— Потом будете рассказывать друг другу свои истории. А сейчас я хочу, чтобы девочка встала и немного прошлась. Думаю, короткая прогулка на свежем воздухе поможет ее легким.
Мерик согласно кивнул, но не сдвинулся с места, продолжая разглядывать Элену.
Мама Фреда тяжело вздохнула.
— Тебе нужно выйти.
Глаза элв'ина широко раскрылись.
— Разумеется… извините… — пробормотал он, выпрямляясь. — Просто Элена так сильно изменилась. Флинт нас предупредил, но вот она пришла в себя… и это настолько… настолько поразительно.
Мама Фреда выпроводила его из каюты.
— Дай ей спокойно допить настой.
Мерик в последний раз оглянулся, прежде чем выскользнуть из каюты.
— Она могла бы быть первым ребенком древнего короля Дрездина, — пробормотал он на ходу. — Сходство со старыми гобеленами просто невероятно.
Когда элв'ин ушел, Мама Фреда достала из сундука толстое шерстяное платье.
— Как только выпьешь травки, я отведу тебя наверх.
Элена кивнула и принялась маленькими глотками пить эликсир. Привкус корицы не смог до конца скрыть горечь лечебных трав. Но настой был горячим и смягчал боль в горле. Элена закрыла глаза и вдохнула его аромат, стараясь не думать про Эр'рила и про то, что она обнаружила на нижней палубе «Попрыгунчика». Воспоминание было слишком мучительным, и никакой эликсир не мог облегчить душевную боль.
— Все хорошо? — спросила Мама Фреда. — Настой не слишком горячий?
Элена открыла глаза и поняла, что они наполнились слезами.
— Нет, травяной чай просто замечательный, — тихо ответила она. Как сумела слепая женщина увидеть ее слезы? Решив не думать об этой загадке, Элена вздохнула и допила эликсир. — Я все… — начала она, но целительница уже потянулась к пустой чашке.
— В таком случае пойдем на свежий воздух. — Мама Фреда помогла ей встать и надела на нее платье. Быстро обняв девушку, она прошептала ей на ухо: — Только время лечит некоторые раны.
Элена поняла, что старая женщина почувствовала боль в ее сердце. Девушка обняла ее в ответ и прошептала:
— Надеюсь, ты права.
Мама Фреда прикоснулась к ее щеке теплой ладонью, затем повернулась и повела девушку из каюты. Тикал сидел на плече целительницы. Элена обрадовалась, что женщина передвигается медленно, опираясь на палку. Ее собственные ноги, слабые и дрожащие, казались ей ногами новорожденного младенца. К счастью, идти было недалеко — всего лишь по короткому коридору и невероятно крутому трапу.
— А ты уже выглядишь получше, — послышался у нее за спиной скрипучий голос.
Элена обернулась и заметила Тол'чака, который стоял у леера. На его лице сияла смущенная улыбка, желтые клыки сверкали на солнце. Она подошла к громадному огру и обняла его.
— Спасибо за то, что рискнул жизнью и спас меня.
Когда они закончили обниматься, Тол'чак похлопал по мешку, висевшему у него на боку.
— Камень все равно не дал бы мне поступить иначе. Кроме того, толстой шкуре огра не опасен маленький пожар.
Элена погладила его по руке.
— Все равно спасибо, — сказала она, улыбнувшись его скромности, и окинула взглядом палубу. — А где Мисилл?
Лицо Тол'чака потемнело.
— Ее нет.
Сердце Элены сжалось, она поняла, что не вынесет еще одной смерти.
— Она… умерла?
Тол'чак, извиняясь, коснулся ее своей когтистой рукой и объяснил:
— Иногда я бываю таким глупым. С Мисилл все в порядке. Она с Кралом и с оборотнями ушла, чтобы остановить армии Темного Властелина на севере. Она написала тебе письмо, в котором все объяснила.
Элена с облегчением вздохнула. Они живы, но в голове у нее все путалось, и девушка не очень поняла значение того, что с Мисилл ушли и остальные. Она решила, что подумает об этом позже, а сейчас просто хотела ничего не чувствовать. У нее так отчаянно болело сердце.
С кормы до нее донесся еще один знакомый голос. Оглянувшись, она увидела Флинта, который стоял у штурвала с несколькими темнокожими матросами. Судя по тому, как раскраснелись щеки старого моряка, там шел жаркий спор. Он помахал ей рукой и вернулся к прерванному разговору.
— Эл! — К ней бросился Джоак, фехтовавший деревянными палками на палубе с мальчиком Током. — Ты встала!
Она вытерпела объятия брата, радуясь, что с ним все хорошо. Внимание уже начало ее утомлять.
Джоак выпрямился, и на его лице появилось суровое выражение.
— Если ты еще раз столкнешь меня за борт… — возмущенно проговорил он, но не смог продолжать в том же духе, и его губы растянулись в глуповатой улыбке. — Благодарение Доброй Матушке, с тобой все в порядке, Эл.
Мама Фреда, видимо, почувствовала, что девушка начала уставать.
— Оставь ее в покое! — выругала она Джоака и принялась отгонять его палкой.
Сидевший на ее плече Тикал пронзительно заверещал, ругая юношу. Когда Джоак отступил, Мама Фреда повернулась к Элене.
— Давай немного походим, а потом снова спустимся вниз.
