К.К.], и утверждает, будто оно враждебно относится к нашему государству, хоть оно и прежде помогло нам поправить дела государства, да и теперь предлагало (если же вы вместо того, чтобы принять предложение, отвергли его, в этом не его вина), а с другой стороны, тот же человек говорит совершенно в ином духе про грабителя греков, растущего вот так близко, у самых наших ворот в середине Греции» («Четвертая речь против Филиппа»). Когда же Филипп год спустя осадил Византий и Перинф на побережье Пропонтиды, афиняне послали осажденным подмогу, и македоняне вынуждены были отступить; скорее всего, это отступление было тактической уловкой — Филиппу требовался формальный повод, чтобы начать полномасштабную войну против Афин, и после столкновений под Византией он этот повод получил.
Послы македонского царя доставили в Афины письмо, в котором Филипп требовал отказа Афин от вмешательства «во внутренние дела Македонии» под угрозой объявления войны. Демосфен выступил в народном собрании с речью, в которой доказывал, что угроза Филиппа лишена смысла, так как война идет уже давно. Собрание постановило разбить плиту, на которой был записан договор о мире с Македонией, и начать войну с Филиппом.
Однако афинянам требовалось время, чтобы набрать войско; у Филиппа же все было подготовлено заранее. В 339 году он снова прошел через Фермопилы и вторгся в многострадальную Фокиду — под тем предлогом, что совет амфиктионов поручил ему покарать жителей локрийского города Амфисса, захвативших участок «священной земли» и напавших на членов совета. Вместо того чтобы идти в Локриду, Филипп захватил крепость Элатею на границе с Беотией: эта крепость господствовала над дорогами, ведущими к Фивам и Афинам. После этого он предложил Фивам заключить с ним союз против Афин и пообещал часть военной добычи; если же Фивы не желают союза, гласило предложение, царь Филипп требует, чтобы они обеспечили его армии беспрепятственный проход через Беотию.
Обеспокоенные афиняне, по настоянию все того же Демосфена, решили забыть о прежних разногласиях с Фивами и отправили к фиванцам посольство с обещанием помощи и призывом к союзу; во главе посольства стоял, разумеется, Демосфен. Его речь оказалась убедительнее доводов, которые приводили посланцы Филиппа, и Фивы присоединились к Афинам (в награду за это Демосфену был присужден золотой венок). К зиме 338 года в Фивах собралось до 30 000 человек пехоты и около 2000 всадников — в это число входили фиванские «священный отряд» и ополчение, 10 000 афинских наемников, отряды из других союзных городов и наемники из Коринфа. Зима прошла за переговорами и мелкими стычками, в которых успех сопутствовал союзникам. Весной Филипп подстроил так, чтобы в руки врагов попало письмо, в котором говорилось о его возвращении во Фракию, а сам форсированным маршем пересек Фокиду и вышел к Навпакту на побережье Коринфского залива — в тыл войску союзников, заставив последних отступить от перевала, через который шла дорога к Фивам и который они охраняли. Затем македоняне сами вышли к перевалу (хотя их ждали в холмистой местности на восток от Амфиссы) и оттуда свернули на юг, к Херонее. Этими маневрами Филипп окончательно запутал союзников, которые уверились в том, что македонский царь боится сражения и потому всячески избегает прямого контакта. Но решающее сражение, которое состоялось под Херонеей 7 метагиптиона, то есть либо 2 августа, либо 1 сентября 338 года[11], показало, что они, мягко говоря, заблуждались.
Битва при Херонее.
Силы сторон были приблизительно равны. Филипп использовал тактическую уловку: мнимым отступлением он выманил союзников с высот на равнину, а затем послал в бой конницу правого фланга, которым командовал его сын, восемнадцатилетний Александр. (Современные исторгши, прежде всего отечественные, упорно считают, что царский сын командовал левым флангом армии Филиппа. Очевидно, они исходят из того, что Филипп как ученик Эпаминонда должен был «скопировать» фиванскую тактику, которая заключалась в максимальном усилении левого фланга. Но Филипп действовал в русле традиции, усилив по спартанскому обычаю правый фланг, которым и командовал Александр. Именно с правого фланга Александр обрушился на левый фланг союзного войска, где стоял «священный отряд»). Конница прорвала строй союзной пехоты, после чего началось избиение: «священный отряд» фиванцев погиб полностью, афиняне потеряли не менее тысячи человек, еще 2000 попали в плен, уцелевшие наемники бежали[12]. Отныне судьба Греции была в руках Филиппа[13].
До Филиппа армии у Македонии не было. Была конная царская дружина, и было пешее ополчение, созывавшееся в случае войны. Македонская конница несколько раз проявила себя в Пелопоннесскую войну, ее даже признавали сильнейшей в Греции; ополчение же лавров себе не снискало, несмотря на то, что переняло греческое построение фалангой. Только Филиппу удалось создать то, без чего никогда не состоялось бы возвышение Македонии, — регулярную армию (и благодаря фракийским золотым рудникам у него хватало средств на содержание этой армии).
