К.К.], то, пожалуй, будем вынуждены воевать с ним здесь [в Аттике. — К.К.]…»
На словах война Афин с Филиппом велась с 357 года, то есть с захвата последним Амфиполя, — но именно на словах, поскольку интересы афинян в ту пору куда больше затрагивала «Союзническая война» против отделившихся островов Хиос и Родос и города Византия (357–355). Вдобавок, в 355 году началась Священная война против фокейцев, которые захватили святилище Аполлона в Дельфах и завладели храмовой сокровищницей; эта война между фокейцами, с одной стороны, и фиванцами при поддержке локров и жителей Фессалии — с другой, продолжалась почти десять лет, до 346 года, и затронула не только непосредственных участников, но и многие другие полисы, в том числе и Афины. Филипп между тем, пользуясь моментом, покорял Халкидику; когда же аристократы Фессалии обратились к нему за помощью (отряд фокейцев, поддерживаемых Спартой, вторгся на фессалийскую территорию), — он охотно откликнулся на призыв — и в первом сражении с фокейцами потерпел поражение. Впрочем, во второй битве фокейцы были разбиты наголову (352), и Филипп уже собирался через Фермопильский проход выйти в Среднюю Грецию, но афиняне, выслав к Фермопилам свой флот с пехотой на борту, не пустили македонского владыку в «эллинские пределы». По большому счету, это было первое «очное» столкновение Афин с Македонией.
В Элладе, несмотря на беспрерывные политические раздоры, существовало несколько центров «общегреческого притяжения», священных для уроженца любой области. Святилище Зевса в Олимпии (Элида), святилище Аполлона на острове Делос, святилище Посейдона на Истмийском перешейке — но главным и древнейшим из них было святилище Аполлона в Дельфах. Согласно мифу, это святилище находилось на том самом месте, где Аполлон сразил змея Пифона, преследовавшего его мать.
При каждом из святилищ со временем образовалась амфиктиония (др. греч. от οι αμφκτιουεη) — религиозный союз соседних племен, сообща почитавших какое-либо божество. Члены амфиктионий совершали общие жертвоприношения, защищали храм «своего» божества от врагов, карали святотатцев; постепенно амфиктионии приобрели влияние и на политические дела — благодаря тому, что на собраниях амфиктионов, помимо «вопросов культа», нередко обсуждались и житейские неурядицы, в частности взаимные претензии соседей[8].
Дельфийская амфиктиония (точнее, фермопильско-дельфийская, основанная в 1522 г. до н. э., еще до плавания аргонавтов, похода Семерых против Фив и Троянской войны, в Фермопилах и позднее объединенная с Дельфийским союзом) насчитывала 12 племен: фессалийцы, беотийцы, дорийцы (Пелопоннес), ионийцы (Афины и Эвбея), перребы, магнеты, локрийцы, этейцы, фтиоты, дельфийцы, допопы и фокейцы. При сопоставлении перечня племен и карты Греции становится ясно, что Дельфийская амфиктиония распространяла свою религиозную власть практически на всю Элладу.
В политическую историю Греции эта амфиктиония впервые вошла в связи с Первой священной войной (иначе Крисейской, около 590 г. до н. э.), когда союзные племена победили жителей города Криса; в честь победы, начиная с 590 года стали раз в четыре года проводить в Дельфах Пифийские игры. Вторая священная война, на сей раз между дельфийцами и фокейцами, произошла в 448 году; Плутарх говорит, описывая ход этой войны: «Когда спартанцы во время похода в Дельфы передали дельфийцам храм, находившийся во владениях фокейцев, Перикл тотчас же пошел туда с войском и опять ввел фокейцев. Когда спартанцы получили от дельфийцев право вопрошать оракул вне очереди… то Перикл добился такого же преимущества для афинян». Из слов «доброго Плутарха» (С. Аверинцев) следует, что политика с годами обретала в амфиктионии все больший вес, что религиозные мотивы превращались в политические приемы и использовались в политических целях.
Филипп Македонский перевел политические действия амфиктионии в геополитическую плоскость. Решение амфиктионов обратиться к Филиппу за помощью в Третьей священной войне против все тех же фокейцев (355–346) фактически включило Элладу в «сферу жизненных интересов» Македонии, и Филипп не преминул воспользоваться открывшимися перед ним возможностями. А Четвертая священная война (339), когда амфиктионы вновь призвали македонского царя, завершилась вторжением Филиппова войска в сердце Греции.
