– Они и занимаются, – ответил адмирал Фишер, – сейчас в Североамериканских Штатах выходит на финишную прямую кампания по выборам президента, а это такое сумасшедшее время, что его можно сравнить только с гоном у оленей.
– Кстати о кузенах, Джон, – неожиданно сказал король, – доложите-ка своему королю о ходе расследования убийства наследника британского престола.
– Поскольку у американцев пока еще нет своего ГУГБ, то посредником при организации этого убийства выступило агентство Пинкертона, – сказал адмирал Фишер. – Это первый факт. Раньше они в основном специализировались на профсоюзных активистах и латиноамериканских политиках, а вот теперь решили попробовать свои зубы на британском принце. Через людей Пинкертона следы этого злодеяния ведут в Белый Дом и теряются в недрах тамошней администрации. Кто точно отдал приказ совершить это преступление, пока неизвестно, но ясно одно – произошло оно с молчаливого одобрения нынешнего американского президента Рузвельта. Это второй факт, а дальше только предположения, сделанные на основе косвенных данных и имеющие высокую долю вероятности. Американские банки, как, собственно, и британские, понесли большие потери во время русско-японского кризиса, и на этой почве в Вашингтоне питали надежды, что однажды мы выступим с ними единым фронтом против Континентального альянса. Когда этого не произошло и на Ревельской конференции Британия шатнулась в прямо противоположную сторону, то было принято решение окончательно насмерть поссорить нас с русскими, инсценировав убийство вашего сына агентами ГУГБ из числа ирландских фениев… И только ваш личный приказ особо тщательно проверить все другие версии, кроме русской, привел к тому, что агентам Скотланд-Ярда удалось ухватить за кончик ниточки, распутавшей весь клубок.
– Так, сяк и через косяк этих кузенов, Джон! – выругался король. – Если бы государство, совершившее подобное, находилось где-то поблизости, то я, невзирая на все предупреждения Майкла и Тори, потребовал бы объявить ему войну. Но так как воевать с Америкой будет неудобно и крайне накладно, то я прошу тебя отдариться перед кузенами чем-нибудь равноценным. Например, в самый канун голосования в порядке очереди будто каких-нибудь оленей завалить кандидатов и от той и от другой партии. Пусть этим делом займется наш добрый гений мистер Мелвилл (негласный глава Ми-5). Если у него хватило ума организовать убийство русского царя, то пусть поправит свою карму на претендентах в американские президенты. Как мне кажется, сначала необходимо устранить республиканского кандидата, мистера Тафта, как одного из людей, принимающих решения в администрации Рузвельта и потенциального виновника гибели моего сына, а потом каким-нибудь другим способом убрать его демократического оппонента, имитировав месть республиканцев. Если у него самого не хватит фантазии на это дело, то пусть обратится к людям господина Тамбовцева. Они помогут. По крайней мере, я лично буду просить о том кузена Майкла. Как говорит мой зять, подобное лечится подобным, а отдариваться перед своими злопыхателями необходимо тем же самым и по тому же месту, но только с процентами. Думаю, что нынешние выборы запомнятся американцам надолго…
– Хорошо, Берти, – равнодушно кивнул адмирал Фишер, – я передам ваше поручение соответствующим людям. В добавление от себя хочу сказать, что нынешние процессы в Североамериканских Соединенных Штатах – отнюдь не случайность, а первые симптомы отказа от самоизоляции в Новом Свете и попыток распространить свою демократическо-республиканскую власть по всему миру. И в этом деле у них не может быть союзников, только слуги и жертвы. И хоть доктрина Монро пока остается в силе, она все больше превращается в фиговый листок, прикрывающий истинные американские интересы.
26 сентября 1908 года, полдень. Пролив ЛаМанш (Канал), на траверзе Дувра, мостик линейного крейсера флота его Величества «Дредноут».
Встречать дружественные русские корабли на траверз Дувра король Эдуард и лорд-протектор адмирал Фишер вышли на «Дредноуте». Потому что все равно больше не на чем. И если «адмирал Ушаков» – это «корабль из будущего», навстречу которому не стыдно выйти даже на индейской пироге, то «Измаилы», построенные на местных Санкт-Петербургских верфях, требуют, чтобы встречающая сторона держала перед ними марку великой морской державы. Германцы, пока не готов их монстр «Мольтке», предпочли уклониться от непроизвольного состязания в тщеславии, а вот Британии с этого ринга деваться некуда. Тем более что король имел по этому поводу особое мнение, которое и высказал адмиралу Фишеру:
– Спаситель, Джон, терпел на кресте, и ты тоже потерпишь на мостике своего детища, раз уж тебя угораздило на постройку этого уродца. Тем более что тебе не впервой: в Ревеле мизансцена была куда как более неприятной.
– Йес, сир, – коротко ответил адмирал Фишер; он прекрасно понимал, когда перед ним старый приятель, дружище Берти, а когда его королевское величество Эдуард Седьмой.