Элена кивнула. Она прошла по палубе, время от времени начиная кашлять. В какой-то момент Мама Фреда положила ей на лоб ладонь, но, судя по всему, целительницу все удовлетворило.
В конце концов они остановились около леера, глядя на раскинувшееся за бортом корабля открытое море. Зеленые острова с крутыми скалистыми берегами окружали их со всех сторон. Видимо, пока она спала, корабль вошел в воды Архипелага. Элена вгляделась в горизонт и нигде не увидела даже пятнышка черного дыма.
— «Попрыгунчик» затонул очень быстро, — сказала Мама Фреда. — Мы искали в воде полдня, но не нашли… его.
— К тому времени он уже погиб, — прошептала Элена.
Мама Фреда ничего не сказала, только положила руку на руку девушки.
В небе перекликались чайки. Элена вслушивалась в их голоса, глядя на водовороты, возникавшие вокруг корабля.
Неожиданно зверек Мамы Фреды, который тихонько щебетал и пытался расплести косу целительницы, громко заверещал. Элена подняла голову к небу в тот момент, когда чайки тоже устроили переполох. Тикал с силой вцепился в тонкую шею Мамы Фреды, и его глаза широко раскрылись от страха. Он смотрел на небо у них над головой.
— Что с ним случилось? — спросила Элена.
Мама Фреда тоже подняла слепое лицо к небу.
— Я вижу то, что видит Тикал, — взволнованно ответила она. — Его зрение острее, чем у людей. Сюда летит необычная птица.
— Виверн. — Элена принялась вглядываться в небо, пытаясь различить в нем темное пятно. — Наверное, он возвращается.
— Это странно… — пробормотала целительница.
И тут Элена его увидела. Казалось, он вынырнул прямо из солнца, словно рожденный его огнем. Когда он мчался среди белых облаков по голубому небу, его перья сияли, точно пламя.
Элена и Мама Фреда отшатнулись, когда птица метнулась прямо к ним. Зацепившись за палку целительницы, девушка Упала. У нее за спиной поднялся переполох, когда и остальные заметили птицу. Элена напряженно следила за полетом крылатого хищника.
Он был слишком маленьким для виверна. Но кто это?
Девушка подняла руку, защищаясь от него, пытаясь отыскать хоть что-нибудь, чтобы проколоть кожу и выпустить на волю магию.
Она опоздала.
Птица метнулась к ней, Элена отскочила назад и вскрикнула, когда та вдруг расправила огромные сверкающие крылья. А в следующее мгновение птица грациозно опустилась на леер. Она сидела, тяжело дыша открытым клювом и слегка расправив крылья, чтобы остыть после полета.
Ослепительно огненное сияние погасло, и Элена увидела снежно-белые перья. Слегка склонив голову набок, птица изучала Элену.
— Солнечный ястреб, — с благоговением в голосе проговорил Мерик.
Эл'вин обошел Элену, которая осторожно поднялась, опасаясь делать резкие движения вблизи огромной птицы, достигавшей в высоту по меньшей мере четырех ладоней.
— Солнечный ястреб? — переспросила она.
И вспомнила маленького лунного ястреба, который привел к ней Мерика. Как же давно это было!
— Птица королевы Тратал, — объяснил элв'ин. — Герольд Дома Утренней Звезды.
В этот момент к ним подошел Флинт.
— Но что он здесь делает? — спросил старый моряк.
Мерик повернулся к остальным.
— Королева идет сюда, чтобы вернуть земли, с которых были изгнаны наши предки. — Эл'вин показал на птицу. — Полет солнечного ястреба возвещает о начале войны.
Способность чувствовать возвращалась к нему, точно старый кошмар.
Сначала легкий шепот пробежал по коже, прикосновение, такое холодное, что оно обжигало. Затем звук — хор громких стонов, далеких и одновременно близких, точно дыхание любимой. Крики эхом отражались у него в голове, умоляя вновь погрузиться в забытье. Он сражался с этим желанием, выплывая на поверхность из накатившего мрака, готового его поглотить. В награду за свои усилия он получил ослепительный взрыв всех чувств: удушливая вонь смерти и вспышка белого света, от которого мрак рассыпался на мелкие осколки.
— Он приходит в себя, — проговорил голос за пределами ослепительного сияния.
Барахтаясь в море ощущений, тонущая в нем жертва наконец всплыла на поверхность. Фрагменты картинки соединились, точно детская головоломка. Он лежал на спине, на куске камня: жестком, неподатливом, холодном, словно мрамор в усыпальнице. Ледяной воздух, обтекавший тело, сообщил ему, что он обнажен.
Повернув голову, он увидел стены из соединенных вместе гранитных блоков. Сквозь узкие окна наверху почти не попадал солнечный свет, только залетал промозглый ветер.
И снова грубый голос где-то у него за спиной произнес:
— Он сопротивляется.
Ему ответил другой голос, удивительно знакомый, шепот из далекого прошлого:
— Он все еще под защитой магии. Его невозможно перековать при помощи наших заклинаний.
Он пытался понять, что означают эти слова, но сейчас жил лишь своими ощущениями; слова не имели значения. Даже вопрос, кто он сам, еще не возник в его спутанном сознании.
— И что же с ним делать? Он должен был умереть, когда прошел через врата Вейр.
— Его железный талисман, — объяснил мучительно знакомый голос, — способен их открыть. Кровавый Дневник защищает его от воздействия черной магии и не позволяет вывести на темную дорогу.