то чтобы молодой император был так уж жесток. Совсем нет. Ни одной смертной казни за последние четыре года не было приведено в исполнение, просто он оказался непривычно для этого времени суров, и суровость эта в первую очередь проявлялась в отношении чиновничества и крупной буржуазии. Его слова о том, что «счастье крупного капитала не есть счастье российского государства», запомнили все, тем более что все четыре года своего правления молодой император поступал исключительно согласно этому принципу.
Кстати, если бы кто-то из местных мужиков услышал о предыдущем императоре сказанные пренебрежительным тоном слова «царь Николашка», то, наверное, он бы оскорбился и полез в драку махать пудовыми кулаками. Николая Второго тут запомнили совершенно иным, чем в нашем мире. Дурные стороны его характера оказались скрытыми от публики, а на поверхности оказались показное миролюбие, которым и объяснялась внезапность японского нападения, достроенный к японской войне Великий Сибирский Путь и отмена выкупных платежей. Святым или великомучеником Николая Александровича, конечно, никто делать не собирается, но вот общее впечатление от его царствования в этой истории осталось вполне положительным.
Дополнительными, понятными только посвященным, бонусами к этой посмертной славе были отставка злокозненного министра Витте и заморозка выплат по французским кредитам, которые резко облегчили финансовое положение Российской империи. При этом порт Дальний, который был идефикс главного гешефтмахера Российской империи, несмотря на грандиозные усилия Наместника Алексеева и четыре года прошедшего времени, так и остается загруженным меньше чем на половину своей мощности. Ну что поделать, если с открытием железной дороги на Корею основной грузооборот на Дальнем Востоке пошел через Фузан, а у причалов любимого детища министра Витте преимущественно швартуются каботажные пароходы, связывающие его с портами восточной части Желтого моря. Одна только паромная линия Дальний-Циндао берет на себя почти две трети проходящего через этот порт грузооборота, в противном случае он давно был бы закрыт за нерентабельность, с полным демонтажом и вывозом оборудования, как то произошло с еще одним любимым детищем Витте – портом Александром III, сиречь Либавой.
Все прочие российские достижения послевоенного периода пришлись уже на долю нового императора Михаила Александровича, но тот совершенно не жаден на славу и щедро делится ею с покойным братом. Согласно официальной версии, тут считают, что первые год-полтора своего царствования Михаил не придумывал ничего нового, а только воплощал в жизнь планы, составленные еще во время предыдущего царствования. На мой взгляд, такое поведение императора Михаила выглядит гораздо лучше, чем пляска на костях предшественника, которую в нашем прошлом проделал небезызвестный персонаж по прозвищу "жопа с ушами». Ничтожный злобный карлик, унаследовавший великую страну после гиганта, решил таким образом возвыситься, ибо сам не мог придумать ничего хорошего, а все его «великие» начинания вроде Целины с самого начала шли наперекосяк.
Кстати, в низших эшелонах нашей попаданческой компании регулярно выдвигаются предложения послать кого-нибудь по душу Никитки, чтобы прихлопнуть этого злобного мизерабля, но наше руководство и император Михаил категорически отвергают такие идеи. Мизераблю сейчас всего тринадцать лет, и в силу своего интеллектуального и образовательного уровня он никоим образом не сумеет выдвинуться в Империи как политик, а посему обречен все оставшуюся жизнь работать механиком на шахте или в деревне крутить хвосты коровам. Сделать общественную карьеру через Общество фабрично-заводских рабочих у него тоже не получится, потому что в Обществе необходимо заниматься разными полезными для людей делами, а врожденных способностей к интригам для этого явно недостаточно.
Впрочем, чего это я вспомнил о человеке, который в силу особенностей созданного нами варианта истории как был никем и так никем и останется, как, впрочем, и множество других подобных ему деятелей… Куда интереснее судьба его ровесника, осиротевшего шесть лет назад Кости Рокоссовского, которого в возрасте одиннадцати лет при содействии нашего «папы» генерала Бережного извлекли из лавки кондитера, где тот служил мальчиком на побегушках, и направили для дальнейшего обучения на казенный кошт в петербургский кадетский корпус имени императора Александра Второго… И он из подрастающего поколения такой не один. Только кого-то направляют в кадетские корпуса, кого-то в технические школы и сельскохозяйственные училища – у кого к чему склонность. А тех перспективных сирот или выходцев из бедных семей, которые не вошли еще в возраст отрочества, берет под свою опеку великая княгиня Ольга Александровна. Пройдет еще несколько лет – и первые юноши, обучавшиеся на персональных императорских грантах, выйдут в свет.