И вот теперь, стоя на мостике «Дредноута» адмирал Фишер вглядывался в силуэты приближающихся «Измаилов» и с горечью в сердце признавал: его детищу, до этих грозных и красивых кораблей как пешком до Луны. Первый раз его тревожно кольнуло, когда сигнальщики сумели обнаружить русский отряд на дистанции всего в сто кабельтовых, а взять на сопровождение с точной выдачей целеуказания получилось только кабельтовых на пятидесяти. И все это исключительно из-за того, что на корпуса и надстройки русских кораблей, идущих без дымов, была нанесена маскировочная окраска, затрудняющая подстройку дальномеров. При дальности прицельной стрельбы орудий «Дредноута» в семьдесят кабельтовых это уже являлось серьезным ухудшением характеристик, но это были только цветочки. Адмирал Фишер уже знал, что в случае войны сигнальщики «Измаилов» по хвосту дыма из труб обнаружат «Дредноут» с трехсот кабельтовых, а уже на ста шестидесяти длинноствольные десятидюймовки русского главного калибра накроют британский линкор градом снарядов улучшенной баллистики. И это было хуже всего. Вторым (то есть на самом деле первым) тревожным сигналом, говорящим о преимуществе русского проекта, была средняя скорость в походе, вычисленная про времени прохождения через Гибралтарский пролив и прибытия к Дувру. Все это время отряд рейдеров держал не менее двадцати пяти узлов. «Дредноут» же проделал свой учебно-испытательный поход к островам Вест-Индии и обратно со средней скоростью только в двадцать один узел крейсерского хода. А ведь перед тем как прибыть сюда, к Дувру, русские крейсеры-рейдеры проделали сверхпротяженный поход продолжительностью чуть ли не полгода, не совершая заходов в постоянные базы, оборудованные ремонтными мощностями. И эта невероятная автономность сама по себе являлась весомым преимуществом, подтверждающим, что эти корабли вполне способны делать то, для чего их создавали. Даже одиночный рейдер этого типа, ушедший глубоко на британские коммуникации, мог причинить империи, над которой никогда не заходит солнце, просто ужасающую боль, так что оставалось только радоваться тому, что Британия отныне – часть Континентального Альянса, а посему новых русских рейдеров придется опасаться уже заокеанским кузенам.
Впрочем, это были только первые впечатления. Когда русский отряд приблизился, его флагман «Измаил» лег в дрейф, а два других корабля, пройдя мористее, не снижая хода направились дальше на север. И тут же с той стороны, куда ушли «Гангут» И «Кинбурн», в воздухе, как и в прошлый раз, появилась летающая каракатица; на какое-то время зависнув над баком лежащего в дрейфе русского рейдера. Адмирал Фишер поднял к глазам бинокль и успел разглядеть, как из летательного аппарата, придерживая на ураганном ветру руками головные уборы, вышли сразу несколько человек, после чего геликоптер подпрыгнул вверх, и, стремительным рывком набрав высоту, полетел в ту сторону, откуда только что прибыл. Он будто намеревался догнать русские корабли. И почти сразу на мачте русского флагмана рядом с вымпелом контр-адмирала фон Эссена взвились штандарты русского императора и германского кайзера. Для полной кампании, если не считать глубоко миноритарную Бельгию, на русском корабле не хватало только британского короля. После его прибытия неофициальную прелюдию к Лондонской конференции можно считать открытой.
И точно – еще минуту спустя на мачте русского рейдера рядом со штандартами русского императора и германского кайзера вверх взвился флажной сигнал, означающий приглашение для британского монарха прибыть к нему на борт с официальным визитом. Королю предстоял официальный визит на русскую территорию – вроде того, что русский император и германский кайзер совершили на «Дредноут» перед Ревельской конференцией.
– Ну вот и все, Джон, – сказал король, разглядев это сигнал, – осталось совсем немного. Надеюсь, мой зять не будет над тобой издеваться, как в прошлый раз, а Майкл пожалеет своего доброго дядюшку Берти и не будет заставлять меня делать то, чего я уж очень не хочу…
– А чего вы очень не хотите, Берти? – с интересом спросил адмирал Фишер. – Ведь вы старательно, местами даже с удовольствием, выполнили уже то, чего от вас хотел ваш племянник. Какие у него еще могут быть претензии в ваш адрес?
– Я этого не знаю, – вздохнул король, – и именно потому опасаюсь. С момента нашей последней встрече в Ревеле произошло слишком много заранее не оговоренных событий. И поверь моему жизненному опыту – как раз одно из них может стать тем самым камнем преткновения, о который споткнется наш союз. Впрочем, даже опасаясь худшего, я все равно продолжаю надеяться на лучшее. А потому давай пойдем и постараемся хорошо сделать свое дело.
После этого адмирал Фишер и сопровождаемый им король, вместе начали спускаться в катер, пришвартованный к парадному трапу флагмана Ройял Нэви. До решающего момента им оставалось немного.
Полчаса спустя, там же, палуба дальнего броненосного рейдера «Измаил».
Первое, что король и его верный клеврет увидели, поднявшись н