Внезапно затихли птицы – как-то разом, словно выключили звук. Повеяло прохладным ветром… Вот оно, преддверие Апокалипсиса – подумалось мне, и тут же стало стыдно за эти мысли. Как высокопарно, как фальшиво… Смерть – всегда банальна, как бы ни была она обставлена. Нет никакого утешения в том, что погибнем мы не от пули, не от болезни, а от Кометы… Я горько улыбнулась своим мыслям. Нет утешения – а есть ли смысл? Смысл есть всегда – это я поняла уже с незапамятных времен. Если мы умрем – значит, Высшие Силы решили, что мы не должны существовать. Если же Комета не убьет нас – выходит, наша миссия на Земле не закончена… Но миссия эта теперь наверняка будет заключаться совсем не в том, чем мы всю жизнь занимались…
О, эти секунды перед катастрофой даны мне для того, чтобы окончательно понять – я жила заблуждениями. Я сама надела шоры на глаза, не желая видеть очевидного… Россия! Мы зашли слишком далеко в своем неприятии действительности, а она существует отдельно от нашего мнения о ней, меняясь с каждым днем и набирая силу. По сути, теперь это совсем другая страна, а совсем не та, которую мы оставили позади четыре года назад. Если бы теперь вернулись туда, мы бы увидели неизвестную нам страну, в которой все потребовалось бы узнавать заново… Что ж, теперь Комета расставит все по своим местам – ведь явление это происходит по Высшей воле Того, кто послал в наш мир этих пришельцев из будущего – из той, другой России, путь которой они намерены исправить таким образом, чтобы роковые ошибки никогда не произошли ЗДЕСЬ…
Мы вздрогнули одновременно, когда увидели в небе ЕЕ – Комету. Нет, издалека она вовсе не выглядела убийственно жутко. Просто сначала вдали, над крышей соседнего дома, слева, появились нечто светящееся, влекущее за собой немного растрепанный хвост. Оно приближалось, смещаясь все правее и правее. Можно было предположить, что небесный объект мчится в небесах с огромной скоростью, но полет его был при этом исполнен величавости и устрашающей торжественности… Мистическое чувство охватило меня в этот момент. «Боже, спаси и помилуй…» – мысленно произнесла, а может быть, и прошептала я фразу, которую, казалось, давно уже забыла. И мне подумалось: скорее всего, это последние минуты нашей жизни… Вот-вот комета упадет на наш город, чтобы оставить от него одни обломки и похоронить нас так, что никто никогда не отыщет наших останков… Но почему-то я не испытывала того смертного, леденящего страха, который был бы уместен в данных обстоятельствах. Вместо этого мною владело странное, будто внушенное извне, чувство правильности происходящего, и душа моя наполнялась доверием к той Силе, что послала на нас это бедствие. «Все будет так, как и должно быть… – звучал голос в моей голове, – все, что суждено, свершится – и исполнится воля Небес…» И мне подумалось, что, если бы Комета летела прямо на Париж, то она казалась бы нам неподвижной, а так… возможно, она пролетит мимо и не причинит непоправимого вреда… Впрочем, мне трудно было судить о таких вещах, больше всего я опасалась обольститься надеждой, ведь к смерти мы уже были готовы.
Вскоре мы смогли разглядеть космического гостя получше. Он летел, казалось, совсем рядом, над соседним кварталом – его красное ядро было окутано желтоватым свечением; хвост же был похож на гигантский шлейф серых ниток, в котором то и дело проскакивали оранжевые молнии. Вот она какая, эта грозная Комета… Символ Нового Мира, олицетворение Неотвратимости… Наблюдая за ней, я на мгновение даже забыла о том, что, возможно, жить нам осталось считанные минуты. Зрелище летящего над Парижем астероида было прекрасным и завораживающим; невозможно было оторваться от него. Но при этом оба мы помнили о том, что момент «чудовищной катастрофы в Вагнеровском стиле» все ближе… Кульминация была впереди – и эта мысли являлась главной в то время, пока небесное тело пролетало перед нами. Что мы сможем увидеть, прежде чем сгинуть навеки? Наверное, будет яркая вспышка, оглушительный грохот – и небытие…
И тут я, краем глаза глянув на мужа, заметила, что он… крестится. Левая рука его сжимала мою, а правой он осенял себя крестным знамением, – как-то мелко, украдкой, склонившись вперед. Губы его шевелились. Он был бледен. Он не сводил глаз с Кометы – ее свечение отражалось в его расширенных зрачках… И сердце мое исполнилось нежностью. Я обняла супруга – и он в ответ тоже обнял меня.
– Прости… – прошептала я.
– И ты прости… – прошептал он в ответ.
В этот момент между нами была такая близость, которой мы не испытывали прежде – и это изумило, ошеломило нас, – но и окрылило одновременно, вознесло к каким-то новым вершинам духа… Мы никогда не говорили о личном. Мы не благодарили друг друга, не просили прощения. Мы могли глубокомысленно рассуждать о разных аспектах человеческой души, но никогда не затрагивали наши собственные отношения, которые больше напоминали спокойную дружбу… в них не было особой страсти, эмоциональности, а было в основном глубокое уважение. И сейчас все то, чему мы не придавали значения, все так называемые «сантименты» – все это вырвалось наружу, – и мы, не зная, как выразить это, могли лишь все сильнее прижиматься друг к другу…
А тем временем небесный пришелец, постепенно снижаясь, смещался все дальше и дальше вправо. Вот он уже прямо напротив нас, а вот уже готов скрыться за крышей стоящего с правой стороны дома. Значит, Комета пролетела мимо Парижа и мы не увидим ее падения… Но это также может означать и то, что смертельная угроза миновала… Или нет? Ведь неизвестно, какие разрушения принесет столкновение кометы с землей… Но почему-то мне стало жаль, что самое интересное мы не увидим. Наверное, я настолько свыклась с мыслью о том, что погибну, что теперь даже испытывала некоторое разочарование.
