– Да, это так, – коротко сказал адмирал Ларионов, – и тот, кто нарушит эту дружбу, пусть потом не жалуется и пеняет только на себя.
– А я скажу, что мы, сербы, это маленькие русские, – решил высказаться Георгий, – а вот болгары все же себе на уме. Но один умный человек правильно сказал, что Македония в составе Сербии ее ослабит, а в составе Болгарии – только усилит. Взамен Македонии нам от разбитой вдребезги Австро-Венгрии разрешили забрать себе все сербские куски, и они тоже усилят нашу державу. Так что, брат мой Борис, мир?
– Мир, брат мой Джорджи, – улыбнулся Борис, – я тоже чувствовал нечто подобное, только не знал, как об этом сказать. А главное, что турки – это общие древние враги наших народов, и мы с тобой окажемся среди тех, кто засыплет бешеное животное в его могиле.
– Приятно смотреть на столь трогательное единодушие, – сказал генерал Вазов, – но как у военного инженера, глядящего на сотворенное вокруг безобразие, у меня возникает мысль, что после того, что произошло с Бельфором или Одрином, крепости навсегда отходят в предания глубокой старины.
– Не совсем так, – пожал я плечами, – какое-то время они еще потрепыхаются, превратившись в неприступные рубежи долговременной обороны, вроде Великой Китайской Стены, протянувшейся на сотни и тысячи километров. А быть может, если политики хорошо сделают свою работу, строительство таких стен в объединенном мире потеряет всякий смысл, потому что созданный при нашем участии Континентальный Альянс превратится в одну большую крепость. И я на это, откровенно сказать, надеюсь.
– Аминь, – сказал адмирал Ларионов, – да будет так.
10 сентября 1908 года. Утро. Зона Черноморских Проливов, на траверзе Галлиполийского полуострова, дальний броненосный рейдер «Гангут».
лейтенант-артиллерист Исороку Такано (Ямамото).
Уже почти семь месяцев жизнь лейтенанта Такано связана с русским кораблем по имени «Гангутъ». Причем большую часть этого времени отряд адмирала фон Эссена провел в море, лишь иногда на короткий срок заходя в базу, чтобы всего через пару дней, приняв на борт топливо и продукты, выскочить обратно на просторы океанских вод. За это время старшие сыновья «кораблей-демонов» успели побывать в водах Атлантики и Северного Ледовитого океана, находясь в постоянной готовности к получению боевого приказа. Время было суровое, предвоенное, команда на начало боевых действий могла прийти в любой момент. Краткосрочный заход в Порт-Баренц на Груманте (исключительно с целью ознакомления с арктическими водами таких новичков как лейтенант Такано, служивших прежде только в теплых южных морях) – и тут же дальний переход через Атлантический океан с севера на юг и демонстрация флага в районе мыса Доброй Надежды.
Потом была короткая якорная стоянка у открытого всем ветрам побережья Германской-Юго-Западной Африки с целью принять на борт запасы продовольствия и питьевой воды. Затем отряд крейсеров адмирала фон Эссена совершил рывок через Южную Атлантику к мысу Горн и произвел демонстрацию флага вдоль судоходных трасс у атлантического побережья Южной Америки с заходом в Буэнос-Айрес (Аргентина), Рио-де-Жанейро (Бразилия), Сан-Луис (Бразилиа), Парамарибо (Голландская Гвиана) и Каракас (Венесуэла). Смотрите, американские сукины дети: вот большая дубина, которая переломает все ваши игрушки в случае, если ваш американский папочка поведет себя неправильно. После этого южноамериканского вояжа был заход в передовую базу русского императорского флота на острове Сент-Томас (Антильские острова) и недельная якорная стоянка в заливе Магенс, расположенном прямо напротив столицы острова Шарлотты-Амалии. Этот залив и прибрежные территории были арендованы русским императорским флотом на девяносто девять лет, а буде датчане пожелают продать эту свою колонию, у России должно быть преимущественное право выкупа.
Неделя отдыха в компании местных податливых девок всех цветов кожи пролетела как одна минула – и вот отряд адмирала фон Эссена снова с море. На этот раз (дело было как раз перед пролетом лондонского метеора) настала очередь немного пугнуть североамериканцев, возомнивших себя хозяевами Западного полушария. Сначала – визит на Кубу, где еще не остыли воспоминания об испано-американской войне, а потом рейдеры разошлись веером, желая одновременно окучить как можно больший участок побережья. «Гангуту» выпало крейсирование у побережья Мексиканского залива, что он и делал, регулярно показываясь на расстоянии прямой видимости у Галвестона (Техас), Нового Орлеана (Луизиана), Мобила (Джорджия) и Тампы (Флорида). Отчаянно дымящие трубами американские крейсера пытались отогнать незваных пришельцев, но те с легкостью увертывались от их неловких наскоков, продолжая маячить в виду американского побережья. И от этой настойчивости некоторым людям в Вашингтоне становилось нехорошо, хотя рядовые американцы почти не заметили этой демонстрации. Ведь русские крейсера никого не топили и даже не задерживали для осмотра, они просто были.
