Но комето-астероид находиться не желал, как астрономы ни старались, осматривая участки неба, где он должен был находиться, исходя из «догоняющей» гипотезы. А восьмого июля по беспроволочному телеграфу исследователям пришла радиограмма из Ревеля с еще одним возможным сценарием Тунгусского дива, исходящим из предположения адмирала Ларионова.
– Это решительно невозможно! – воскликнул профессор Белопольский, прочитав расшифрованный текст. – Попасть с такой точностью в край атмосферы на пересекающихся орбитах – нет, этого не может быть!
– Напротив, Аристарх Аполлонович, – возразил профессор Иванов, – природа тем и отличается, что регулярно совершает то, что считается невозможным. По крайней мере, эта версия объясняет все наблюдаемые факты… А свои претензии вы можете предъявить Творцу, который кидает в Землю камнями.
– Александр Александрович прав, – поддержал профессора старший лейтенант Семенов, – у нас, военных моряков, такие попадания единичным снарядом в самое уязвимое место вражеского корабля называются «лаки шот». По теории вероятности, они невозможны, однако встречаются довольно часто. Да и что нам стоит поискать в том направлении, тем более что часы поиска, оптимальные для двух гипотез, между собой не совпадают.
То ли рука у старшего лейтенанта была легкая, то ли расстояние до приближающегося космического тела было уже невелико, только на следующую ночь профессор Белопольский почти сразу нашел искомый объект – как раз на том участке неба, где его появление и предсказывала гипотеза адмирала Ларионова. Тусклая точка, почти на пределе видимости, заметная только благодаря необычайным свойствам местной атмосферы. Еще три дня ушло на перепроверку данных и вычисление элементов орбиты, а затем беспроволочный телеграф отстучал следующее сообщение:
«Искомый объект обнаружен. Первое прохождение через верхние слои атмосферы – два часа пополудни по Пулковскому времени двадцать шестого июня. Место прохождения: район воздушного пространства с юга на север над северной частью острова Гренландия. Курс – норд-ост. Высота над поверхностью при максимальном погружении в атмосферу – девяносто пять верст. Начальная скорость при входе в атмосферу – двадцать одна верста в секунду. Точное вычисление аэробаллистической траектории и конечной скорости невозможно, поэтому после прохождения объекта через атмосферу для вычисления элементов новой орбиты потребуются дальнейшие наблюдения. Белопольский. Иванов. Семенов.»
16 июня 1908 года. Вечер. Санкт-Петербург. Зимний дворец. Готическая библиотека.
Присутствуют:
Император Всероссийский Михаил II;
Замначальника ГУГБ – генерал-лейтенант Нина Викторовна Антонова.
Император Михаил читал расшифрованную радиограмму астрономов и хмурился. Нет, если подходить к делу формально, то поставленная задача была выполнена. Но вместо того чтобы внести в вопрос тунгусского метеорита окончательную ясность, результаты астрономических наблюдений по второму кругу поставили все те же вопросы. Истинным оказалось самое невероятное предположение: чудовищный метеороид должен упасть на Землю, один раз отскочив от ее атмосферы, и при этом его траектория в допустимых пределах пока повторяет прошлый вариант истории. Значит ли это, что пришелец из космоса опять упадет в Тунгусской тайге? Или… возможны варианты?
– Ну, что скажете, Нина Викторовна? – спросил хозяин Земли Русской, – чего нам ждать на этот раз? Удара по Санкт-Петербургу или же по Лондону? На кого господь разгневался больше: на нас или на англичан?
– Вы же знаете, Михаил Александрович, – сказала Антонова, – что просчитать полет в атмосфере на космической скорости беспорядочно вращающегося тела неправильной формы практически невозможно. Но в первом приближении мы эти данные проверили. При траектории, которую на основании своих наблюдений вычислили господа Белопольский и Иванов, данное космическое тело неизбежно потеряет значительную часть своей скорости – она станет немного ниже второй космической…
– «Немного» – это не то слово, – хмыкнул император. – Даже поручик синих кирасир в моем лице понимает, что пара жалких процентов в ту или иную сторону вызовут существенные отклонения в месте падения, и единственное, что понятно – это то, что оно состоится где-то в северном полушарии, ибо именно тут находится точка орбиты с минимальной высотой, именуемой, кажется, перигеем. Ваш этот, как его… забыл фамилию… популяризатор писал, что спутник, опустившийся ниже ста шестидесяти верст, неизбежно упадет на землю в течение пары витков, но нижняя точка орбиты вашего «тунгуса» уже на первом витке находится на девяносто пяти верстах – то есть при повторном проходе через атмосферу его скорость упадет ниже орбитальной. На второй виток ему не вырваться никак…
– Когда случится первое прохождение, – сказала генерал Антонова, – наши астрономы сумеют рассчитать элементы эллиптической орбиты метеороида, период обращения и, следственно, время его входа в атмосферу. Так или иначе, у нас будет где-то еще двое-трое суток для того, чтобы поднять шум, если наш «тунгус» упадет в людной местности, или приготовиться снимать с этого дела политические пенки и прочую сметану в том случае, если его удар не будет угрожать жизням большого количества людей…
– Это тоже верно, – согласился немного успокоившийся Михаил, – так, значит, вы считаете, что паниковать преждевременно?
