бросил на произвол судьбы. Хм. — Латуш покачал головой. — Это больше похоже на Творца. Он очень жестокая тварь, но всё же, он не получает удовольствия от смерти своих творений. Мы можем пользоваться его даром и жить, как захотим. На нас у Творца планов нет. Теперь это очевидно.
— Какое счастье. — Буркнула Мали, перед глазами которой призраком стояло изорванное тело девочки — изорванное её руками.
— Рад, что ты понимаешь. — Довольно кивнул ей Латуш. Довольно и с уважением. — Ты понимаешь, что это значит. Я давно заметил, что христинятина лучше всего понимает Творца.
— Что? — Это Тарзан и Алиша сказали почти разом.
— Христинятина. — Пояснил им людоед из джунглей. — Мясо, приправленное верой в ложного бога. Очень вкусное. — Пояснил он, смачно причмокнув. — Мне нравится, есть лёгкая кислинка…
— Меня сейчас стошнит. — Порадовалась за него Мали.
— Ничего вы не понимаете в хорошей еде. — Махнул рукой Латуш и вдруг сказал. — Я не хочу оставаться в Африке. Мы должны продолжить свой путь. В Европе люди живут хорошо.
— И как мы доберёмся? — Тарзан указал рукой в сторону берега. — Я был там. Обе лодки разбиты, они пытались уплыть, кто-то из нас не пустил их. Я помню, как он прыгнул на палубу и в стороны полетели только щепки. Вторую лодку он догнал вплавь, было плохо видно, но я уверен, что лодка затонула. Он плавал как…
Тарзан замер и вдруг хлопнул себя по лбу ладонью. Да слишком уж сильно хлопнул.
— Ты живой?
— Ууу… — Ответил Тарзан, с трудом садясь обратно. Глаза разъехались в разные стороны. Он тряхнул головой и сказал. — Тот, кто их убил, он плыл очень быстро. — Тарзан глянул на свою ладонь, потёр лоб. Хмыкнул и продолжил. — Духи наградили нас силой…
— Духи джунглей, посланнык Джангрухом. — Уточнил Латуш.
— Это были Ангелы. — Заметила тут Алиша.
— Демоны Ада — они прокляли нас. — Мрачно сказала Мали.
Помолчали.
— В общем, — Тарзан указал рукой на морскую гладь. — Нам лодка получается, больше не нужна.
— Просто поплывём?
— Да, Алиша, просто поплывём.
Они поднялись на ноги и долго смотрели в море, туда, где за горизонтом, лежала земля, предлагавшая лучшую жизнь, лучшую долю. Туда, куда из-за них, не смогут попасть больше сотни людей — тела этих людей, ещё долго будут лежать здесь, на песчаном берегу.
— У нас получится.
Сказал Латуш и первым двинулся к берегу.
Где-то в Европе.
Под фонарным столбом стояли двое. Молодые чернокожие ребята. Один лысый, второй — женщина. Лысый обнимал её, а она плакала у него на плече. Если бы кто-то ещё был бы сейчас на этой улице и пригляделся бы к ним, то он увидел бы, что девушка вся в крови. Явно не своей крови — ран на ней не видно, да вымазана она с головы до пят. Её хрупкое тело, вздрагивает от надрывных рыданий. Мужчина гладит её по волосам и тихо шепчет слова утешения, иногда, в бессвязных его словах, слышалось имя. Мали — так зовут эту девушку, но что же с ней случилось? Здесь, посреди одной из столиц сытой, спокойной Европы? На неё кто-то напал? С ней сделали что-то ужасное? Но почему же она вся в чужой крови?
— Латуш, — пискляво говорит она, сжав его крепче. — Я боюсь…, я, я не должна жить.
— Что ты такое говоришь Мали? — Отстранившись, говорит парень, хмуря чёрные брови, на чернильно-чёрном лице. Если б не фонарь, да одежда — в темноте его и не увидишь. Стоит девчонка там, ночь двумя руками обнимает…
В общем, темно тут, не фонарь, так и вообще ничего не видно.
