Незнакомец выступил вперед.
– Мы подобрали вам небольшой шлюп, который много раз ходил по проливам Архипелага, и команду из четверых человек.
Он указал на четверых темнокожих мужчин, стоявших у него за спиной. В волосах у них были перья, а глаза – цвета пронзительно-черного агата. Их брови украшали шрамы, но это были не боевые трофеи, а следы какого-то ритуала. Пересекающиеся бледные линии создавали разный рисунок на лбу каждого из них. «Они помечены рунами», – понял Тол’чак.
– Эта команда будет верно служить вам в предстоящем путешествии, – продолжал незнакомец. – Зу’улы – опытные воины и моряки, они хорошо знакомы с проливами Архипелага.
– А ты сам кто такой? – проревел Крал.
Мисилл выступила вперед.
– Это лорд Тайрус.
– Главарь головорезов этого города? – презрительно усмехнулся Крал.
– А также принц замка Мрил, – многозначительно добавила Мисилл.
Ее слова заставили горца немного успокоиться.
– Мрил? Тот, что находится ниже Темной Чащи?
– Да, – ответила она, по-прежнему стараясь не встречаться взглядом с Тол’чаком. – Ты должен знать этот замок. Когда-то твой народ, бежавший от армий д’варфов, нашел в нем приют.
Наконец Крал успокоился и повесил свой топор на пояс.
– Да, тогда наши кланы рассеялись. Мы никогда не сможем заплатить наш долг крови этому замку.
Тайрус выступил вперед.
– «Никогда» – это слишком окончательно, горец.
В ответ на слова принца Крал вопросительно приподнял бровь, но объяснения не последовало. Тайрус отвернулся и принялся разглядывать остальных членов отряда, а Мисилл и Джастон начали готовиться к отплытию. Тол’чак же лишь молча смотрел на мать. Она уходит? Огр еще не до конца осознал новый поворот событий – и боялся того, что произойдет, когда это случится. Вздохнув, он занялся погрузкой фургона и лошадьми.
Когда все было готово, Тайрус повел их через доки к длинному пирсу, у конца которого стоял двухмачтовый шлюп. На белом борту красной краской было выведено название – «Бледный жеребец». Совсем небольшой корабль, но на нем поместится их отряд и лошади.
Благодаря тому, что у них было много помощников, корабль быстро загрузили. Отплытие приурочили к утреннему приливу. Птицы уже начали просыпаться в своих гнездах под досками пирса, приветствуя приближение восхода песнями и громкими криками.
Затем все собрались на пирсе. Мисилл стояла спиной к Тол’чаку и разговаривала с Джастоном. Огр осторожно подошел поближе.
– …мне следовало открыть тебе правду, – говорила Мисилл. – Прости.
– Не надо извиняться. Когда мы были вместе, какая-то часть тебя всегда была скрыта от меня. Я уже тогда все понимал, и, наверное, потому мы никогда не могли полностью быть вместе. Я знал, что ты ко мне хорошо относишься, я к тебе тоже, но между нами не было настоящей душевной близости, той, что сохраняет истинную любовь до седых волос.
В глазах Мисилл стояли слезы.
– А Касса Дар?
Джастон улыбнулся и поцеловал ее в щеку.
– Кое-что начинаешь понимать только по прошествии времени. Она тоже ранена, как и ты.
В ответ Мисилл поцеловала его.
– Что-то подсказывает мне, что ты найдешь способ ее исцелить.
Он помрачнел и опустил голову.
– Мне нужно позаботиться об оружии и лошадях.
Мисилл кивнула и, когда он отвернулся, в последний раз прикоснулась к его руке. Несколько мгновений она смотрела ему вслед, затем резко обернулась и обнаружила стоявшего у нее за спиной Тол’чака. Наконец она заставила себя посмотреть сыну в глаза. На ее лице застыла маска боли.
Прежде чем они успели что-то сказать друг другу, к ним подошел лорд Тайрус.
– Что-то здесь не так, – заявил он.
– Что? – сердито спросила Мисилл, выплеснув на него свою боль и раздражение.
Глаза принца едва заметно расширились, но, видимо, он понял ее состояние и заговорил немного мягче.
– Здесь есть и другие оборотни. – Он кивнул на Могвида и Фардейла. – Их выдают глаза. – Он принялся вглядываться в лицо Тол’чака. – И я не уверен насчет этого великана.
– Он мой сын. Огр-полукровка, – мрачно сообщила ему Мисилл, немного успокоившись. – А при чем здесь эти двое?
– Они должны отправиться вместе с нами, – твердо сказал принц.
– Почему?
Судя по всему, волк понял, о чем идет разговор, и они с Могвидом подошли поближе.
Тайрус заметил это и пояснил:
– В пророчестве моего отца говорится о других оборотнях, которые должны прийти в замок Мрил. Я думал, мы встретим их по пути домой, в Западных Пределах, а не обнаружим здесь, вместе с тобой.
– Кого?
– Во-первых, пара оборотней… полагаю, вы близнецы?
Удивление, появившееся в глазах Могвида, подтвердило его правоту:
– Как вы…
Тайрус повернулся к ним.
– Близнецы, скованные проклятием.
Могвид подошел к Тол’чаку. Он впервые слышал, чтобы их с Фардейлом упоминали в предсказаниях. От этой мысли ему стало невыносимо страшно. Даже из горла Фардейла вырвалось глухое рычание.