В юности Филипп оказался в числе заложников, выданных Македонией Фивам в знак признания их главенства, и три года провел при Эпаминонде, благодаря чему имел возможность воочию наблюдать и анализировать фиванскую военную реформу и ее плоды[14]. По возвращении в Македонию он стал кем-то вроде военного советника при тогдашнем царе Пердикке III, а после того как взошел на престол, затеял масштабные преобразования в македонском войске.
Сначала Филипп реформировал пехоту, причем реформа затронула как форму, так и содержание. Прежде всего, он перевел пехоту на профессиональную основу — солдаты стали получать денежное довольствие, отказавшись при этом от прежних занятий; «в нагрузку» в пехотных подразделениях ввели суровую дисциплину, постоянные упражнения и походы с полной выкладкой. Кроме того, Филипп разделил пехоту на легкую, среднюю и тяжелую и не на словах, а на деле ввел для последней боевое построение фалангой.
Новая македонская фаланга, как ее описывают Арриан и Асклепиодот, имела численность в 16 384 человек, которые выстраивались в 1024 шеренги по 16 воинов глубиной[15]. Основной единицей фаланги являлся декас (десяток) во главе с декадархом; реальное число воинов в декасе равнялось 16. Шестнадцать декасов составляли синтагму (у Арриана — лох), которая впоследствии стала базовой боевой единицей в армиях диадохов. Шесть синтагм образовывали таксис — это греческое слово нередко переводят как «полк». Таким образом, в таксисе насчитывалось 1536 человек. Таксисы собирались по территориальному признаку.
Фалангу вооружили длинными копьями — сариссами, длина которых, как говорит Полибий, была от 6 до 7 метров. Весила сарисса от 6,5 до 8 кг, то есть одной рукой ее было фактически не удержать. Вооружение дополняли дротики, короткие мечи и круглые щиты-асписы, сквозь петли которых солдаты просовывали левую руку и брались за копье. При атаке первые пять рядов фаланги опускали сариссы параллельно земле (расстояние между наконечниками копий каждого ряда составляло около 90 см), остальные одиннадцать рядов поднимали копья в воздух, чтобы отражать метательные снаряды противника.
Тяжелой пехоте, или фалангитам, дали имя пэдзэтайров («пеших друзей»). Среднюю назвали гипаспистами — щитоносцами; это подразделение, как выражался Белый Рыцарь в кэрролловской «Алисе», было «собственным изобретением» македонян. Гипасписты были вооружены как греческие гоплиты — копьями и аргивскими щитами. В бою они действовали рядом с фалангой, как правило — между фалангой и конницей, на ударном правом фланге. Каждый отряд гипаспистов насчитывал 1000 человек и назывался хилиархией, то есть «тысячей». Первую хилиархию — агему — составляли царские телохранители.
Легкую пехоту, подобно фаланге, позаимствовали у греков. Речь о пельтастах (от греч. «пельта» — легкий плетеный щит), или дротометателях, которые в сражении выбегали перед фалангой, бросали в противника дротики и мгновенно отступали. Так повторялось, пока фаланга не сходилась с врагом. Позднее к македонским пельтастам присоединились агриане — вооруженные пращами горцы из Северной Македонии.
Конницу («конница есть масса отдельных всадников», говорил Дельбрюк) также разделили на тяжелую и легкую и превратили в кавалерию, то есть образовали отряды определенной численности. По словам того же Дельбрюка, «первая кавалерия была создана македонянами». Основу тяжелой македонской кавалерии составляли гетайры, разделенные на восемь ил, которые, как и таксисы, формировались по территориальному признаку. Из этих восьми ил семь насчитывали по 200–210 человек, а восьмая, она же царская ила, — ровно 300. Атаковали гетайры клином: во главе строя командир — иларх, во втором ряду два всадника, в третьем — три, и так далее. Прорвавшись сквозь вражеский строй, ила обычно разворачивалась и нападала на фланг противника. Гетайры были вооружены сариссами, удар которыми наносили или сверху, или от пояса;«пробивная сила» такого удара была весьма велика, что позволяло использовать тяжелую конницу даже против фаланги.
В задачу легкой конницы, которую называли продромой и которая была вооружена дротиками, входила разведка, зачастую — разведка боем.
Воины Александра Македонского. Реконструкция М.В. Горелика по археологическим находкам, памятникам изобразительного искусства и описаниям Арриана и Курция Руфа: 1 — македонский гоплит; 2 — македонский гетайр; 3 — греческий гоплит; 4 — греческий пелтаст; 5 — греческий лучник; 6 — фессалийский всадник; 7 — фракийский пелтаст; 8 — фракийский всадник.