В самих Салониках сложилась, мягко выражаясь, нервозная обстановка. Портовый город, крупный торговый центр, был переполнен иностранными подданными, различными торговыми представительствами и иностранными консульствами. Кроме того, почти равное количество греческого, болгарского и турецкого населения вызывало в этих группах резко противоречивые чувства относительно приближающихся войск. Христианское население – как местные, так и иностранцы – опасались, что турки перед сдачей города устроят резню, как и завещал им султан Абдул-Гамид. При этом греки и иностранцы не хотели, чтобы город брала болгарская армия, болгары – чтобы греческая, а турки желали, чтобы и те и другие куда-нибудь сгинули и снова наступили благословенные времена османского могущества, ибо победитель потребует их выселения на территории, оставшиеся под османской властью. Поговаривали, что к городу вот-вот подойдет международная (считай английская) эскадра и установит над ним свой протекторат, что послы Великобритании и Франции уже сделали в Санкт-Петербурге самые решительные демарши, что весь мир только и думает о том, чтобы спасти город Салоники от болгарской (читай русской) оккупации. Но это все было так, слухи, основанные только на извращенно предвзятом мнении частных лиц, лишенных доступа ко всему многообразию политической информации, а потому мыслящих по инерции несколько устаревшими шаблонами.
Таким образом, в общем и целом, стратегическая обстановка складывалась для Болгарии благоприятно. Почти вся территория Македонии была уже освобождена, и в самом ближайшем времени в первой и второй армиях должны высвободиться как минимум четыре дивизии из шести. После этого образовавшиеся резервы можно будет бросить на фракийское направление, где нынче идут бои местного значения. И там они будут не лишними. Лозенградско-андрианопольская группировка османской армии пока только наполовину окружена и стойко держится на своих позициях. К сожалению, младотурецкий переворот во Фракии как-то не задался, и поэтому части расквартированной там второй турецкой армии сохраняют преданность султану Абдул-Гамиду и подчинение его сераскиру Мехмеду Реза-паше. С азиатской части Турции во Фракию непрерывно идут подкрепления, разумеется, с учетом того, что одновременно османскому командованию необходимо усилить и четвертую армию, прикрывающую закавказское направление, где Россия в любой момент способна открыть второй фронт. А тут, как говорится, за двумя зайцами погонишься – каблуком в лоб и схлопочешь.
Но не все текущие вопросы касались Османской империи. По канувшему в лету Берлинскому трактату часть Болгарских земель отхватила себе Румыния, и всяческие намеки болгарской и русской дипломатии о том, что Южную Добруджу необходимо передать законным владельцам, румынскими властями просто не воспринимались. Но все когда-нибудь кончается, в том числе и терпение хозяина Зимнего Дворца. По странному совпадению, оно истекло как раз в канун падения на Землю гигантского метеорита. Императорское послание, доставленное в королевский дворец в Бухаресте, давало королю Румынии семьдесят два часа на принятие окончательного решения, после которого исправить что-то будет уже невозможно.
29 июня 1908 года. Вечер. Румыния, Бухарест, Королевский дворец.
Получив грозное послание русского императора Михаила, румынский король Кароль Гогенцоллерн-Зигмаринен под номером «один», которому недавно стукнуло шестьдесят девять лет, не на шутку струхнул. Была уже у русского царя определенная репутация, не допускающая двояких толкований. Его брат, отец и тем более дед вели себя гораздо цивилизованней. А Добруджа, (пока что речь шла только о южной части этой провинции), по правде говоря, досталась Румынии за красивые глаза – то есть за то, что король у нее немец и во всех своих политических телодвижениях ориентируется не на близкую Россию, а на далекую Германскую империю. С другой стороны, если без боя отдать хотя бы маленький кусочек румынской территории, в стране поднимется движение протеста. Консерваторы и либералы мигом объединятся и скинут короля, который вздумал разбрасываться провинциями. Это воюет румынская армия не очень хорошо, а вот военные перевороты выходят у нее просто загляденье. А королю на старости лет что-то не особо хотелось в изгнание. Он правил Румынией уже сорок два года, и эта работа ему нравилась. И вообще, дали бы старику спокойно умереть, не мучили бы различными проблемами. Ведь еще год-два – и все, в склеп на вечный отдых…
Поэтому, не будучи уверенным в правильности решения, которое он мог бы принять с перепугу, не оценив всех его последствий, Кароль Первый позвал на совет наследника престола. Ну а поскольку единственная дочь короля умерла в младенчестве, то наследником в румынском королевстве числился его племянник по имени Фердинанд – естественно, тоже Гогенцоллерн-Зигмаринен. Но племянник представлял собой не Бог весть какое сокровище – так, безвольная тряпка и пустое место. Единственным настоящим увлечением в жизни наследника румынского престола была ботаника. Зато всеми необходимыми монарху качествами, причем в избыточном количестве, обладала его жена Мария Эдинбургская и Саксен-Кобург-Готская, дочь Альфреда Эдинбургского, младшего брата нынешнего британского короля и Великой княжны Марии Александровны, дочери русского царя Александра Второго и сестры Александра Третьего. У самого Кароля тоже была жена-королева, но ее интересы лежали больше в литературно-художественном, чем в политическом направлении, поэтому разговор проходил в ее отсутствие. Зачем зазря волновать пожилую женщину, которой в декабре исполнится шестьдесят пять… Пусть пишет свои дамские романы на немецком языке.