— Я слишком опасна.
— Ты…
— Убей меня. — Вдруг говорит она совершенно холодным голосом. — Латуш, убей меня! Я не должна жить, я совершила такое, я…
— Но ведь ты говоришь, они сами напали?
— Сами. — Она кивает, отступив на шаг назад. На красивом лице, больше нет слёз. — Они сказали, что я шлюха, потому что на мне нет паранджи. Аллах велит им карать таких, как…
— Джангрух лишил их разума Мали, не обращай внимания…
— Латуш! Я убила их! Ты не понимаешь??? Я просто разорвала их в куски! Троих молодых парней, у которых вся жизнь впереди! Один из них был совсем ребёнок!
— Но ведь они хотели тебя…
— Да. — Она опускает глаза и сжимает кулаки. — Хотели. И попытались. Со мной же что-то случилось. Я убила их за секунду. Разорвала руками…, - она всхлипнула, — я чудовище Латуш.
— Но…
— Мне понравилось. — Она усмехнулась и снова сникла. — Понимаешь? Я испытала удовольствие, кажется, это был оргазм. — Тут девушка стала красной, даже через тёмную кожу проступил стыдливый румянец. — Пока не поняла что натворила, я чуть ли ни выла от восторга, от удовольствия, Латуш — если это повторится, я снова убью. А когда это повторится в сто десятый раз, я привыкну. Понимаешь? Я знаю Латуш — я буду убивать для удовольствия. Не просто убивать, рвать людей в куски, рвать так, что бы кровь текла по рукам, рвать из них мясо и конечности, вырывать их сердца, я… — Глаза девушки горят, они ярко-красные. Все они уже привыкли к такому невозможному цвету зрачков, но сейчас её глаза по-настоящему горели, словно бы, в красном огне. — Чудовищам не место на земле Христовой, ты должен…
— На земле Джангруха, Творца всего сущего. — Пробормотал Латуш, тяжко вздыхая.
— Мне нет места нигде. Неважно как назвать. Просто нигде.
— Мали, давай не будем сейчас говорить об этом. Вернутся Тарзан и Алиша и тогда… — Девушка повернулась спиной и пошла прочь. — Ты куда?
— Вернусь в отель. Я… — Она не договорила. Вдруг охнула и свалилась асфальт.
— Мали? — Латуш подошёл к ней, присел на корточки. Она лежала на спине, медленно и глубоко дыша, девушка потеряла сознание. Видимо обморок, Латуш поскрёб лысину пальцами, взвалил девушку на плечо и унёс с дороги, в ближайшие кусты. Там положил, где заросли погуще, и вернулся к фонарному столбу. Там он закурил, грустно вздохнул — с Мали такое не впервые. В Греции она уже слетала с катушек. В лагерь беженцев прибыла полиция, и они поспешили укрыться на берегу. Мали потерялась. Нашли её по диким воплям людей, длившимся всего пару секунд. Какие-то арабы нашли её и тут же потребовали плату, если девушка не хочет оказаться в руках полиции. Плату предложили на выбор — деньгами или губами. Когда замешкалась, решили, что денег у неё нет. У неё их и не было, зато был талант, подаренный Творцом Всего, жестоким Джангрухом. А с теми, кто получил его дары, лучше не ругаться. Мали доказала это личным примером. Когда они добрались до места, опередив полицию всего на несколько минут, на земле лежало с десяток изорванных тел и Мали, вся в крови и внутренностях своих жертв. Девушка была без сознания. Таков её талант, таков дар Творца, но когда злая сила Джангруха изливается в мир, разум Его творений, не в силах выдержать её чёрной мощи, разум отключается…
Латуш грустно вздохнул, достал ещё одну сигарету — захотелось, почему-то, заплакать. Вот у всех его спутников есть особый дар от Творца. А у него нет. Мали, в случае опасности, обретала возможности древних Духов джунглей, тех, что жили в легендах его народа. А легенды те, все до единой, походили на фильм ужасов, самый жуткий, какой только мог бы породить человеческий разум.