Кипр.
Несмотря на превосходство Деметрия в живой силе и технике, осада затягивалась; ночная вылазка осажденных увенчалась поджогом гелеполы. Наконец, стало известно, что к Кипру приближается Птолемей, что у него 140 боевых кораблей, не менее 200 транспортов и 10 000 пехотинцев на борту. Чтобы не дать Птолемею присоединиться к гарнизону Саламина и не допустить объединения неприятельского флота (у Менелая было 60 кораблей), Деметрий решил дать морское сражение. Этому сражению суждено было войти в историю под именем битвы при Саламине.
До наступления «македонской эры» самым сильным флотом в бассейне Восточного Средиземноморья обладали персы и их главные противники афиняне. С гибелью Персидского царства и ослаблением Афин господство на море перешло к Македонии, а после смерти Александра и распада империи «морское владычество» поделили между собой торговая республика Родос, тщательно соблюдавшая нейтралитет, птолемеевский Египет, остров Кипр, в период войн диадохов союзный Птолемею, и часто переходившая из рук в руки Финикия, где имелись в достатке удобные гавани и корабельные верфи. Тот, кто господствовал на море, контролировал доходы от средиземноморской торговли, поэтому неудивительно стремление диадохов, прежде всего Антигона и Птолемея, обеспечить себе преимущество на воде.
Основу флота диадохов по традиции составляли триеры — трехпалубные корабли с тремя рядами весел. Классическая триера имела до 40 м в длину и до 8 м в ширину, высота надводного борта не превышала 2,5 м, а осадка составляла 1 м; этот корабль мог развивать скорость при попутном ветре до 6 узлов. Длина весел во всех рядах составляла приблизительно 4,5 м, а на носу и на корме — около 4 м. Общее количество гребцов на триере равнялось 170; они делились на три категории — траниты (гребцы верхнего ряда, в бою бравшиеся за луки и копья), зигиты (гребцы среднего ряда) и таламиты (гребцы нижнего ряда). Кроме того, на триере размещались до 50 эпибатов (воинов-«десантников») и полтора десятка матросов.
Трехмачтовая триера.
Триера на весельном ходу.
При Фемистокле (ок. 482 г. до н. э.) в конструкцию триеры было внесено существенное дополнение: появился аутриггер — выносной брус с уключинами, отстоявший от борта примерно на метр; это позволило уменьшить размеры триеры и одновременно повысить ее маневренность.
Командовал триерой триерарх, в подчинении которого находились кормчий, начальник носа, начальник гребцов, пятидесятники (начальники полусотен гребцов), плотник, лекарь, флейтист, смазчик кожаных манжетов для весел, перевязчик весел и матросы.
Одномачтовая триера.
Схема пентеры.
Со временем триера морально устарела, и ей на смену пришли тетреры и пентеры. В отличие от триер, которые были типичными высокомногорядными кораблями, тетреры и пентеры представляли собой широкомногорядные корабли: на триере за каждым веслом сидел один гребец, а на более поздних кораблях — сразу 4 (тетрера) или пять (пентера). Весла стали длиннее и массивнее, а сами корабли — маневреннее; вдобавок появился своего рода резерв эпибатов — в бою с каждого из весел при необходимости снимали одного-двух гребцов, которые восполняли потери среди воинов.
С появлением тетрер и пентер претерпела изменения тактика морского сражения. Прежде корабли сближались, эпибаты с обеих сторон засыпали друг друга стрелами, а когда корабли сходились, ломая весла, схватка завязывалась на палубе и исход ее, как правило, зависел от умения владеть мечом. Сражение с использованием маневренных тетрер и пентер предполагало, в первую очередь, использование тарана, идею которого греки позаимствовали у финикийцев.
Во флоте Александра, совершившем беспримерный для того времени переход от устья Инда к Персидскому заливу, имелись корабли всех названных выше типов. Флот диадохов постепенно пополнился новыми типами — гексерами (6 гребцов на одно весло) и гептерами (7 гребцов). Мало-помалу стремление увеличить количество гребцов переросло в «гигантоманию», особенно это относится к Деметрию Полиоркету: он построил, в частности, 13-рядную трискайдекеру (три яруса весел, по 600 гребцов на ярус и по 10 на весло), 14-рядную тессарескайдекеру, 15-рядную пентекайдекеру (флагманский корабль) и 16-рядную геккайдекеру[150].
Тот же Деметрий внес усовершенствования и в тактику морского боя: он установил на кораблях стационарные метательные машины и катапульты, таким образом став прародителем корабельной артиллерии. Эти машины в значительной степени предопределили победу Деметрия над Птолемеем в битве при Саламине.
После смерти Александра и первого раздела сатрапий средиземноморский флот империи попал в руки Птолемея. Это привело к тому, что Птолемей обрел господство на море у побережья Малой Азии. Чтобы на равных соперничать с сатрапом Египта, Антигону требовалось построить новый флот.
