Естественно, я спросил Николая о том, можно ли каким-нибудь способом преодолеть это противоречие. На что получил осень интересный ответ, который заставил меня задуматься.
– Знаешь, Георгий, – сказал он, – как мне кажется, все эти несчастья произошли с Сербией из-за чисто человеческого фактора. Вы, сербы, древний народ, страдавший на протяжении большей части своей истории, и это свое историческое страдание вы в буквальном смысле возвели в культ. Там, где у русского народа история побед, расширения территории и одоления врагов, там у вас страдания, страдания, страдания. Из-за этого вы мысленно поставили стену между собой и хорватами с босняками, которые для вас являются ренегатами, отказавшимися от страданий путем смены веры. И пусть прошло уже несколько сотен лет, но вы все равно считаете их предателями и вероотступниками.
– А разве они не предатели? – воскликнул я, – разве они не предали наше сербское первородство за миску чечевичной похлебки?
– Вот видишь, – строго сказал Николай, – ты реагируешь как истинный серб. Но это должно быть изменено, если ты хочешь на основе Сербии создать новое государство Югославию, а не просто увеличенную Сербию, которая неизменно развалится, потому что сербы перестали быть в ней большинством, а остальные не желают больше жить в их государстве. Я тебе говорю об этом, потому что, помимо обретения территории, тебе будет необходимо создать новую политическую нацию. Успеешь сделать это на протяжении своей жизни – тогда войдешь в историю как король Георгий Великий, а государство, созданное тобою, останется стоять в веках. А если не успеешь или не сумеешь, то все кончится так же, как и в нашем мире – распадом и резней.
Слова эти заставили меня задуматься. Несомненно, пришельцы из будущего вроде Николая, помимо технических штучек, которые можно внедрить в нашем времени использовали свое искусство влиять на людей. Ведь те же Анна и Феодора только на первый взгляд были похожи на русских девиц из чиновных семей средней руки, которыми они являлись по рождению и начальному воспитанию. Но потом они попали в кадетский корпус для сирот, где на их личностях оставили плотный несмываемый отпечаток люди вроде моего знакомца Николая. И изменения были очень сильными. Ни одна нормальная девица не осталась бы ночевать в одной комнате с незнакомым мужчиной, да еще спать с ним в одной постели. Это же уму непостижимо. А эти отнеслись к этому почти как к обыденному делу, и даже намекнули, что если наши взаимные симпатии будут увеличиваться, то меня может ждать и нечто большее, чем ночевка в одной кровати. Даже слушать такое было ужасно грешно и стыдно, а им хоть бы хны. Слышала бы о таком моя сестрица Елена – наверняка бы упала в обморок от одной только мысли, что можно вот так, не венчанной, лечь с кем-то в постель. Хотя мало ли случаев, когда девушка выходит замуж за старика, отдает мужу в первую брачную ночь свою девственность, а потом напропалую начинает гулять по любовникам – да так, что пыль стоит столбом… И что из этого лучше? Не знаю, не знаю.
Но понятно одно. Если я, став королем, захочу из сербов, хорватов, босняков и прочих создать новую нацию югославов, то мне нужно научиться влиять на людей так же, как умеют это делать пришельцы из будущего. И учиться надо не у Николая, который в этом разбирается только в самых общих чертах, а у тех же людей, которые обучали Анну и Феодору. А пока мы едем в Петербург, мне надо будет получше приглядеться к моим названным сестричкам.
Приняв это решение, я попрощался с Николаем и пошел в свои апартаменты – присматриваться к «сестричкам», а на самом деле спать под их охраной.
17 апреля 1908 года. Заголовки ряда европейских и болгарских газет:
Германская «Берлинер тагенблат»: «Война на Балканах неизбежна. С кем быть Германии: с Турцией или с Россией?».
Французская «Эко де Пари»: «Война на Балканах. Сербы и болгары готовятся разделить наследство Больного Человека Европы».
Британская «Таймс»: «На Балканах звучат воинственные фанфары. Наследный принц Сербии призывает к нападению на соседей.»
Российская «Русские ведомости»: «Балканы будут свободными. Многовековой гегемонии Османской империи настает конец»
Российская «Новое время»: «Сербский принц призвал к славянскому единству. У России, Сербии и Болгарии одни и те же друзья и одни и те же враги.».
Болгарская «Державен Вестник»: «Сербский наследный принц призывает Болгарию скорее объявить независимость.»
Болгарская «Земледельческо знамя»: «Сербский принц спрашивает: Разделит ли князь Фердинанд судьбу сербского короля Александра Обреновича?»
Болгарская «Камбана»: «Наследный принц Сербии говорит: Все болгарское должно быть болгарским.»
Болгарская «Болгарска армия»: «Князь Фердинанд – марионетка в руках европейских держав. Союз с Российской Империей и Сербским королевством – вот залог счастливого будущего Болгарии.»
