И никакой возможности выбить клинок, вырубить этого бандита — а это он и был, по сути своей — или хотя бы убежать. Ведь в нашу сторону стали двигаться и другие члены отряда.
— Эй! Нурим! Сучье ты племя! Опять за свое?!
Голос был зычный и крайне недовольный. А еще я услышал лязг оружия и звон кольчуг. Наемник, который держал в руках кинжал и уже был готов насадить меня на лезвие, ловко опустил оружие в ножны и повернулся ко мне спиной — навстречу спешащему к нам отряду городской стражи.
— Нурим, тварь ты такая! Опять за нож схватился, я спрашиваю?!
— Эй, начальник, твое хозяйство по ту сторону стен, — нагло ответил наемник, скалясь на невысокого усатого десятника в сопровождении пяти бойцов с алебардами, — а мы тут это, так, своими делами заняты. Да, парни?
Все наемники мигом загалдели.
Десятник хмуро посмотрел на наемника, которого называл Нуримом, на пару дрожащих крестьян, а потом уже — на меня, приготовившегося умереть в пыли дороги на Альсефорд.
— Чтобы через четверть часа и духу вашего у моих ворот не было, сучье племя! Понятно?! — гаркнул десятник, да так, что будто бы выше ростом стал.
По его короткому жесту бойцы чуть опустили вниз алебарды, готовые рубить сверху вниз и колоть по команде.
Хоть наемников и было больше, но стража была лучше вооружена, да и начнись тут заварушка — из казарм буквально за пять минут прибежит подкрепление, которое порубит в капусту всех, кто осмелился поднять руку на служивых. Так что Нурим и товарищи быстренько ретировались, напоследок припугнув крестьян, мол, мы знаем, где вас ждать на обратном пути.
— Эй, ты как, цел? — спросил десятник.
Я уже опустил посох и оперся на него, пытаясь перевести дух. В ушах стучало, то ли от подскочившего давления, то ли от пропущенного удара.
— Нормально, господин десятник, все хорошо, — ответил я.
— Да не жмись ты, служивый!
С чего он взял, что я солдат?
Видимо на моем лице этот вопрос сейчас и был написан, так что десятник только коротко хохотнул и, ткнув меня в плечо, взял меня под локоть и увлек за собой в сторону города.
— Да чего ты, видимо, уже чертоги Фора увидел, как Нурим за кинжал схватился, да? Но видишь, обошлось. Я как увидел твой хват, сразу понял, что копьеносец! Только опытный боец, даже с одной рукой, так простую палку ловко схватит! Я-то сам в легионе по юности служил, во втором ряду стоял! Ух!.. Ну так, это… Сразу я понял, спасать тебя надо, не отпустят же, падальщики эти! Пойдем солдат, потолкуем, расскажешь, что и как нынче, а то у нас тут после того, как северяне пришли, новостей не так чтобы много, да и купцы слабо захаживают… С востока же? То-то! Клериец небось? Да не зыркай так! Я хоть человек подневольный, но все понимаю. Клериец и клериец, что уж тут… Как понял? Да говор у тебя характерный, чуть тянешь и так… Ай, это послушать разных людей надо, так и не объяснишь! Ну, пойдем, пойдем.
Между отрядом наемников и отрядом стражи я выбрал последних, так что позволил усачу утащить меня к воротам, а потом и в небольшую сторожку, в которой бойцы городской стражи прятались от непогоды. Внутри было хоть и темновато, ведь масляный светильник в углу не давал достаточно света, но относительно чисто. Сразу видно, десятник своих бойцов гонял и не позволял устроить из помещения для отдыха свинарник.
Один из бойцов ловко вытащил из-под небольшого, грубо сбитого стола лавку, еще один — пошуршал где-то в углу и передо мной встал небольшой кувшин с молодым вином и сыр. Чтобы не оставаться в долгу, я повозился с небольшим кошелем в своей котомке и выудил пару мелких серебряных монет, которые протянул десятнику:
— Господин десятник, возьми, тебе и твоим ребятам на вино.
Командир стражников посмотрел на меня, как на дурака, но деньги взял. Впрочем, обе монеты сразу же перекочевали в ладонь самого молодого бойца, которого снарядили до ближайшего кабака — взять еще выпивки.
Буквально через три минуты мы остались с десятником вдвоем. Его подчиненные пошли опять к воротам, собирать плату за въезд с верховых и телег, а молодой гонец вернется, по уверениям усача, только через минут двадцать.
— Ну, служивый, рассказывай, как занесло в Альсефорд? Вижу, что давно пешком идешь, вон, серый на рожу весь! Откуда? С востока?
Десятник ловко разлил вино по простеньким деревянным стаканам, и я пригубил угощение. Недурно, но с алкоголем надо аккуратнее, развезет в момент.
— Да, с востока. Вот, занесло как-то далековато…
— А чего вообще к нам, шаринцам, пришел? Тут же теперь жизни особо-то и нет, — заметил стражник, попутно опрокидывая вино в глотку.
— Дела у меня тут, господин десятник, — уклончиво ответил я. — Родню ищу.
Еще выпили. Я вспомнил, что у меня осталось немного пресной лепешки и сыра, так что вывалил еду на стол — все равно скоро испортится, чем увеличил объем закуски минимум вдвое. Десятник только головой покачал, но от хлеба отломил.
— Родню, говоришь. А с рукой что?
— Конем в бою ударило, ниже локтя не чувствую теперь, — и в этих словах даже почти и не было лжи. — Вот, и уволили меня. Как же копье теперь держать?
