с в Германию, где и будет производиться следствие. А теперь прощайте, увидимся мы уже на суде.
2 сентября 1908 года. вечер. Севастополь… город русских моряков
К началу операции по ликвидации Османской империи Императорский Черноморский флот состоял из: двух эскадренных броненосцев первого ранга «Три Святителя» и «Князь Потемкин-Таврический», броненосца второго ранга «Ростислав», двух бронепалубных крейсеров типа «Богатырь» «Очаков» и «Кагул», четырех модернизированных канонерок типа «Маньчжур», трех минных крейсеров (замена которым войдет в строй через год), а также из двух десятков миноносцев, в числе которых – девять мореходных «Соколов». Помимо этого «старого состава», под командой адмирала Эбергарда состоят два недавно построенных в Николаеве больших десантных корабля: «Астрахань» и «Царицын». По корпусам, машинам, механизмам и навигационному оборудованию эти БДК (как сказали бы в двадцать первом веке «океанской зоны») были унифицированы со знаменитыми суперрейдерами типа «Измаил» и их двоюродными братьями, эскадренными транспортами снабжения. Эти десантные корабли предназначались для того, чтобы, взяв на борт бригаду морской пехоты с легким вооружением, на максимально возможной скорости доставить ее на любой дальний берег, где необходимо вмешательство силой российского оружия.
Когда четыре года назад император Михаил принимал дела после погибшего брата, он по здравому рассуждению решил, что строительство для Черноморского флота (и без того доминирующего над турецким флотом) еще двух броненосцев-додредноутов «супербородинского» типа будет красивой ненужностью, а продолжение содержания четырех барбетных броненосцев позапрошлого поколения – безумным расточительством. Поэтому вместо эскадренных броненосцев на верфях Николаева и Севастополя в первой итерации были заложены два транспорта снабжения: «Нижний Новгород» и «Малоярославец». И после их спуска на воду (построить транспорт все же проще и быстрее, чем линейный крейсер) было принято решение на тех же стапелях заложить два больших десантных корабля океанского типа, впоследствии нареченных «Астрахань» и «Царицын»[27].
С такими вполне штатскими названиями невооруженные десантные транспорты под флагом Доброфлота вполне могли бы пройти через Черноморские проливы и перейти на Балтику для последующей приписки к корпусу морской пехоты. Но тут, осенью седьмого года, планы в очередной раз оказались уточнены, и оба БДК включили в состав Черноморского флота, довооружив и дооснастив прямо на месте. Это они (используя свои непревзойденные скоростные качества и солидную вместимость десантных трюмов) обеспечивали переброску из Одессы в Болгарию шестой армии, и при этом успели поучаствовать в высадке авангарда десанта на Констанцу. И теперь эти корабли направились в Бургас, чтобы взять на борт морскую пехоту, которой очень скоро предстояло сыграть главную роль в Босфорской десантной операции.
Но голова у командующего флотом, контр-адмирала Андрея Августовича Эбергарда, болит сейчас не о больших десантных кораблях. Это парни зубастые (шестнадцать новейших пятидюймовок с длиной ствола в шестьдесят калибров – не шутка), и к тому же очень быстроходные, быстрее любого турецкого миноносца. Любой из турецких «старичков» и даже относительно новый бронепалубник «Меджидие», повстречавшись в море с «Астраханью» или «Царицыным», должен будет улепетывать со всех ног, надеясь только на то, что Аллах милосердно пожалеет непутевых турецких моряков и явит какое-нибудь чудо: например, что у двоюродных братьев русских крейсеров-убийц найдутся более важные дела, чем гоняться по морю за спешно удирающим куда глаза глядят турецким плавучим антиквариатом.
Командующий Черноморским Флотом, получив приказ о начале военных действий, озаботился прерыванием турецкого судоходства вдоль черноморского побережья Анатолии. Дорог там как не было во времена Византийской империи, так нет и сейчас (уж больно неприятный рельеф), поэтому все перевозки грузов и войск идут по Черному морю. Но чтобы устроить турецкому судоходству и рыболовству положение «никто никуда не идет», наличных сил Черноморского флота совершенно недостаточно. Не особо помогают делу и четыре подлодки-малютки, перевезенные на Черное море в самый канун войны. Их планировалось отправить к Босфору несколько позже – к тому моменту, когда броненосцы отвлекутся от блокады пролива на поддержку прорыва через Чаталжинскую линию и десантной операции севернее Босфора. Именно тогда в Черное море может попытаться проникнуть один из кораблей турецкого флота – хотя бы тот же быстроходный бронепалубник «Меджидие», чтобы хоть раз попробовать обстрелять Одессу или Николаев. И вот тут-то и должна сыграть свою роль засада подводных миноносцев. Только так, и не иначе, потому что в этом мире совершенно не принято атаковать торпедами из подводного положения торговые суда, даже если те идут под флагом враждебной державы.