Относительная неудача заставила Филиппа вновь обратиться к непрямым действиям (в терминологии Б. Лиддел Гарта). Ловкие дипломатические ходы и политика «звонкой монеты» (Ф. Шахермайр)[9], принесли союз с Олинфом — главным городом Халкидики; одновременно македонский флот начал действовать на афинских коммуникациях в районе Геллеспонта, напал на афинские колонии на островах Лемнос и Имброс и даже захватил одну из священных триер у северо-восточного побережья Аттики[10]. Пока же афиняне в народном собрании спорили, каким образом отреагировать на эти события, Филипп расторг союз с Олинфом и начал боевые действия против последнего независимого полиса Халкидики. Олинф поспешил заключить договор с Афинами, и афиняне несколько раз посылали помощь: 30 триер с 2000 наемных пехотинцев, затем 18 триер с 4000 пехоты и 150 всадниками и, наконец, 17 кораблей с 2000 афинских пехотинцев и 300 всадниками; при этом в самом городе насчитывалось до 10 000 гоплитов и 1000 всадников. Но помощь оказалась напрасной — весной 348 года Филипп подступил к стенам Олинфа и заявил жителям, как сообщает Демосфен, что «либо им не жить в Олинфе, либо ему самому в Македонии». Олинфяне снова воззвали к Афинам, и те отправили на подмогу четвертый отряд; однако вмешалась погода — встречные ветры задержали экспедицию. Тем временем Филипп добился своего — не штурмом, а деньгами: подкупленные им афиняне Евфикрат и Ласфен, командиры конницы в Олинфе, обеспечили изгнание из Олинфа одного из самых деятельных противников Филиппа — Аполлонида, затем предали в руки македонянам свои отряды общей численностью в 500 всадников, а осенью 348 года они сумели открыть городские ворота. Македоняне ворвались в Олинф и разрушили город до основания, а жителей продали в рабство (афинян, взятых в плен в Олинфе, Филипп отпустил без выкупа, тем самым в очередной раз усыпив бдительность Афин).
Стратегия непрямых действий продолжала приносить плоды. В 346 году до н. э. Македония и Афины заключили, по инициативе Филиппа, Филократов мир (по имени главы афинского посольства к Филиппу). Уговорами и подкупом Филипп привлек на свою сторону некоторых членов посольства, и в итоге условия мира оказались следующими: все остаются при тех владениях, которые имеют сейчас, мир распространяется на союзников сторон, а между Афинами и Македонией заключается союз. Это перемирие развязало Филиппу руки, позволило ему окончательно утвердить свою власть над Фракией, победив непокорного царя Керсоблепта, и подготовиться к вторжению в Грецию (Афины же настолько обрадовались миру, что полностью разоружили ополчение и распустили наемников). В том же 346 году македонская армия прошла Фермопилы и ворвалась в Фокиду; совет дельфийских амфиктионов исключил из своего числа фокейцев, отдал их голос (плюс еще один) Филиппу и повелел наказать жителей Фокиды за их святотатство, которое некогда послужило поводом к началу упоминавшейся выше Священной войны. Поручение было выполнено незамедлительно: Фокида осталась лежать в руинах, уцелевших жителей расселили по деревням и наложили на них контрибуцию в возмещение разграбленных храмовых сокровищ; Диодор исчисляет сумму контрибуции в 10 000 талантов.
Теперь перед Филиппом открылась прямая дорога к «сердцу Эллады» — через Беотию в Аттику. Однако он вновь предпочел идти окольным путем. Пока афиняне в панике изыскивали возможность спешно собрать войско, Филипп заключил союз с Фивами и разослал посольства по городам Пелопоннеса, призывая объявить войну Спарте и Афинам. Почти везде на его призывы откликнулись местные аристократы (забегая вперед: Филипп, как правило, устанавливал в покоренных полисах олигархическое правление, тогда как его сын Александр, «освобождая» греческие полисы Малой Азии, опирался на демократов): Аркадия, Аргос, Мессена, Сикион, Элида примкнули к македонянам, во владение Филиппа перешел и знаменитый Олимпийский храм. Из влиятельных полисов предложения Филиппа отверг только Коринф, заключивший союз с Афинами. Продолжая готовиться к решающему удару, Филипп неоднократно присылал в Афины своих послов с жалобами на недоверие афинян и даже предложил — в знак своей доброй воли — пересмотреть условия Филократова мира (это предложение было не чем иным, как способом потянуть время — обмен посольствами не привел, да и не мог привести, к сколько-нибудь положительному результату, ибо Филипп предлагал пересмотр договора на заведомо неприемлемых для противника условиях). Тем не менее, афиняне вновь попались на удочку Филипповой дипломатии и, в который уже раз, за накалом внутренней политической борьбы позабыли предупреждение Демосфена о необходимости предугадывать шаги Филиппа. Так, они допустили высадку македонян в Херсонесе Фракийском и захват Кардии — крупнейшего города полуострова, в результате чего оказались под угрозой торговые коммуникации, по которым шло снабжение Афин хлебом.
Карта Греции с походами Филиппа.
Впрочем, в 341 г. до н. э. Демосфен встал во главе афинян (его назначили «заведующим флотом»), и под его руководством город начал активно готовиться к войне. Был принят закон о триерархии, который упорядочивал постройку военных кораблей и перекладывал общественные повинности на зажиточных горожан. Города Эвбеи — острова у западного побережья Греции — свергли (при помощи афинского «экспедиционного корпуса» под командованием Фокиона) тиранию и вступили в союз с Афинами (эвбейские тираны были ставленниками Филиппа, который завладел островом в 349 г.). Демосфен также предпринял попытку организации панэллинского союза, сам объехал юрода Пелопоннеса, восстановил дружественные отношения с Хиосом и Родосом, даже говорил о возможной помощи Персии: «Так, я нередко вижу, как кто-нибудь, с одной стороны, высказывает опасения против лица, находящегося в Сузах или Экбатанах [персидского царя. —