– Да, – кивнула генерал Антонова, – именно так. Кроме того, высотный воздушный взрыв – он только выглядит страшно. Во время нашего «Тунгусского дива» даже массовых лесных пожаров не случилось, и хоть свидетели отмечали, что с неба «пыхало жаром», его оказалось недостаточно, чтобы поджечь тайгу, а то товарищ Кулик двадцать лет спустя увидел бы на месте катастрофы не лесоповал, а пепелище. Гораздо хуже было бы, если бы каменный астероид той же массы все же долетел до поверхности. Разрушений от вызванного этим столкновением землетрясения было бы на порядок больше, да и тайга бы сразу заполыхала. А так весь жар от взрыва рассеялся в атмосфере. Мы просчитали, что если взрыв произойдет над крупным городом (неважно каким – Москвой, Петербургом, Варшавой, Берлином, Веной, Парижем или Лондоном), то разрушения, конечно, будут страшными, а вот человеческие жертвы – не очень. Разумеется, в том случае, если удар не застанет жителей врасплох. Даже в эпицентре укрытиями могут стать подвалы капитальных каменных зданий, или даже наспех вырытые блиндажи, перекрытые двумя-тремя накатами бревен. По крайней мере, даже при минимальной подготовке потери в людях существенно снизятся.
– Да уж, – сказал Михаил, – это, конечно, полегче, хотя тоже невеселый вариант. Если эдакая напасть свалится на нашу территорию с более-менее многочисленным населением, то это как бы получится, что сам Господь выступил против предложенных вами общественных преобразований. И то же самое можно сказать о германцах. А вот если кара божья падет на наших врагов – вот тогда получится, что Он нас во всем одобряет. В связи с вышесказанным, как вы думаете, не стоит ли вызвать к нам сюда сейчас германского посла и прямым текстом предупредить его о грядущем катаклизме? А заодно поставить в известность моего тестя, а также власти союзных нам Болгарии, Черногории и Сербии?
– Знаете, Михаил, – чуть заметно поморщилась Антонова, – союз с Германской империей для многих из нас, и для меня в том числе, является неким необходимым и неизбежным злом. Что бы там ни говорил Виктор Сергеевич (Ларионов), я всегда жду от Германии эдакого обобщенного двадцать второго июня, вероломного удара в спину с нарушением всех возможных соглашений. Кайзер Вильгельм, конечно, для таких методов слишком благороден, но он не вечен и уязвим перед предательством элит. А эти элиты в Германии, как, собственно, и в нашем прошлом, в высшей степени обижены тем фактом, что России досталась одна пятая часть суши, а Германии – жалкий клочок в центре Европы, который даже и не разглядеть рядом с русскими богатствами. Немцы нам, русским, нужны, с ними мы можем рядом жить, вместе трудиться и плечом к плечу воевать, а также создавать смешанные семьи, а вот германское государство нам ни к чему. Двоим медведям слишком тесно в одной берлоге. Как мне кажется, мы должны исполнять свой союзнический долг и не более того, и в любой момент следует быть готовыми к тому, что нас попытаются банально надуть. Так что решайте сами своей монаршей волей, ставить Германию в известность о грядущем катаклизме сейчас или подождать до поступления окончательных данных.
– Возможно, вы и правы, уважаемая Нина Викторовна, – хмыкнул Михаил, – я и сам много раз чувствовал нечто подобное. Но чувства к делу не пришьешь, поэтому мы будем исполнять свои союзнические обязательства; правда, как говорится, от сих до сих. А тот, кто вдруг решится нас надуть, потом об этом жестоко пожалеет. Впрочем, я изо всех сил стараюсь сделать так, чтобы старая германская элита, среди которой водятся такие настроения, как можно скорее состарилась и умерла, а у новой элиты, выросшей уже при Континентальном альянсе, чтобы и мысли не возникло о его разрушении.
– Так будет лучше всего, – сказала Антонова, – пусть германская элита становится нашей элитой, приезжает, поступает на службу, зарабатывает регалии, а потом и оседает в России навсегда. Сибирь и Дальний Восток уже сейчас глотают малоземельных германских крестьян как древний Молох, а их дети и внуки станут уже русскими.
– Кстати, – кивнул своим мыслям император, – как я понимаю, там, на Кавказе, наблюдать пролет «тунгуса» через атмосферу будет физически невозможно. Команда Белопольского сможет начать наблюдение только после того, как наш небесный странник, следуя по своей орбите, удалится на некоторое расстояние от места прохождения через атмосферу…
– Наилучшие условия наблюдения пролета «тунгуса», – сказала Антонова, – будут в нашей передовой базе Северного флота Порт-Баренц, расположенной на Груманте в глубине Адвент-фиорда. И наблюдать за пролетом должны как раз не астрономы, а штурманы кораблей и артиллерийские офицеры. Точка входа в атмосферу, курс, высота цели, а также точка выхода. Было бы не вредно, пока есть время, перевести в тот район «Москву». Чем черт не шутит – быть может, если вывести ее прямо к кромке льдов, то пролетающего «тунгуса» возьмут на сопровождение ее радары ПВО. Данные, полученные в Порт-Баренце, позволят нам проверить и уточнить наблюдения, которые будут сделаны в Абастумане. И даже больше – предварительная информация поступит сюда почти сразу как случится прохождение, когда штурманы военных кораблей сверят между собой полученные данные. Несколько часов выигрыша во времени, возможно, окажутся решающими.