Чтобы выполнить задачу по прерыванию турецкого судоходства, при наличии в составе флота всего двух полноценных бронепалубных крейсеров, адмирал Эбергард отдал приказ отправить в крейсерство все силы, имеющиеся под рукой, за исключением номерных миноносцев. Трем эскадренным броненосцам и всем девяти большим «морским» миноносцам типа «Сокол» вменялось крейсировать напротив выхода из Босфора, предотвращая появление в Черном море боевых кораблей турецкого флота. А обоим бронепалубным крейсерам и устаревшим кораблям, пока остающимся в строю – четырем канонерским лодкам (прежде они считались учебными кораблями), и трем так называемым «минным крейсерам» – предстояло патрулировать черноморское побережье Анатолийского полуострова.
Если канонерки (одного типа с прославленным «Корейцем») после перевооружения на современную артиллерию вполне годились в качестве средств поддержки десанта, то минные крейсера представляли собой сплошное недоразумение и подходили только для того, чтобы гонять по Черному морю турецкие каботажные шхуны и рыбацкие боты, не способные оказать сопротивления военным кораблям. И как раз для этой роли их и сохранили в строю до той поры, когда вопрос о Проливах будет решен окончательно и бесповоротно. Во время перевооружения в 1906-07 годах с этих кораблей сняли бесполезные 47-мм и 37-мм пушки, а также четыре из шести минных аппаратов, установив взамен две трехдюймовки Канэ (на носу и на корме), а также две модернизированные 37-мм сверхскорострельные пятиствольные револьверные пушки Гочкиса в бортовых спонсонах, иначе именуемых «механическими мясорубками».
Модернизация многостволки Гочкиса заключалась в том, что наводчика избавили от необходимости вращать рукоять, возложив эту функцию на электромотор с редуктором. Первым такую операцию со своей картечницей винтовочного калибра в конце XIX века проделал американец Гатлинг, получив сумасшедшую на тот момент скорострельность – до полутора тысяч выстрелов в минуту. До наступления эпохи крылатых ракет, которые следует расстреливать влет еще на подлете к цели, такая скорострельность была просто не востребована. В результате практических испытаний сошлись на том, что достаточной скорострельностью для электрифицированной револьверной пушки будет частота от ста пятидесяти до двухсот выстрелов в минуту. Одна десятиснарядная обойма в таком случае даст трехсекундную очередь, а дальше, после пристрелки, все будет зависеть от того, с какой скоростью заряжающий сможет вставлять в приемник обоймы.
Помимо Черноморского флота такие скорострелки с 1906 года уже использовались на кораблях морской пограничной стражи и неплохо зарекомендовали себя при демонстративном расстреле утлых деревянных суденышек контрабандистов или браконьеров, попутно подрабатывавших разовыми поручениями разведки какой-либо из иностранных держав. На Черном море это были греки, никогда не терявшие связи со своими родственниками в Трабзоне или Синопе. И не надо рассказывать о солидарности православных христиан перед лицом угнетающих их магометан. Слово «бакшиш» отменяет всяческую солидарность, и чувства эти взаимны. Матросы пограничных сторожевиков не моргнув глазом стреляют на поражение по фелюгам контрабандистов, не заморачиваясь их национальностью и вероисповеданием.
И так везде, где есть море и граница. На Балтике пограничная стража, не стесняясь в применении оружия, стремится прищучить чухонцев с обоих берегов Финского залива, как к себе домой мотающихся в не такую уж и далекую Швецию. В Баренцевом море корветы погранохраны гоняют от российских берегов норвежских браконьеров, а на Дальнем Востоке, в Беринговом море – до зубов вооруженных американцев и британцев. Там на китобойных и зверобойных шхунах и пароходах нередко имеются пушки, а у каждого члена экипажа – револьверы, винтовки или карабины. Вот где идут настоящие сражения необъявленной войны с убитыми и ранеными, ибо пойманным с поличным двуногим хищникам грозит по десять лет русской каторги. Обстановка в районе Командорских островов такая горячая, что уже к началу 1908 года знаменитые «Аскольд», «Богатырь», «Новик», а также восстановленный «Варяг» были переданы из Императорского Флота в морские силы пограничной стражи Дальнего Востока, вынужденной оберегать не только свои, но и японские воды.
Но вернемся в Севастополь. Первыми Северную бухту еще с вечера покинули тихоходные канонерки, которым до района развертывания в окрестностях Зонгулдака на двенадцатиузловом ходу предстояло идти семнадцать часов. Следом за ними в море вышли минные крейсеры, которым для патрулирования был назначен участок прибрежной акватории Трабзон-Синоп, а уже за ними базу покинул броненосный отряд и сопровождающие его «соколы». Флаг свой командующий Черноморским флотом нес на самом мощном броненосце «Князь Потемкин-Таврический». Последним мимо Константиновской батареи прошел броненосец «Ростислав», и наступила тишина. Флот ушел на войну. Все в городе русских моряков понимали, что эта война, в отличие от предшествующих – решающая и окончательная. Теперь в случае успеха передовой базой флота станет уже Константинополь, а Черное море превратится во внутреннее русское озеро, в силу чего Севастополь уйдет в глубокий тыл.