Он долго ждал момента, когда сможет перехватить государственный штурвал из рук своей матери, но когда наконец это уже произошло, то стало ясно, что уже поздно: вокруг бушующее море, компас поломан и мрак вокруг такой, что не видать ни зги. Любимая дочь Виктория, велением сердца уехавшая в далекую Россию, стала для него тем маяком, ориентируясь на слабые проблески которого король вел свою страну курсом к безопасности. Старина Берти отчаянно не хотел умирать прежде, чем его внуки повзрослеют и смогут править самостоятельно, не опираясь на поддержку нового Кромвеля. А это, до достижения ими двадцати одного года, еще семь-восемь лет. В нашей истории король не протянул и половины своего срока, но на этот раз у него была надежда.
Специалисты из будущего, конечно, расстроили старину Берти, сказав, что у них нет чудодейственных пилюль от старости, но при этом дали ему множество советов по изменению образа жизни, соблюдение которых гарантировало королю еще восемь-десять лет. И главный совет – не волноваться понапрасну, ибо все наши болезни происходят от нервов. Лучшим способом для этого король считал общение со своей средней дочерью. Прежде он делал это, перечитывая ее письма, регулярно приходившие из России в больших конвертах из плотной бумаги, а теперь она сама сидела перед ним собственной персоной. Король отмечал, что, несмотря на позднюю стадию беременности, его дочь выглядела похорошевшей и даже помолодевшей, будто ей не исполнилось совсем недавно сорок лет. Куда-то исчезли трагические круги под глазами, болезненная впалость щек и морщинки в углах рта. Сейчас она производила впечатление любящей и любимой женщины в самом расцвете своей зрелой красоты.
И тут же, рядом с королем, сидит ее супруг, человек, именем которого английские матери пугали непослушных детей, а для России он был ниспослан самим Богом в качестве ее защитника и покровителя. С того момента, как этот человек и его товарищи прибыли в этот мир из своего далекого будущего, прежняя политика в отношении Российской империи, завещанная Британии королевой Викторией, стала опасной и попросту невозможной.
Госпожа Антонова, прочитавшая королю историческую лекцию, была права: месть брошенной невесты, нацеленная в Россию, рикошетом ударила и по Великобритании. Чтобы страна просвещенных мореплавателей послушно мчала в избранном ею направлении, мать нынешнего короля надела на нее шоры и взяла в руки кнут. И теперь созданная трудами этой незаурядной женщины эпоха доминирования королевского флота на морях подошла к концу, и одним из виновников этого был адмирал Ларионов. Но король ничуть не жалел о таком исходе. Та политика вела Британию прямым путем к катастрофе: продлись она еще некоторое время – и через одну-две войны Британская империя должна была развалиться на части и истаять на солнце, будто арктический айсберг, попавший в теплые воды Гольфстрима.
Весной этого года император Михаил назначил адмирала Ларионова на болгарское направление, и тот снова с честью выполнил поставленную задачу. Под его руководством эта балканская страна с легкостью перешла с австро-венгерских на русские политические рельсы, и делалось это при всеобщем одобрении народа и поддержке большей части элиты. Как добрый Санта-Клаус, адмирал Ларионов доставал из своего мешка для болгар один драгоценный подарок за другим, исполняя все сокровенные чаяния этого народа, и поэтому русская операция по разгрому Турции прошла без сучка и задоринки. И даже такой негодной детали как Греция нашлось место в этом плане, автором которого, несомненно, был сидящий перед ним человек, его королевский зять.
– Отец! – встревоженно произнесла Виктория, – ты позвал нас с Виктором на встречу, но ничего не говоришь, сидишь и молча смотришь в огонь.
– Я думаю, Тори, – сказал король, – думаю о тебе, себе, моей матери, ставшей нашим проклятием, нашей несчастной стране, а также о том, какую роль в судьбе Британии сыграл твой супруг. Будь на его месте человек, истово ненавидящий все британское – и от нас сейчас не осталось бы даже праха. Как мне сказали знающие люди, великую мебельную перестановку можно было бы провести и за наш счет.
