– Не только намереваюсь, – ответил король, – но и сделаю это. А сейчас, поскольку женщинам и подросткам не нужно держать марку так строго, как нам, взрослым мужчинам, вы возьмете семью моего сына под свою опеку и вывезете в безопасное место на миноносце. Понимаете? Удастся русским отразить метеорит или нет, но моих внуков, особенно старших, а также их мать, принцессу Текскую, к этому моменту из зоны поражения необходимо убрать.
– Знаете что, Берти, – сказал адмирал Фишер, пожимая плечами, – я вам совершенно не завидую, и в то же время искренне вами восхищаюсь. И я согласен с тем, что мальчикам и их матери совершенно не нужно подвергать себя неоправданному риску. Неизвестно, как еще дело обернется с этим астероидом, но Великобритании на замену королю требуется иметь наготове неоспоримо законного наследника престола…
– У этого наследника престола должен быть подходящий воспитатель, – вздохнул король, – а иначе мы вернемся к тому, от чего ушли. Поверь, у нас в Британии найдется очень большое количество людей, желающих внушить юному и недееспособному королю СВОИ идеи. А это неправильно. Нет уж, потчевать наследника престола следует исключительно ПРАВИЛЬНЫМИ идеями. Понимаете, Джон, я уже не молод и вряд ли дотяну до совершеннолетия хотя бы старшего из внуков. А вот у вас – у вас шанс есть. В противном случае их пришлось бы отдать под опеку Тори, а фактически ее мужу. С одной стороны, это лучшее воспитание и образование, какое можно получить под этими небесами, а с другой стороны, британского короля воспитывать лучше все-таки в Британии.
– Да ладно вам, Берти, – пожал плечами адмирал Фишер, – вы еще, наверное, меня переживете. А вот с вашим зятем идея дельная, но только мальчиков надо отправить в Россию не на воспитание, а с краткосрочным визитом. В конце концов, юный болгарский царь не только ваш дальний родственник, но и ровесник обоих старших принцев. Я бы не хотел, чтобы они находились в Британии в то время, пока мы будем наводить тут окончательный порядок, – последовал быстрый кивок в ту сторону, где вокруг трупа злосчастного убийцы столпились агенты Скотланд-Ярда. – А то вдруг кто-нибудь захочет повторить выходку этого обормота…
– Вы совершенно правы, – хмыкнул король, – но только все это будет иметь хоть какое-то значение только в том случае, если нам обоим удастся пережить завтрашний день. А сейчас все-таки давайте наконец пойдем и утешим несчастную вдову. Ведь она с моим сыном жила такой идиллической семейной жизнь, что мне даже было немного завидно.
– Да нет уж, Берти, – хмыкнул Фишер, – пойдем мы туда вместе, а утешать будете вы лично. Это все-таки ваш сын и ваша невестка. А я, делая скорбный вид, постою в сторонке, олицетворяя опечаленные таким безобразием широкие народные массы нашей Британии.
В ответ король только молча кивнул, и они направились туда, где над телом мужа рыдала вдова-принцесса, а дети скорбно стояли в сторонке. При этом у адмирала Фишера мелькнула мысль, что четыре года назад почти такой же труп (Николай Второй и принц Георг были похожи как братья-близнецы) неутешная вдова даже не смогла оплакать, потому что трупа как такового, собственно, и не было. Все разорвало на части. И кто его знает – возможно, уже завтра гигантский метеорит сравняет Лондон с землей, и тело принца Георга исчезнет так же, как исчезло тело его двоюродного брата…
– Крепись, Мария, – сказал король своей невестке, остановившись напротив и тяжело опираясь на трость, – все мы ходим под Богом, а члены королевской семьи в особенности. Твой муж пал от руки безумца, одержимого ложными идеями, но у тебя остались дети, и твой долг – жить ради них. Ты должна быть стойкой и мужественно перенести эту утрату.
Скорбно помолчав для приличия, король продолжил:
– Ради вашей безопасности, безопасности моих внуков, старший из которых является наследником престола, а младшие стоят за ним в очереди, я приказываю тебе, Мария, взять с собой минимум вещей и отплыть на военном корабле, ну, например, в Розайт[52]…
– Ваше Величество, – спросила сбитая с толку женщина, глядя на труп мужа у своих ног, – а как же Георг?
– Мы поставим гроб с его телом в собор Святого Петра, – сказал король, – и поручим заботу о нем самому Господу. Если завтрашний день пройдет нормально, то вы вернетесь и мы завершим обряд похорон по королевскому чину. Если же метеорит все-таки упадет на Лондон, то мой сын и твой муж так или иначе упокоится в славной компании своих предков. Но самое главное – даже если мы все погибнем, твои дети должны жить, чтобы воспринять власть и породить новое поколение Саксен-Кобург-Готских. А теперь идите и собирайтесь в дорогу, ибо время дорого, метеорит ждать не будет.
Затравлено осмотревшись по сторонам, Виктория Мария Текская кивнула и как бы нехотя побрела во дворец – собирать вещи для короткого путешествия. Но особенно важно для нее было проследить за сборами трехлетнего Александра Джона, ибо младший из принцев был не только мал, но и весьма болезнен.