Впрочем, до того момента, как система всеобщего среднего образования заработает на полную мощь, это будет капля в море, которая не покроет даже минимальных потребностей Империи хотя бы в просто грамотных людях. С этим тут, несмотря на все наши усилия, все еще чертовски плохо, и только каждого третьего рекрута, приходящего к нам вместе с молодым пополнением, можно считать условно грамотным. Анекдотические «сено-солома» на строевой подготовке и два часа каждый вечер после ужина на ликбез, когда грамотные солдатики передают свои не такие уж великие знания своим совсем уж неграмотным товарищам. При этом самых способных «учителей» берут на заметку как перспективных унтер-офицеров и фельдфебелей. Педагогические способности – они и в армии педагогические способности; одними зуботычинами личным составом управлять невозможно, тем более что у нас в корпусе сие и не практикуется.
Кстати, о Великой княгине Ольге, которую в корпусе за глаза уже давно называют «мамой». Когда-то ей казалось, что она испытывает по отношению ко мне определенные чувства, но это был морок и обман, происходящий из жажды обыкновенных человеческих чувств. Я ничуть не жалею о том, что выбрал в жены Арину, пусть она сирота и бесприданница, а Ольга, насколько я знаю, ни разу не пожалела о том, что связала свою жизнь с Вячеславом Николаевичем. Впрочем, каждому свое. Кому-то командование корпусом морской пехоты и принцессу крови в жены, а кому-то – отдельный штурмовой батальон первой линии и школьную учительницу. Именно учительством моя Арина и занимается, работая в вечерней школе для взрослых, где свою грамотность повышают кандидаты в унтер-офицеры, предварительно прошедшие ликбез. Чем больше у нас будет грамотных, тем лучше для страны, хотя до стандартов нашего будущего еще пахать и пахать. Главное, что Россия движется в правильном направлении, и мы помогаем этому движению изо всех своих сил. А точка разворота, как ни печально это говорить, находится здесь, на этом самом месте. И совершенно очевидно, что без того теракта не было бы новой России…
Еще немного постояв и попрощавшись с прошлым, мы с Ариной разворачиваемся и идем в сторону вокзала, чтобы по пути зайти в пару магазинов (по дамским надобностям) и успеть на вечерний поезд до Ораниенбаума. Наша однодневная поездка в Санкт-Петербург подходит к концу, завтра будет новый день и будет пища. И снова я буду вертеться как белка в колесе («слуга царю, отец солдатам»), а Арина учительствовать. Но в этом и заключается наша жизнь, а другой нам и не надо.
5 марта 1908 года. Полдень. Санкт-Петербург. Набережная Фонтанки дом 57, Министерство Внутренних дел Российской империи.
Министр внутренних дел Петр Аркадьевич Столыпин.
Оторвав взгляд от служебных бумаг, министр внутренних дел глянул на отрывной календарь. Как-никак, прошло почти четыре года с того дня, когда его выдернули с тихой и спокойной должности Саратовского губернатора и бросили сперва и на поглотившее его министерство земледелия, а потом, год спустя, и на министерство внутренних дел. Столыпин пробовал было откреститься от этого еще одного неудобного предложения, но оказалось, что молодой император умеет выражаться так же крепко, как и его папенька, а настойчивостью даст сто очков носорогу из саванн. Никакого сравнения с его скромным и благовоспитанным братом Николаем. Впрочем, надо заметить, что ни с Александром Александровичем, ни с Николаем Александровичем Петр Аркадьевич по долгу службы прежде не сталкивался, а только слышал об их манерах от разных знакомых лиц.
В любом случае Петру Аркадьевичу пришлось в который раз бросать все и, переехав в Санкт-Петербург, сменять на должности господина Плеве, который не был разорван на куски эсеровской бомбой, а всего лишь перешел на другую работу… Тут надо сказать, что перед самым приходом господина Столыпина на должность министерство внутренних дел подверглось беспощадному реформированию (а по сути, вивисекции) и господин Плеве не счел для себя возможным оставаться у руля урезанного министерства, которое больше не могло никому ничего запретить, зато отвечало за все, что творится на пространстве от привисленских губерний до Чукотки и от студеных полярных морей до жарких туркестанских пустынь. Должность генерал-губернатора Финляндского, главного усмирителя фрондирующей Финляндской губернии, показалась Вячеславу Константиновичу достаточно привлекательной для того, чтобы ради нее оставить пост министра иностранных дел.
Указом императора Михаила из ведения МВД были полностью изъяты Департамент Уголовной Полиции, преобразованный в Главное управление Внутренней Безопасности Собственной Его Императорского Величества Канцелярии, а также управление Почт и телеграфов, перешедшее в ведомство новообразованного Министерства Связи. Цензура, как и прочие связанные с политикой дела, еще годом ранее была передана в ведение ГУГБ. Таким образом, в ведении реформированного МВД, переставшего быть неповоротливым монстром, остались лишь административно-хозяйственные вопросы управления огромной Российской империей.
Впрочем, и того, что осталось, было немало. С того дня как господин Столыпин вошел в свой новый кабинет, у него больше не было ни одного спокойного дня. Первым делом император Михаил резко раскритиковал предоставленный ему Столыпиным план аграрной реформы, предусматривавший уничтожение общинного землевладения и замену его на частное владение землей…