Строительство велось на финикийских, киликийских и родосских верфях. Птолемей к весне 315 года имел более 100 кораблей, Антигон же утверждал, что к лету у него будет 500 кораблей. Реальное число оказалось вдвое меньше (240)[151], причем 50 из них наварх Птолемея Поликлит сумел захватить у побережья Киликии и увести в Пелусий.
На некоторое время морская война затихла, чтобы возобновиться два года спустя, когда Антигон послал к берегам Греции эскадру в 50 кораблей, к которым позднее присоединились еще 150 плюс десять кораблей с острова Родос. Флот Антигона долго угрожал Кассандру, однако до столкновения так и не дошло.
Понадобилось целых семь лет, чтобы в Восточном Средиземноморье состоялось настоящее морское сражение — битва при Саламине.
Битва при Саламине.
Расстановка сил перед битвой была следующей. Птолемей, как сообщают античные авторы, имел в своем распоряжении 140–150 боевых кораблей и 200 транспортных судов; еще 60 кораблей стояли в гавани осажденного Саламина. У Деметрия было 118 кораблей, в основном пентеры; он значительно уступал противнику в численности, однако превосходил его в мощи — на палубах кораблей Деметрия были установлены метательные машины и катапульты.
Десять пентер по приказу Деметрия загородили выход из гавани, чтобы не допустить соединения 60 саламинских кораблей с флотом Птолемея. Остальные выстроились в боевой порядок: левое крыло заняли самые сильные корабли — 30 тетрер, 7 гептер, 10 гексер и 10 пентер; в центре встали малые корабли, а справа — остальные пентеры. Птолемей также сосредоточил ударный отряд на своем левом фланге, а правый сознательно ослабил (построение флота копирует построение армии — сильное крыло, слабое крыло; единственное отличие — отсутствие фаланги, точнее, аналогичного ей военно-морского подразделения). Транспортные суда Птолемея стояли во второй линии.
Деметрий первым подал сигнал к атаке. Его «артиллерия» разорвала строй вражеский кораблей на правом фланге Птолемея. Непродолжительная абордажная схватка привела к бегству этого крыла египетского флота, что позволило Деметрию направить свои корабли на центр неприятельского построения.
Между тем Птолемей добился существенного успеха на своем фланге, но видя, что его правое крыло рассеяно, а центр вот-вот будет разгромлен, он вынужден был бежать и с восемью кораблями (из 140!) укрылся в гавани Китиона к юго-западу от Саламина[152]. Триеры Менелая, прорвавшиеся через заслон из десяти пентер, никак не могли исправить положение и потому поспешно отступили под защиту крепостных стен.
Потери Деметрия составили не более 20 кораблей, тогда как Птолемей потерял 80 кораблей потопленными, и не менее 40 захваченными в плен. Помимо того, Деметрий захватил 100 транспортных судов Птолемея и вместе с ними около 8000 воинов, а также находившихся на этих судах рабов, оружие, доспехи, съестные припасы и деньги.
Победа на море привела к взятию Саламина: Менелай сдался со всем гарнизоном и передал Деметрию свой флот. Следом за Саламином пали и другие города, так что к середине 306 года Кипр полностью перешел во владение Деметрия.
Впрочем, эта блистательная победа не давала повода почивать на лаврах: выиграно ведь было только сражение, а не война.
Кроме последствий военно-политических (разгром опаснейшего из конкурентов, утверждение на Кипре и — как следствие — в Эгейском море, «замыкание» малоазиатского, если не восточно-средиземноморского географического пространства) победа под Саламином имела и последствия политические и даже, скажем так, идеологические, причем вторые были даже важнее первых. Узнав о поражении Птолемея, единственного на тот момент реального соперника, Антигон «сбросил маску» и провозгласил себя царем.
Вполне возможно, он созвал войсковое собрание, которое подтвердило его права на престол; то есть все формальности были соблюдены[153]. Теперь Антигон именовался уже не регентом, а царем Македонии и окрестных земель.
Первым отреагировал Птолемей: когда стало известно о воцарении Антигона, войсковое собрание в Александрии провозгласило царем и египетского сатрапа. Так началась «цепная реакция», которая юридически зафиксировала гибель империи. Примеру Птолемея последовали Селевк, Кассандр и Лисимах; не остались в стороне и менее могущественные владетели — Митридат Понтийский, Атропат Индийский, Агафокл Сиракузский, Дионисий Гераклийский и другие тоже поспешили назваться царями. Каждый стал «властителем в своем праве», хотя бы на словах; впрочем, когда потребовалось подтвердить слова делами, не замедлило выясниться, что большинство новоявленных самодержцев независимы ровно настолько, насколько позволяют им трое «главных царей» — Антигон, Птолемей и Селевк.