— Слышала. Он был очень жесток.
— Был. — Эльфийка грустно рассмеялась, а из глаз Лены брызнули непрошеные слёзы — музыки прекрасней, чем этот смех, она ещё никогда не слышала. — Бату остался тем же кровожадным монстром, со своим безумным кодексом чести. Но, надо признать, когда-то, среди людей, некоторые его пунктики, вызывали бурю уважения и восхищения. — Лилия помолчала и добавила. — Будь он эльфом, он был бы изгнан за эти свои пунктики. Для чего я это говорю Мудрость, как ты считаешь? — Лена пожала плечами, стараясь, по возможности незаметно, стереть слёзы со своих глаз. И одновременно поправить линзу, слегка поплывшую на левом глазу. — Ты должна понимать, как сильно отличаются наши народы. Не только эльф и человек — есть и другие, столь же отличные от нас обоих, как и мы отличаемся друг от друга.
— Я помню, точнее, помнила моя Создательница. Есть и другие…
Лена замолчала, растерянная, слегка нахмурившись.
— Они не объяснили ничего. — Лилия покачала головой, кажется, укоризненно. — Не скажу что это для них внове, но впервые они поступили так, не объяснив ничего, даже Мудрости нового клана. Не нравится мне всё это Мудрость, ой как не нравится. Что же задумали Носферату? Что за гадость они пытались осуществить?
— Мне это неизвестно.
— Конечно, неизвестно. Никто из вас и не должен ничего знать. Ваша задача будет скрыта, пока вы её не выполните. И только выполнив — вы всё поймёте. Когда станет слишком поздно, поймут все. Мне лишь не понятно, почему Носферату покончили с собой?
— Я думаю, они устали. Им надоело.
— Может быть. — Лилия пожала плечами, её взгляд стал отстранённым. — Хотя мне этого и не понять, но всё же, я думаю, это возможно. Вечная жизнь, тяжкое бремя для всех, кто не принадлежит к народу Перворожденных. — Лена глянула на неё, приподняв брови, и эльфийка снова пожала плечами. — Так мы называли себя очень давно. Когда ещё не было никого, были только мы и бесконечные леса. Ну… — Тут она слегка покраснела. — Так говорят наши летописи — когда-то, на Земле были только эльфы. А потом появились другие. Один за другим, в течение тысяч лет, они приходили в этот мир. По-разному приходили, мы даже не знаем как — лишь о Носферату сохранились достоверные сведения. Мы знаем, как они пришли. Эльфийская лесная стража, видела портал. Они пришли сквозь то, что всегда считалось глупым мифом, сказкой…
В сумочке Лены, зазвонил телефон. Она автоматически достала его, глянула на панель. Ей не хотелось отвечать — то, что рассказывала Лилия, древний, безумно прекрасный эльф, она чувствовала, что это очень важно. Нужно узнать как можно больше — в словах эльфийки, ответы на самые сокровенные вопросы. Она знает очень много, она знает, как получился этот мир, она…
— Прости, Лилия. — Лена подняла трубку к уху. — Я должна ответить, Соня я занята, ладно, передай ему трубку, здравствуйте, да, вы будете говорить со мной, и получать приказы только от меня, я бы попросила вас умереть пыл — жизнь вашего сына, зависит от того, кто победит, да, мы готовы, оружие они получат здесь, хорошо, записывайте…
Она назвала место, подробно объяснила, как туда добраться.
— Всё понятно? Хорошо. Все ваши люди должны добраться туда самостоятельно. Пусть прибывают в город разными путями и в разное время, вы не должны создавать слишком много шума. Нужно просочиться незаметно, а не, да, за городом следят и если ваши люди обнаружат себя раньше времени, их просто перебьют, я понимаю, но мы могли бы и вовсе не платить ничего. Даже так — вы не получите ничего, а потратите столько, во сколько оцениваете жизнь своего сына, разве же я горячусь? Кажется, это вы слегка забылись, да, всё остаётся в силе, ваш сын останется с вами, война никоим образом не коснётся его, до свидания. — Лена положила трубку и посмотрела на эльфийку. — Что?
— Мудрость, ты знаешь правила Нортумеса, относительно вмешательства других рас, во внутренние конфликты? — Лена осторожно покачала головой — она знала кое-что, из воспоминаний, переданных с кровью Носферату, но обрывками и не имела полной уверенности, что правильно понимает эти скудные знания. — Если правила нарушаются многократно и грубо, и Король расы отказывается принимать меры, Нортумес может объявить свободную охоту. То есть, любой из королей, получит право объявить войну иной расе. Любой кто пожелает.
— А если никто не пожелает?
— Тогда нарушения останутся без внимания. Но, — Лилия воздела пальчик к небесам, — не стоит питать таких надежд. Нортумес не пустая блажь, он был нам необходим. Видишь ли, Мудрость клана, если не станет Нортумеса, все расы немедленно вцепятся друг другу в глотки, все, кроме людей, забывших своё прошлое. За века, накопилось слишком много обид, было слишком много войн и поводов для мести, хватает у всех. Даже у тех, кто не представил своих королей Нортумесу, но знает истину о том, каков мир на самом деле. Ты не представляешь, что начнётся, если, например, Гномы прознают, что Нортумес более не хранит наш хрупкий мир.
— Гномы? — Она не совсем поняла, о чём речь, даже путём удивиться не смогла.