– Как жаль… – тихо произнес мой муж, глядя с сожалением в ту сторону, куда лежал путь метеорита.
– Ничего… – я сжала его пальцы. – Вспышка наверняка будет такой мощной, что мы сможем ее увидеть…
Через пять секунд метеорит скрылся за домом. И еще несколько мгновений стояла оглушительная тишина; мне хотелось зажмуриться, но вместо этого я продолжала смотреть на дымный след метеорита, как и мой муж. Казалось, все вокруг замерло. Вот сейчас… Сейчас… Наверное, при столкновении небесного тела с землей будет сильное землетрясение; парижские здания порушатся как карточные домики…
И вдруг над крышей дома полыхнуло бело-желтое зарево. Очевидно, то, что мы могли наблюдать с нашего балкона, было только частью этого светопреставления, остальное скрывал соседний дом. Что это значит? Неужели… неужели метеорит взорвался прямо в воздухе, даже не долетев до земли?
В изумленном молчании мы, взявшись за руки, еще стояли минут десять. И вдруг до нас докатился гул – больше всего он напоминал раскаты сильнейшего грома. Где-то зазвенели стекла, от звуковой вибрации эркер задрожал под нами. Я непроизвольно пригнулась; муж сделал то же самое. При этом мы все продолжали смотреть на чудовищное зарево – казалось, там, вдали, зажглось второе солнце. Гром вскоре стих – и наступившая тишина показалась мне настолько странной, что я довольно громко воскликнула:
– Все закончилось!
Мой крик каким-то чудесным образом пробудил улицу. Вдруг оказалось, что в Париже, кроме нас, осталось еще достаточно людей. Они выходили на улицу из подъездов, смотрели в небо, издавая разные восклицания, они обнимались друг с другом… И вскоре над улицей поплыла песня. Ах эти парижане! Они пели «Марсельезу» – точно так же, как они делают всякий раз, когда торжествуют какую-нибудь маленькую или большую победу… А это была, безусловно, победа. Метеорит не убил нас. Мы зря готовились к смерти… Что же произошло? Желание поскорей найти разгадку не давало мне покоя.
Я посмотрела на мужа. Бледность ушла с его лица, а глаза странно поблескивали. Его рот дергался, а дыхание было прерывистым, при этом на его лице блуждала блаженная улыбка облегчения. Губы его двигались – и я поняла, что он едва слышно бормочет: «Слава Богу! Слава Богу!»
Потом люди на улице стали кричать и показывать пальцами куда-то справа от нас. Я прижалась к перилам и, насколько это возможно, вывернула шею. В бездонном бледно-синем небе над парижскими крышами медленно всплывала огненная медуза, в которую превратился грозный метеорит… Очевидно, что и расстояние до этой «медузы», и ее собственные размеры, были просто огромны. Это тоже был символ, символ перемен. Какая-то сила уничтожила небесное тело, предотвратила катастрофу… И, в отличие от самого метеорита, сила эта вполне управляемая, послушная владеющим ею людям. И я даже знаю, кто эти люди, наделенные даром сокрушать и создавать царства, и, как оказалось, еще и уничтожать опасные космические тела. Конечно же, пришельцы из будущего – со своей огромной, почти нечеловеческой мощью. Ведь других кандидатур на эту роль могущественных владык у меня больше нет… Я представила себе огромный снаряд, приготовленный к выстрелу, бока которого блестят холодным серым отблеском металла, гигантские механические счетные машины, дальние потомки наших арифмометров, с лязгом вычисляющие путь незваного космического скитальца… Потом кто-то с жесткими рублеными чертами лица потомственного воина отдает команду – и происходит выстрел; снаряд мчит к своей цели и уничтожает ее напрочь…
Теперь мне известно точно, что отныне ничего уже не будет прежним. Ни мир, ни мы сами, ни наши отношения… Ветер перемен уже веял над нами, разнося по небу рваные остатки прошлого мира. Впрочем, в разговорах об этом нам с мужем предстоит скоротать еще не один вечер… А может быть, подобных тем хватит нам теперь на всю жизнь… которая, несомненно, будет долгой, счастливой, но совсем, совсем не такой как раньше…
30 июня 1908 года. 07:30. Британия, графство Восточный Суссекс, мыс Бичи Хеад.
Редьярд Киплинг масон, писатель и журналист, певец Британской империи.
О эта непостижимая сложносочиненная русская душа, в одно и то же время полная и коварства, и благородства… О эти трудноуловимые извивы славянской мысли, в соответствии с которыми еще вчера эти люди считали тебя своим злейшим врагом, а уже сегодня по их слову на твою защиту встают все силы ада. И если обычные русские, такие как император Михаил, загадочны, если можно так сказать, обыкновенным образом, то их Покровители загадочны вдвойне, втройне, и даже в энной степени. По сравнению с ними народы востока: индусы, китайцы и японцы – кажутся мне простыми и понятными. Но я решил во что бы то ни стало разгадать эту загадку, ибо она несла в себе угрозу. Самим фактом своего существования Покровители являли какой-то третий вид существ – и не простые смертные, и не бессмертные небожители. Они были, они строили планы, они действовали и исподволь приближали мир к той грани, за которой все, что было до их пришествия, растворится в небытие и станет тленом истории, а вместо того народится новый, незнакомый нам мир. Когда-то это пугало меня до колик в животе, но с недавних пор я начал привыкать к этой мысли.