Часть 28
24 апреля 1908 года. Полдень. Великобритания, Лондон, Белая гостиная Букингемского дворца.
Сегодня к королю на прием пришел человек, которого по факту как бы и не существовало в природе, как не существовало и той организации, которой он руководил. Бюро Секретной Службы Правительственного комитета обороны (бессильной организации, не наделенной никакими полномочиями) не проходило ни по каким документам*, как и ее руководитель, некий Уильям Морган. На самом деле человека, пришедшего сегодня к королю, звали Уильям Мелвилл, и уже пять лет он числился тихим и безвредным пенсионером, отставным суперинтендантом специального отделения Скотланд-Ярда, специализировавшегося в основном на борьбе с ирландскими фениями-террористами. Но старина Берти прекрасно знал и то, кто такой этот человек, и то, чем на самом деле занимается его «секретное бюро», уже имеющее на своих документах зловещую аббревиатуру Mi-5.
Примечание авторов: * официально правительство ЕЕ Величества признало существование Mi-5 только в 1989 году.
Но была в этой истории и маленькая закавыка. Работа блестящего организатора и аналитика, создавшего на крайне скудном финансировании одну из лучших в мире разведывательных служб, по большей части пропадала втуне. Происходило это из-за того, что новорожденное Mi-5 подчинялось Правительственному комитету обороны, детищу опального экс-премьера Артура Бальфура, организации настолько малозначащей и бессильной, что после отставки сэра Джорджа Кларка с поста руководителя ее Секретариата в течение года никто не удосужился подыскать ему замену. Все отчеты, аналитические записки и экстренные рапорта так и копились, никем не прочитанные, в пухлых канцелярских папках, без всякого шанса попасть на стол к вышестоящим чиновникам. Дело еще и в том, что в Британии и без этого «секретного бюро» имелось еще множество других разведок и контрразведок. У Скотланд-Ярда своя спецслужба, у Форин Офиса своя; у армии своя, и у флота тоже своя. И каждая из них наверх докладывала свое, не совпадающее с прочими мнениями, в результате чего в головах политических деятелей получалась какофония из голосов. Поди разберись, кто из этих деятелей делает важное дело, а кто просто выдумывает свои отчеты, проедая казенные фунты.
Но Уильям Мелвилл был не только настоящим профессионалом тайных операций (в Российской империи на нем заочно висела пожизненная каторга за организацию убийства императора Николая II), но и горячим патриотом Британской империи; он не мог молчать, когда ее вечным интересам угрожала хоть какая-то опасность. Именно поэтому, не имея возможности пробиться к только что назначенному премьер-министру Герберту Генри Асквиту, занятому приемом дел после смерти тяжко болевшего предшественника, Уильям Мелвилл набрался храбрости и испросил аудиенции у Его Величества короля Эдуарда Седьмого. Казалось бы, в Британии король только царствует, но не правит, но это не совсем так. Король может так хорошо надавить своим монаршим пальчиком на чернильные чиновные души, что те забегают как ошпаренные. И кроме того, личным другом короля являлся первый лорд адмиралтейства адмирал Фишер, который в последнее время начал набирать политический вес. Если команду отдаст этот человек, то тогда как ошпаренный забегает уже Королевский флот, с его немалыми людскими и финансовыми ресурсами.
Как ни странно, но король согласился принять скромного полицейского пенсионера (ибо никем другим, с официальной точки зрения, Уильям Мелвилл не был), чтобы выслушать его нижайшие просьбы. Эта информация для публики и слуг в Букингемском дворце, а на самом деле король Эдуард твердо знал, кто такой этот человек, испрашивающий у него аудиенцию, и даже примерно догадывался, о чем пойдет разговор. Именно поэтому он встречал Уильяма Мелвилла не один, а в обществе того самого адмирала Фишера, который в силу своего положения и личных взаимоотношений с королем имел возможность посещать Букингемский дворец без доклада и в любое время дня и ночи.
Старина Берти бросил беглый взгляд на невзрачного человечка, замершего со шляпой-котелком в руке, и вздохнул.
– Вот, Джон, – сказал он адмиралу Фишеру, – полюбуйся на человека, который в силу своего служебного усердия стал причиной многих наших несчастий. Не будь он так успешен в организации убийства моего злосчастного племянника Николаса, нам сейчас не пришлось бы иметь дела с нынешним русским императором Майклом, который стал для Британии просто наказанием Господним.
– И что вы хотите с ним сделать за убийство вашего племянника, Берти, – цинично усмехнулся адмирал Фишер, – повесить, четвертовать, посадить на кол? Жизнь помазанника Божия неприкосновенна, и с какими бы благими намерениями этот господин не совершил это убийство, он должен быть за него наказан.
– О нет, Джон, – король поднял глаза к потолку, будто советуясь с высшими силами, – когда я узнал о том, кто и по чьему приказу совершил это преступл