– Итак, племянничек… – проскрипел навстречу наследнику и его половине Кароль Первый, – должен сообщить тебе пренеприятнейшее известие. Ее, – кивок в сторону принцессы Марии, – русский кузен Михай намерен отнять у нас Добруджу. И добро бы для того чтобы присоединить ее к своей Империи, – но нет, он хочет отдать отнятую у нас провинцию этим никчемным болгарам. И в этом его молчаливо поддерживают как наши германские родичи, так и британский король. Хотя Эдуарду Седьмому сейчас немного не до политики, потому что на Британию падает огромный метеорит. Правда, при этом он падает еще и на Францию, но думаю, хе-хе, что англичане с французами сами решат, на кого он упадет сначала, а на кого потом. В любом случае, в связи с такой коллизией, мы остались против русского медведя один на один. При этом у нас до сих пор сохраняется возможность попросить помощи у императора Франца-Иосифа, но не думаю, что это допустимый вариант. Ну что скажешь, наследничек? Русский царь требует ответить в течение семидесяти двух часов, после чего события начнут развиваться как бы сами по себе…
Фердинанд, не ожидавший такой встречи, стал растерянно оглядываться по сторонам, пока не остановил свой взгляд на собственной супруге.
– Э, дорогая… – сказал он, – русский царь все-таки твой родственник. Ты же мне рассказывала, как в детстве вы мило играли с его братьями и сестрой во время визитов семьи твоего русского дяди в Великобританию…
Мария Эдинбургская пожала плечами.
– В те годы, – сказала она, – Майкл был еще слишком маленьким, чтобы играть в нашей компании, как и сестрица Ольга. А теперь, когда Ники и Джорджи умерли, а Ксения погрязла в семейной рутине, оказалось, что в семье Романовых верховодят как раз бывшие малыши. А Ольга?! Это ж надо было догадаться – выскочить замуж за пришельца из будущего…
– Другая твоя «сестрица», – хмыкнул румынский король, – британская принцесса Виктория, – тоже вышла замуж за пришельца из будущего и, говорят, премного с ним счастлива. Мода у вас, что ли, такая пошла?
– Ну как вам сказать, дядя… – вскинула голову жена наследника престола, – у меня, например, уже есть муж, и я его ни на кого не променяю, но при этом не осужу ни Ольгу, ни Тори. Если они счастливы, то, значит, все сделали правильно.
– А что делать нам, румынам? – проскрипел Кароль Первый, – подчиниться наглому диктату или попробовать оказать сопротивление?
– Насколько я знаю, – ответила Мария Эдинбургская, – вместо Добруджи вам обещана Трансильвания, за исключением районов компактного проживания секеев, которым предстоит стать эксклавами Венгрии. Неужто вы считаете, что это неравноценная замена?
– Брать придется чужое, а отдавать-то свое… – вздохнул румынский король. – Стоит заикнуться об уступке Добруджи, как армия тут же устроит нам переворот. На это талантов у румынских генералов еще хватает…
– А еще, – в запале сказала супруга принца Фердинанда, – ваши генералы способны отдать приказ о расстреле из пулеметов безоружных крестьян. Ваших же собственных румынских крестьян! Тридцать лет назад русские отвоевали для вас Добруджу у турок, сегодня они собираются отвоевать Трансильванию у Австро-Венгрии. Даже образовалась Румыния потому, что соседние державы просто не смогли договориться, кому владеть этой землей.
– Но все равно, – сказал Кароль Первый, – если я пойду на поводу у вашего двоюродного брата, меня сразу же свергнут. И не надейся, что твоему мужу разрешат наследовать власть после моего отречения. Как бы не так. Эти тугодумные выберут себе очередного болвана, который будет делать все так, как им захочется.
Сделав небольшую паузу, король добавил:
– Я, пожалуй, прикажу начать всеобщую мобилизацию и передам руководство страной генералам. Если русский царь имеет серьезные намерения, то он без труда разгромит румынскую армию, и я с чистой совестью смогу одной рукой подписать приказ о капитуляции, а другой – смертный приговор сторонникам войны. А иначе общество меня не поймет. Передача земель без войны – это нонсенс!
– В таком случае, дядя, – сказала супруга наследника, – приготовься править изрядно урезанной страной, поскольку мой кузен вряд ли откажется от своих намерений. За те четыре года, пока он является императором, Россия ни разу не отступала от своих позиций более чем на полшага, да и то только для того, чтобы сделать впере