– А в-ваше пророчество говорит об исцелении? – прошептал Могвид, в голосе его слышалась робкая надежда.
– «Придут двое скованных, один уйдет целым».
Братья переглянулись. Надежда и рок слились воедино в этих словах. Получалось, что, после того как проклятие будет снято, в живых останется только один из близнецов. Братья безмолвно обменялись образами. И Тол’чак понял: один лучше, чем ничего.
К этому моменту вокруг них собрался весь отряд.
Могвид прикоснулся к плечу брата. Фардейл повернулся и сел на задние лапы; вопрос был решен.
– Мы пойдем с вами, – сказал Могвид.
Их решение расстроило Мисилл.
– Не можем же мы все отправиться с вами, Тайрус. Кто-то должен защищать Элену.
Тайрус с сомнением приподнял брови.
– Тощий человек и большая собака? Если судьба девушки зависит от этой парочки, значит, она обречена. – Он отвернулся. – Кроме того, они только что приняли решение.
Мисилл покраснела от огорчения.
Тол’чак отнесся к этой новости гораздо спокойнее, тем более что незнакомец чего-то недоговаривал.
– Вы сказали: «Во-первых, пара оборотней». Тогда кто «во-вторых»?
– Еще один оборотень, – ответил Тайрус, не оборачиваясь.
Сердце Тол’чака наполнилось радостью, он решил, что принц имел в виду его. Даже Мисилл посмотрела на сына, и в ее глазах загорелась надежда. Он задрожал под ее взглядом, поняв, что не может отправиться с ней. Даже сейчас сердце-камень звал его в Архипелаг. Все тело Тол’чака наполняла такая пронзительная боль, что он не мог противиться зову камня – даже ради того, чтобы остаться с матерью.
Впрочем, ему не пришлось делать выбор. Тайрус повернулся, выхватил свой меч и наставил его острие на грудь Крала.
– Ты, горец, – тот оборотень, что пойдет с нами.
Все глаза обратились на Крала, который пытался скрыть свое изумление. И хотя его опалил огонь Черного Властелина, он оставался единым со Скалой, и потому на его лице застыла каменная маска.
– Ты слишком много выпил, пират, – сказал он, наградив Тайруса мрачным взглядом. – Я не больше оборотень, чем ты.
– Горец говорит правду, – вмешалась Мисилл. – В нем нет крови си’луры. Мой сын…
– Нет, – перебил ее Тайрус, и огонь, вспыхнувший в его глазах, заставил ее замолчать. – Кровь далеко не всегда показывает свой истинный цвет. Я пират и принц. Ты дро и одновременно не дро. – Он махнул рукой в сторону Фардейла и Могвида. – Они оборотни, но, с другой стороны, – нет. В жизни мало кто бывает тем, кем кажется. Мы все носим маски.
– Только не я, – возразил Крал.
– Правда? – спросил Тайрус, и на его лице появилась снисходительная усмешка. – Тогда скажи мне, ты горец и кочевник… или наследник трона Тор-Амона?
Слова Тайруса потрясли Крала. Даже среди представителей его народа мало кто помнил, что клан Крала, пламя Сенты, был когда-то королевским домом, а его семья А’дарван по-прежнему оставалась прямыми наследниками оставленного трона. Эта тайна была одновременно позором и гордостью семьи. Потому что именно предок Крала десять поколений назад проиграл сражение с д’варфами, которые пришли, чтобы захватить их земли, и, победив, вынудили все кланы навсегда стать кочевниками.
Тайрус, видимо, прочел его мысли.
– Твое сердце по-прежнему желает вернуть ваши родные земли, чтобы огни кланов вновь пылали на сторожевых башнях цитадели?
– Не провоцируй меня, человечек. – Крал изо всех сил сражался с дрожью в голосе. – Что ты такое болтаешь?
Тайрус слегка прикрыл глаза и заговорил, будто читая:
– Вместе с близнецами придет человек-гора, у которого много лиц и который меняет обличье, как лавина в сильный ветер. Ты узнаешь его по жестким глазам и бороде, такой же черной, как его сердце. Не ошибись. В нем ты найдешь короля, того, что наденет на свою голову сломанную корону и снова сядет на трон цитадели.
Крал даже надеяться не смел, что в словах пирата содержится хотя бы доля правды. Это было бы слишком жестоко. После того как орды д’варфов прогнали его народ с родных земель, они стали кочевниками – и не потому что им нравилась бродячая жизнь. Но они верили, что их земли вернутся к ним. Неужели Крал сможет воплотить в жизнь эту мечту? Удастся ли ему положить конец странствию его соплеменников, дороге длиной в несколько веков, и снова привести их домой?
– Он должен быть рядом с Эленой, – возразила Мисилл. Упоминание имени ведьмы прогнало мечты Крала о тронах и коронах. Он не мог противиться воле своего господина.
– Если горец найдет Элену, он ее убьет, – спокойно проговорил Тайрус.
Все замерли и повернулись к Кралу. Судя по их обеспокоенным взглядам, его товарищи опасались, что горцу нанесено оскорбление и сейчас прольется кровь. Они не знали, до какой степени были правдивы слова Тайруса; даже сам пират этого не понимал.
– Я не хочу сказать, что Крал предаст девушку и убьет ее своим топором, – продолжал Тайрус, показав, что и его пророчество туманно. – Но если он не пойдет с нами, она, вне всякого сомнения, умрет. Слова моего отца нельзя трактовать иначе: «Должны пойти четверо, или ведьма умрет».