29 июня 1908 года. Полдень. Македония.
После того как первая болгарская армия разгромила под Куманово три корпуса турецкой армии, ситуация в Македонии развивалась следующим образом. Закончив боевые действия на севере, и заняв Скопье, генерал Тошев отрезал турецкую группировку в Косово и северной Албании, предоставив право на ее съедение сербам и черногорцам. После этого, установив линию разграничения с союзниками, командующий первой армией расположил в гарнизонах набранную из резервистов десятую пехотную дивизию для наведения порядка, а основными силами кадровых первой и шестой дивизий повернул на юг, преследуя разрозненные и беспорядочно отступающие турецкие подразделения. Шестая дивизия двигалась на Гевгелию, а первая на Монастир (Битолу) и древнюю Охриду. При этом никакой организованной силы, способной противостоять наступающим болгарским частям, у турок уже не имелось. Зато местное болгарское население с радостью встречало освободителей, а спускающиеся с гор или выходящие из подполья четы, сразу же заявляли: «мы тут власть».
Тем временем вторая армия под командованием генерала Тодорова, продвигавшаяся на юг по долине реки Стримон, последовательно бивала турецкие заслоны. Двадцать пятого, в день битвы у Куманово, был освобожден Петрич; двадцать седьмого болгарские войска, следуя за руслом Стримона, обошли хребет Беласица и вышли на болотистую равнину между горными массивами Керкини и Мавровуни, по которой проходила ветка железной дороги, связывавшей Фракию и Македонию. С этого момента сухопутное сообщение между Македонией и основной территорией Османской империи могло считаться прерванным. Узкая немощеная дорога, петляющая вдоль берега Эгейского моря, была не в счет. Там, на равнине, вторая армия разделилась, тринадцатая дивизия, сформированная из резервистов, повернула на западную Фракию, имея своей задачей занять города Кавала и Драма, а двенадцатая и седьмая дивизии повернули на Салоники. Им предстояло пройти сто километров по извилистым горным дорогам, а также преодолеть ожесточенное сопротивление турецкого заслона на перевале, проходящем через хребет Керкини. К утру двадцать девятого июня болгарские войска сломили сопротивление турок на этой позиции и две дивизии болгарской армии форсированным маршем устремились на Салоники.
Одновременно с этими событиями, после разгрома турок под Куманово и сухопутной изоляции Македонии, «ожили» греческая армия и флот. Основной задачей греческих моряков было установление контроля за восточной частью Эгейского моря, блокада Дарданелл и разрыв морских коммуникаций, связывающих Салоники и Стамбул. Морская битва при Лемносе случилась двадцать восьмого числа. Три старых броненосца береговой обороны и несколько эсминцев – с греческой стороны; два устаревших броненосных крейсера, два новейших бронепалубника второго класса, также при поддержке эсминцев – со стороны турок. Итог – ничья с преимуществом в турецкую сторону, потому что по итогам боя их бронепалубный крейсер «Хамидие» сохранил боеспособность, а все корабли греческого флота, в том числе его «ударная» составляющая – эскадра броненосцев береговой обороны – получили повреждения, подразумевающие их длительный и вдумчивый ремонт. Вдумчивый – в том смысле, что стоит ли вообще этот хлам чинить? Тихоходные, полуказематные[53] творения верфи в Нанте банально не успевали маневрировать вслед за юркими турецкими бронепалубниками. «Хамидие» и «Меджидие» стараясь держаться на кормовых углах от греческих броненосцев, подальше от их сильного носового залпа, закидывали корабли противника снарядами из своих вполне современных длинноствольных орудий калибра в сто пятьдесят два и сто двадцать миллиметров, и закономерно преуспели. Два турецких старичка «Мессудие» и «Ассари Тевфик», ветераны войны с Россией тридцатилетней давности, которым греческие корабли годились в «сыновья», тоже поучаствовали в бою, но отделались умеренными повреждениями, потому что грекам банально было не до них.
На суше греческая армия бодро начала наступление восточнее горы Олимп вдоль побережья Эгейского моря в направлении Салоников. Предварительный план войны ничего такого не подразумевал, на самом деле греки должны были наступать западнее Олимпа в направлении Эпира. Такие изменения возникли под влиянием на греческую тактику и стратегию премьер-министра Георгиоса Феотокиса. Как и предвиделось в самом начале, греки решили стащить чужой кусок, лежащий с края стола, и двумя руками затолкать его себе в рот в надежде, что оттуда его уже никто не вырвет. Сопротивление греческим войскам оказывать было практически некому, поскольку все турецкие части находились на болгарском фронте, – поэтому восьмидесятитысячная армия под командованием наследного принца Константина бодро продвигалась вперед. Еще поговаривали о взятках, которые от некоторых греческих бизнесменов якобы получил командующий турецкими силами в Салониках Хасан Тахсин-паша, но это дело для Османской империи обычное. Без взятки там нельзя совершить ни одного даже насквозь законного дела, а уж за взятку… Одним словом, ожидалось, что греческие и болгарские войска подойдут к Салоникам почти одновременно.