Усач с этим согласился и посетовал на то, что на эти земли пришел Кватт. Шаринский легион платил своим увечным ветеранам небольшую пенсию, на которую, если не пить как скотина, можно было худо-бедно прожить. Но государство магиков пало, а ведь именно они заведовали этими вопросами. А пришедшая к власти аристократия не слишком торопилась открывать свои сундучки с золотом. Так что на таких как я десятник насмотрелся в последние пару лет вдоволь.
— Я вот что скажу тебе, — начал усатый, — когти рвать надо отсюда. В Альсефорде еще более-менее, а вот за пределами городов… Видел этих уродов, банду Нурима?
Я согласно кивнул.
— Ну, так такой швали сейчас по всей стране шатается. Графы наши и бароны, в своих поместьях и замках позакрывались, кто-то в Альсефорд перебрался с концами. Война закончилась уже как пару лет, а наемники, которых по всему свету собирали на войну с Кваттом — тут так и остались, как стервятники. Вот только скажу я тебе, что не наемники это, а форменная шваль! Бандиты! Тут недели не проходит, как кто-нибудь из деревенских на поклон к начальству моему идет, мол, мочи нет! Доехать до города невозможно, точно кто-нибудь встретит да оберет до нитки. Девок портят, многие потом идут на Лотошу, топиться. Их же это, получается, эти выродки, всем отрядом и…
Да, ситуация в бывшем княжестве была непростая. Ментальная магия потихонечку ко мне возвращалась, и сейчас я мог ощутить эмоции десятника. Смесь горечи и гнева. Все же, он был местным и бесчинства пришлых наемников, которые не слишком спешили покидать эти земли, его совершенно не радовали.
— А что дружины? Там, откуда я, за такие дела быстро бы вздернули на ближайшем суку, стоило бы только хозяину земель прознать…
— А какие дружины! Говорю же, позакрывались по поместьям своим и сидят, свои жопы охраняют, аристократы-то наши! Они же как? Вроде и должны защищать людей и земли свои, иначе народ потянется к другим хозяевам, а теперь как? По всей стране такое, а к гонгорцам идти — это совсем беда. Там нравы еще покруче, в момент захолопят, даже не спросят, что тут ты вольный был. Вот и сидят люди, терпят. А что ты сделаешь обученным наемникам? Ну даже вот соберется десяток мужиков, было такое в начале весны. В деревне той даже кузнец был свой, так он копья выковал, что-то они там потренировались, да начали, значит, дороги сами патрулировать, телеги провожать до города.
— И что случилось? — спросил я.
Десятник только махнул рукой и хмуро налил нам еще вина.
— Да порезали их всех ночью, а деревню их сожгли потом, наемники эти. Чтобы прочим неповадно было. Мол, чтобы скотина голову не поднимала…
Выпили, закусили сыром. Через пару минут в сторожку просочился юнец, которого отправили за вином, и поставил на стол еще кувшин и положил небольшой сверток с холодным печеным мясом и хлебом.
— Парням взял? — коротко спросил десятник.
— Конечно, как и велели, командир. Кувшин сюда, кувшин, значит, нам, — ответил парень.
— Не нажритесь там, до пересменки еще часа четыре.
— Да как можно-то, с кувшина? — удивился парень и уже готовился выйти из сторожки.
— Стоять!
— Что такое, командир?
— Ты бы хоть гостя нашего за угощение поблагодарил, это вы ветерана поить должны, а не он вас!
Парень быстро смекнул, что к чему, и коротко, но искренне кивнул мне. Я тоже кивнул парнише в ответ, после чего молодой боец скрылся за дверью, оставив нас наедине с добавкой.
— Тебя как хоть зовут, господин десятник? А то вино пьем, да не знаю, как обратиться.
Стражник только улыбнулся, но представился:
— Раасом меня маменька назвала.
— Антон, — я поднял стакан и мы чокнулись, за знакомство.
В голове уже стало чуть шуметь, но одновременно вино меня расслабило, так что чувствовал я себя сносно. Только пульсирующая боль в отбитом ухе давала о себе знать.
— Скажи мне, десятник Раас, а где приличный ветеран может на постой остановиться? Так, чтобы по миру не пустили?
Десятник хмыкнул в свои усы и после недолгих раздумий ответил:
— Вроде как у меня своячница пару комнат сдает, но обычно бабам, швеям там, да прачкам. Но ты вроде как уже мужчина в нормальном возрасте. Не буйный? Нет? Ну тогда потолкую с ней, может, найдется чего. А пока можешь на «Кобыле» остановиться. Там хозяйка — вдова одна одного из наших, значит. Там и стража часто захаживает, кружечку пропустить, да и вообще порядок какой-никакой. Уж точно никто тебя там, калеку, грабить не начнет, чтобы сапоги крепкие снять.
Этого мне было достаточно. Посидели, потолковали с десятником еще о том, о сем, он пожаловался на проклятых наемников, что натурально занимались уже больше года в этих землях бандитизмом, и не было на них управы, поговорили за прошлые дела. Темы религии я благоразумно не касался, а Раас и не настаивал. Обходили стороной и тему Кватта, который тут, вроде как, и хозяйничал, но по факту — просто разрушил все храмы да поколол алтари, а власть передал местным дворянам, из тех, что не были крепко повязаны родством на Академию и магиков. То есть к власти пришел второй эшелон шаринской аристократии.