– Хорошо, – сказал я, – пусть будет так. Только я не хочу, чтобы меня защищали, а бы трясся от страха за их спинами. У меня есть свой «бульдог*», и я тоже кое-что могу…
Примечание авторов: * короткоствольный револьвер.
После этих слов подполковник Бесоев тяжело вздохнул – примерно так же, как вздыхает Михайло Петрович, когда видит студента, который не может решить простейшей системы уравнений.
– Твоим «бульдогом», – сказал он, – только в попе ковыряться, на большее он не способен. Феодора, будь добра, сходи ко мне в комнату и принеси запасного Федорова вместе со всей сбруей.
Девушка, цокая каблуками, вышла и минуты через две вернулась вместе Анной. Сама Феодора несла «сбрую» – то есть несколько странным образом соединенных кожаных ремней, к которым крепилась кобура большого пистолета и кармашки для запасных обойм, а у Анны в руках был большой плоский пистолет. Без единого указания со стороны Николая девушки помогли мне снять китель, а потом принялись закреплять сбрую поверх сорочки. Получилось очень ловко. С левой стороны ремни охватывали плечо, причем кобура получалась ровно под мышкой, а справа вся эта конструкция фиксировалась довольно широким ремнем, охватывающим корпус. Когда все это закончилось и девушки помогли мне снова надеть китель, совершенно скрывший это приспособление, я взял в руки пистолет и принялся его рассматривать. Внешне он напоминал браунинг третьего года, только был более плоским – видимо, рассчитанным на такое скрытое ношение. Поставив пистолет на предохранитель, я сунул его за отворот кителя, с непривычки с трудом нащупав скрытую кобуру.
– Значит так, – сказал Николай, сделав шаг назад и осмотрев меня с ног до головы, – для начала пойдет. Георгий, оставляю тебя с девушками. Ты им начальник, но не злоупотребляй. А вы, девочки, не обижайте своего подзащитного. Кроме всего прочего, чуть попозже поднатаскайте его в извлечении оружия на скорость. Встретимся вечером, как договаривались. Пока-пока.
Сказав это, подполковник Бесоев стремительно развернулся и вышел, оставив меня, смущенного и растерянного, наедине с двумя самоуверенными девицами, которые отныне были моими ангелами-хранителями.
Некоторое время мы молчали, я рассматривал Анну с Феодорой, а они такими же изучающими глазами смотрели на меня. Молчание первой нарушила Анна.
– Ну что же, Ваше Высочество, – звонким голосом сказала она, – давайте знакомиться по-настоящему. Мы о вас знаем все или почти все, а вы о нас ничего. Разрешите представиться: я – прапорщик эскорт-гвардии Анна Семеновна Хвостикова, а она тоже прапорщик эскорт-гвардии Феодора Максимилиановна Контакузина. Так что давайте будем знакомы и прошу нас любить и жаловать…
– Э… – немного растерянно сказал я, – очень приятно, девушки. Рад с вами познакомиться. И вы тоже… когда мы наедине, не надо титулов. Зовите меня просто Георгий.
– Хорошо, Георгий, – произнесла Феодора своим грудным голосом, – ты нас, главное, только не бойся, мы не страшные, по ночам не храпим, воздух громко не портим и в постели не пинаемся…
– В постели? – чуть заикаясь, переспросил я.
– Да, в постели, – вместо Феодоры ответила Анна; было необычно слушать, как контрастируют их голоса, – не думаешь же ты, что мы устроимся на коврике у дверей, как какие-нибудь собачки? Да ты не бойся – видишь, какая тут огромная кровать, в ней на весь наш кадетский взвод места хватило бы, особенно если улечься потесней.
– И приставать мы к тебе не будем, – подхватила Феодора; при этих словах они весело переглянулись и хмыкнули, – зато если Анна ляжет с одной стороны от тебя, а я с другой, то потенциальный злоумышленник сможет добраться до тебя только через наши трупы.
Опять услышав про трупы, я в расстроенных чувствах присел на край действительно великолепной пышной кровати и обхватил голову руками.
– Миленький… – с нарочитым сочувствием сказала Феодора, присев сбоку, так что я прямо рядом с собой увидел ее белые, налитые коленки, – без тебя женили. Но ты пойми, что в жены мы к тебе не набиваемся, и в постельные подружки тоже. Для первого у нас достаточно ума, а для второго – гордости. Мы понимаем, что наследные принцы на бедных сиротках из эскорт-гвардии не женятся, тем более на двух сразу, и что сказка про Золушку – это сказка, и не более того.