– Да, это так, – глухим голосом произнес адмирал Ларионов, – и в таком случае от Лондона не осталось бы и камня на камне. Есть среди нас такие люди, которые вам ничего не забыли и не простили. Но дело в том, дорогой тесть, что нынешние британцы показались нам небезнадежными, в отличие от тех же французов, которые не моргнув глазом предали своего союзника в самом начале войны с Японией. Мол, действие русско-французского союза распространяется только на европейские дела, а там, в Манчжурии, живите как хотите. И одновременно французское правительство вело закулисные переговоры с вами, нашими злейшими врагами. Мы, русские, такого не понимаем и не одобряем, поэтому еще в начале Франция была поставлена в позу отложенной жертвы. И в то же время мы не питаем по вашему адресу иллюзий. Нет в мире ни одной проблемы, первоисточник которой не находился бы на территории Британии…
– Моя дочь писала мне, – сказал король, – что главной проблемой человечества вы считаете расовую теорию, выдвинутую британским уроженцем Хьюстоном Стюартом Чемберленом, но смею заметить, что этот человек, хоть и родился в Британии, уже много лет живет на территории Германии, публикуя свои измышления именно на немецком языке…
– А что это меняет? – пожал плечами адмирал Ларионов, – ведь первоисточник проблемы не в этом отдельном перебежчике на германскую территорию, а в том, что ваше государство не считает равными англичанам не только каких-нибудь там негров или индусов, но даже ваших ближайших соседей по Метрополии кельтского происхождения. Особенно тяжко в этом смысле пришлось ирландцам – им и по сей день запрещено владеть землей в собственной стране. А все потому, что Ирландия – это тоже колония, которой, как и другим вашим заморским владениям, даже нельзя иметь местное самоуправление. Причина всего этого в том, что расизм самого отвратительного толка в качестве краеугольного камня положен в основание вашего государства, потому что только так вы, англичане, можете обосновать свое право грабить людей другой крови, языка и веры, и забирать себе их достояние.
– Да, отец, – со вздохом подтвердила слова мужа принцесса Виктория, – мы, англичане, именно такие, как говорит Виктор. И в тоже время я хотела бы заметить, что наши землевладельцы относились с безжалостностью не только к ирландцам или индусам, но и к собственному простонародью англосаксонского происхождения, сгоняя с земли крестьян-арендаторов, потому что это место потребовалось под пастбище для овец. Часть из этих бесправных изгнанников пошла на службу во флот и погибла во имя славы Британии, часть эмигрировала в наши колонии, превратившись в американцев, канадцев, австралийцев и новозеландцев, а часть была поймана и повешена на придорожных деревьях в соответствии с пресловутым законом по борьбе с бродягами. Не надо говорить о Старой Доброй Англии, потому что ее давно уже съели овцы…
– А быть может, дело в том, что простонародье в Британии имеет древнее кельто-саксонское происхождение, – сказал адмирал Ларионов, будто продолжая старый спор, – а те самые лендлорды являются потомками нормандских дворян, прибывших на острова с Вильгельмом-завоевателем. Столетия совместной жизни смогли создать общий язык, именуемый теперь английским, но были бессильны сгладить пропасть, пролегшую между потомками покорителей этой земли и порабощенным народом, несмотря на то, что теперь они говорят на одном языке. Потом это схема во много большем объеме была воспроизведена в колониях. Сначала вы опробовали ее на самих Британских островах, где белые люди угнетали таких же белых, а потом и на заморских территориях, где англосаксы зачастую полностью истребляли чернокожих, желтокожих и краснокожих аборигенов. В Китае, например, вас еще лет тысячу будут помнить за опиумные войны, а в южной Африке – за концентрационные лагеря, куда вы сгоняли бурских женщин и детей, таких же нордических арийцев (по Чемберлену), как и вы сами.
– Возможно, это и правда, – сказал король, – и я не вижу в этом ничего трагического. Всегда были господа и рабы: те, кто повелевают и те, кто исполняет их волю, те кто ведет нацию вперед и те, кто идет за ними следом…
– Вот вас и привели, – жестко сказал русский адмирал, – на бойню. На самом деле проблема в том, что ваше общество разделено на части непроницаемыми кастовыми и национальными перегородками, в то время как в Российской империи все совсем не так. Первый русский император Петр Великий специально придумал свою табель о рангах – чтобы талантливые представители простонародья и выходцы из других народов, служа и выслуживая чины, вместе с ними обретали соответствующий социальный статус. В России мы легко забываем о том, что предок нашего великого писателя Пушкина был эфиопом, Лермонтова – шотландцем, русский генерал Багратион, герой войны с Наполеоном по рождению был грузинским князем, а император Михаил, по духу стопроцентно русский человек, по крови является девяностовосьмипроцентным немцем. Создавая свою державу, мы не только завоевывали территории силой оружия, но и распространяли на их население действие своих законов, а лучшая часть их элиты становилась нашей элитой. Только служи верой и правдой, как тот же Багратион или предок Пушкина Абрам Ганнибал – и будет тебе тогда почет и уважение… Только так и не иначе, потому что со следующего года император Михаил планирует отметить закон о вольности дворянской. Теперь, как было в древние времена, каждому поколению придется службой подтверждать свое право на пребывание в привилегированном сословии.
– Да, отец, – сказала принцесса Виктория, – так и есть. Нам в Британии тоже стоило бы ввести свою табель о рангах и воспринимать людей по их собственным заслугам, вне зависимости от всего прочего, но я не знаю, как переломить вековую спесь нашей британской аристократии. То, что для России естественно и не вызывает больших споров, в Британии воспримут как потрясение основ, и в то же время без этого нашей империи не выжить…