Как раз в это время, в июле-августе, в Штатах разгорелась предвыборная кампания 1908 года, в которой от республиканской партии выдвигался «преемник» Теодора Рузвельта Уильям Тафт, а от демократов – дважды экс-кандидат на предыдущих выборах Уильям Дженнигс Брайан. Это была чисто внутриамериканская грызня, не способная изменить внешнюю политику и позицию САСШ на международной арене, а потому послание с предложением «вести себя прилично» предназначалось сразу представителям обеих партий. Императору Михаилу и его советникам из будущего были отвратительны оба участника этих петушиных боев.
Совсем другое дело – англичане, примерно в то же время сменившие свою ориентацию в политическом пространстве. Весьма неуклюжая провокация с убийством принца Георга, которая должна была отвратить Великобританию от Континентального Альянса, на самом деле привела к противоположному результату. Установив, что следы в этом деле ведут не в Санкт-Петербург, а за океан, агенты Скотланд-Ярда (на тот момент весьма почтенная организация) вцепились в него как терьеры, унюхавшие лису. И расследование, долго не продлившееся, привело их прямо в Белый дом к президенту Тедди Рузвельту. Впоследствии это дело станет причиной многих потрясений для Америки, ибо британский диктатор адмирал Фишер распорядился поступить с американскими кузенами по принципу «око за око», отдарившись чем-нибудь равноценным. А то взяли, понимаешь, моду убивать британских принцев…
Впрочем, лейтенанту Такано эта история по большей части неизвестна, да и не интересуется пока он такими тонкостями, тем более что основные события в Америке произойдут позже, ближе к началу ноября. А пока, закончив крейсировать в американских водах, отряд контр-адмирала Эссена вновь собрался в заливе Магенс. Снова был недельный отдых, после которого русские рейдеры получи приказ возвращаться в европейские воды, но не на Балтику или в северные моря, как ждали многие, а в теплое Средиземное море. И снова поход в бескрайней синеве вод, под таким же синим небом, вдали от всяких берегов, когда кажется, что в мире не осталось ничего, кроме воды. Конец маршрута, как ни странно, упирался в британскую военно-морскую базу на Мальте, где крейсера еще раз приняли провизию и пресную воду, забункеровались мазутом, после чего выступили к Дарданеллам.
Это были как раз те сентябрьские дни, когда решалась последняя на этом этапе великая мебельная перестановка. Русские армии взломали турецкую оборону во Фракии и устремились к Константинополю. При этом один из армейских корпусов русской армии свернул на Галлиполийский полуостров и наступал в направлении Дарданелл по суше, не обнаруживая на своем пути значимых воинских контингентов. И тут наконец лейтенанту Токано довелось пострелять не по буксируемым щитам, а по настоящим турецким миноносцам, в предрассветный час вышедшим в атаку на русские рейдеры, как раз подходящие к Дарданеллам. Тревожный крик наблюдателя и пронзительный ревун боевой тревоги, в неурочный час срывающий команду с коек молодой японский офицер запомнит надолго… Как-никак, это его первый настоящий бой.
Башня лейтенанта Токано открыла огонь одной из первых. Сыто чавкнули затворы, принимая в себя унитары из кранцев первых выстрелов. Очередь! Два высоких всплеска встали левее юркой темной черточки, несущей смерть их кораблю, и с некоторым недолетом. Гильзы, звеня и воняя сгоревшим порохом, покатились по полу башни, а лейтенант Токано сухим и размеренным голосом диктовал поправки наводчику Евстигнееву. Очередь! Носовую часть турецкого миноносца подкинуло пенным всплеском от разорвавшейся под водой гранаты, и тут же второй снаряд попал в корпус прямо под единственной дымовой трубой. Багровая вспышка, облако густого черного дыма, смешенного с клубами пара – и под яростный крик «ура!» миноносец замедляет ход, ложится на борт и быстро тонет, показывая ржаво-алое брюхо.
Пытаясь найти взглядом следующую цель, лейтенант Токано видит, что море все покрыто всплесками от двухпатронных очередей, потому что в отражении атаки принимает участие противоминная артиллерия всех пяти кораблей, и транспорты снабжения по интенсивности стрельбы не отстают от старших братьев. Поняв, что внезапной атаки не получилось, турецкие миноносцы (все шесть уцелевших из девяти) обращаются в бегство, и за одним из них тянется хвост жирного черного дыма от пожара, бушующего в одной из угольных ям… Но прежде чем поступила команда дробить стрельбу, шальная граната рвется под кормой еще одного турецкого миноносца, своротив набок и заклинив перо руля, в результате чего тот начинает описывать по поверхности моря размашистые окружности. Подранка затаптывают под воду совместными усилиями, более надеясь на теорию вероятности, чем на индивидуальную меткость, ибо корректировать стрельбу по всплескам в такой суете невозможно. Затоптали, после чего наконец задробили[28] стрельбу. По итогам отражения атаки башня лейтенанта Такано последовательно получила благодарность от старарта «Гангута» кавторанга Зурубаева, командира корабля каперанга Колчака и командира отряда крейсеров контр-адмирала фон Эссена.