– Да, – Анна присела с другой стороны, – ты не переживай, мы будем вместе с тобой просто спать, и все. Для чего-то большего мы недостаточно распутны. Пойми, мы обычные девушки, которые по выходу в отставку хотят обзавестись домом, мужем, детьми и всем, что к этому прилагается…
– И наши будущие мужья, – продолжила Феодора, – будут знать о нашей службе в эскорт-гвардии и уважать нас за то, что мы по приказу императора делали для России. Но добиться этого уважения будет непросто, если мы станем раздвигать ноги перед каждым своим подзащитным…
От сидящих по обе стороны от меня девушек исходили волны тонкого аромата, который кружил мне голову и наводил на мысли о тепле, ласке, уюте…
– Знаете, девушки, – сказал я, – для меня все случившееся сегодня стало полной неожиданностью… Вы там у себя, в России, наверное, привыкли к подобным вещам, а для меня все это пока еще дичь дикая…
– В принципе, – произнесла Феодора, – отношения между защищаемым объектом и защитниками могут строиться по-разному, в зависимости от межличностных отношений. Иногда попадаются такие самовлюбленные засранцы, что и глаза бы их наши не видели. Но все равно пока они под нашей защитой – их жизнь и здоровье должны находиться в безопасности. Каким путем мы этого добьемся – другой вопрос. В самом крайнем случае наглого засранца можно заковать в наручники, упаковать в мешок, сесть сверху и следить, чтобы враг не подобрался. И плевать, кто он там: один из сонма Великих князей или заграничный миллионер. Если внутреннее расследование признает нас правыми, то «с Дону», то есть Новой Голландии, выдачи нет. С тобой, Георгий, как раз другой случай. Засранцем ты не являешься ни в коей мере, даже, напротив, при виде тебя у нас с Анной возникают сестринские чувства… И это не только потому, что ты красавчик – многие мужчинки как раз и превращаются в полных засранцев через осознание своей смазливости. Нет; ты прямой, честный, открытый, сильный, и в то же время беззащитный, потому что легче всего плевать как раз в открытую душу.
– Да, – сказала Анна, – Фео права. Но тут как раз возникает еще одна проблема личного отношения. Так можно перейти грань и удариться в другую крайность. Но мы постараемся сдержаться, хотя ничего не обещаем, поскольку ты красавчик. Но если между нами что-то случится, оно случится только по взаимному притяжению и согласию. Ведь правда, Фео?
– Да, – кивнула Феодора, – правда, Ани. Хотя, наверное, мы можем обещать, что поездка принца Георгия в Петербург в любом случае будет не только безопасной, но и приятной. Так что, братец Георгий, по возможности расслабься и приготовься получать удовольствие.
Я подумал, выбросил из головы все ненужные мысли и решил – будь что будет. Для меня, как для наследного принца такое положение не грозит никакими репутационными потерями. Российские великие князья с певичками и актрисками учиняли и не такое. Тем более что наряды своей эскорт-гвардии император Михаил выделяет только для сопровождения очень важных и ценных для него персон, и причисление к таковым мне сильно льстит. К тому же девушки были милы и воспитаны, а перспектива оказаться с ними обеими в одной постели выглядела для меня все менее пугающей. Быть может, к тому времени, когда надо будет задувать свечи, я окончательно смирюсь с этой затеей. Действительно, рано или поздно все мальчики делают это, а если Анна и Феодора не удержатся в рамках своего сестринского отношения, то и я смогу сделать все ничуть не хуже остальных.
Потом, поскольку заняться было пока еще нечем, а до важной вечерней беседы оставалось довольно много времени, мы втроем пошли погулять по Софии; причем во время прогулки, по взаимному соглашению, разговаривали только о ерунде. Ко мне девушки обращались как к братцу, не раскрывая таким образом моего инкогнито, а я их Ани и Фео. Между прочим, мне подумалось, что «Фео» – красивое и неожиданное сокращение имени Феодора, это звучит мило и напоминает трепетание листика на ветру… При этой мысли я несколько подивился: вроде не замечал раньше у себя поэтических наклонностей… Однако для меня уже было очевидно, что эти две девушки пробуждают во мне какие-то светлые, теплые, искренние чувства; это и вправду походило на нечто родственное. И все это не могло мне не нравиться.
По пути мы зашли в небольшой ресторанчик, чтобы пообедать (разумеется, за мой счет). Я не мог даже допустить мысли о том, что девушки будут рассчитываться сами. Человек я щедрый и открытый, а установившиеся между нами хорошие отношения дали этим свойствам моего характера полный ход. Впрочем, насколько я был щедр, настолько же девушки были скромны и умеренны. Из похода в ресторан я также сделал вывод, что вести себя за столом они умеют, и в случае чего за Ани и Фео мне не будет стыдно и в самом высоком обществе. Кроме всего прочего, во время прогулки я видел, что встречные мужчины, особенно молодые, смотрят на моих спутниц с интересом, а на меня с завистью. Приятно, ничего не скажешь. Попутно мы с девушками немного узнали друг друга – не в смысле обмена информацией о себе, а в смысле чувства локтя и ощущении близости другого человека. Возможно, что именно во время этой прогулки появившаяся между нами симпатия смогла укрепиться и пустить корни.
Но все когда-нибудь кончается. Напоследок мы зашли в еще один ресторанчик поужинать, после чего в сгущающихся сумерках направились в российское представительство. Надо сказать, что вся эта прогулка прошла без каких-либо эксцессов: меня просто не узнавали на улицах – что крайне радовало в связи с тем, что должно было начаться завтра, после того как выйдут утренние газеты.
В представительстве девушки в первую очередь сопроводили меня к комнате подполковника Бесоева (порядок превыше всего), а потом, поскольку разговор предполагался тет-а-тет, отступили на заранее подготовленные позиции в моей (точнее, уже нашей) комнате.