— Люди, когда ещё у них был Король, и не было Нортумеса, истребили тысячи гномов. Эти войны вошли в историю как одни из самых кровавых. Именно люди, загнали гномов в недра земли, именно они обрекли их на подземное существование. И хотя гномам больше нет нужды жить внизу, они так привыкли, что уже не видят иной жизни. Только одно может заставить их вернуться на поверхность. — Лилия помолчала и вскоре заговорила вновь. — Месть, Мудрость клана, они с большой охотой выйдут на поверхность, что бы истребить людей всех до единого. Они ничего не забыли и их ненависть к людям с годами только растёт. — Лилия протянула ладонь к почве, её голос стал тихим, обратившись почти в шёпот. — Их злоба так велика, что порой она пробивается через почву и искажает потоки Великих Сил. Порой я чувствую её. Подземный народ ничего не забыл Мудрость клана, они ждут своего часа, ждут, когда Нортумес не сможет им помешать. Они тысячи лет готовятся к одному единственному дню — тому, в который смогут подняться, что бы разорвать всех людей Земли на куски.
От таких зловещих слов, Лена слегка побледнела.
— А вас, вампиров, они считают людьми. — Лилия тут помрачнела гораздо сильнее, чем раньше и добавила к своим словам. — К эльфам они относятся так же. Разве что, нас они просто презирают, но вампира, колдуна и человека, они считают одной расой. Гномы с лёгкостью откликнутся на такой призыв, и вампирам придётся драться за свою жизнь, пока Нортумес, не сочтёт, что война зашла слишком далеко. А такого, может и не произойти, раньше, чем какая-то из сторон, не будет полностью истреблена.
Воцарилась тишина, нарушаемая лишь шелестом растений. Лена вдруг ощутила, что сказочность всего вокруг, обретает новые краски. Да, она попала в сказку. Только сказка та, лишь на своём фасаде, чиста и бесконечно прекрасна — за чудесными видами, как и всегда в этом мире, скрыто то, что лучше никогда не показывать дневному свету.
— Я очень прошу, Мудрость клана, не нарушайте правил слишком часто и слишком много. Когда всё закончится, если кто-то из вашего клана будет ещё жив, у Нортумеса не должно быть поводов, объявить свободную охоту.
— Мы, — она вдруг осеклась, а потом с хрустом сжала кулаки. И сказала. — Мы не согласны с некоторыми правилами и не станем следовать им.
— Такова воля твоего Носферуса?
— Да. — Почти простонала Лена, хотя хотела сказать твёрдо и даже резко — не вышло. Она сама считала несколько иначе. Правила, которые Штык отвергал начисто, она считала полезными, если не следовать им фанатично, если закрывать глаза на незначительные нарушения. И это притом, что они ещё и не все правила знали. Просто не было времени, что бы кто-то их объяснил — они сразу же создали формальный повод, для начала войны между вампирскими кланами.
— Что ж, мне будет интересно наблюдать. — Лилия протянула руку. — Мои деньги Мудрость клана. — Лена передала ей пачку банкнот. Эльфийка приняла их и с минуту теребила банкноты, с некоторым удивлением разглядывая пачку в своих ладошках. — Знаешь Мудрость, когда-то, за эту кипу бумажек, нас с тобой могли бы арестовать и отправить в Магадан.
— Что?
— ГУЛАГ, не слышала?
— Слышала, но…
— Забудь. — Лилия подкинула пачку вверх и обратно та не упала — полетела к дому, уворачиваясь от лиан и усиков живых растений, почему-то пытавшихся её поймать. — Итак, у нас есть одно дело, которое мы должны решить — заколдованные пули.
Лена хотела было что-то сказать, но не успела — между ними, вдруг возник всполох чёрного огня. Повинуясь коротким жестам эльфийки, пламя разметалось в воздухе и сплюснулось в блин, а затем, ручейки этого огня, потекли по воздуху, обретая форму. Спустя мгновение, между ними кружилась сложная пентаграмма целиком из чернильно-чёрного огня.
— Эта Форма, защитит вас от той, что наложена на пули. Она продержится около пяти лет — если вложить меньше Силы, держаться будет меньше, но и станет заметно слабее, поэтому я сделала полноценный образ. Вот если бы весь ваш клан был передо мной, я могла бы сделать мощную Форму и задать время с точностью до секунды, но, как я понимаю, вы до сих пор не собрали даже половины своих? — Лена кивнула — говорить не могла, язык к нёбу прилип. — Что бы Форма сработала на весь твой клан, нужна жертва. — Лена побледнела, а Лилия рассмеялась, чистым звонким смехом, какой присущ лишь эльфийским девам. — Не переживай так. Мне не нужна полноценная ритуальная смерть — я гораздо сильнее, чем те, кто практиковал Некромантию. Я не маг Смерти. Я — Тёмная Луна! — Сказала она так, словно это всё объясняло лучше, чем восход Солнца объясняет, почему вдруг стало светло. — Мне нужна капля твоей крови. Вот сюда.
Лилия указала пальцем в центр фигуры, где жадно горел сгусток чёрного пламени.
Лена кивнула, со скрежетом вылезли клыки — она надкусила палец и осторожно протянула руку. Она случайно коснулась края огненной фигуры, и тело обдало леденящим холодом, на языке появился привкус тлена, в душе стало вдруг так тоскливо, так плохо, что ей захотелось умереть — взять нож и перерезать себе глотку. Она вдруг поняла, что жизнь, любая жизнь просто бред, нет никакого смысла и причин, что бы жить, всё это так глупо. Зачем жить, мучиться от эмоций, страдать от гнёта тирании жизни, зачем? Ведь так просто уйти в благостную тьму забытия, во тьму тишины и покоя, что подарить может лишь смерть. Так легко обрести абсолютный покой…