Битва закончилась сокрушительным поражением половцев. На следующее утро по приказу Святополка дружинники нашли тело Тугоркана. Хан приходился родственником киевскому князю, и поэтому Святополк не мог оставить его тело без погребения. Во избежание различных слухов и толков, грозного хана похоронили ночью, «между путем, идущим на Берестово, и другим, ведущим в монастырь» (4, 220). На миниатюре Радзивилловской летописи могильщики изображены с факелами в руках.
Стремление Мономаха вернуть Чернигов обернулось для Руси бедой, Киевская земля и Переяславское княжество были разорены половецкими вторжениями, победа на реке Трубеж не решила проблему. Орда Тугоркана была разгромлена, но в степи были другие ханы, готовые вести батыров на Русь. Ещё до того, как тесть Святополка был изрублен мечами дружинников, Боняк вновь сел на коня и отправился воевать Русскую землю, это был уже второй поход степного воителя за неполных два месяца. Летописцы хана не жаловали, называли его не иначе как «Боняк шелудивый» (8, 217). Так и писали – «прииде второе Боняк безбожный, шолудивый, отай, хыщник» (8, 162). Своей целью хан выбрал Киев. Его расчет был верен: пока русские князья сражаются друг с другом и воюют с Тугорканом, можно попытаться захватить вражескую столицу. Половецкая конница шла изгоном, не задерживаясь на осаду городов и крепостей, встречавшихся на пути. Трудно сказать, почему так получилось и куда смотрели воеводы, отвечавшие за дозорную службу, но продвижение орды к столице осталось незамеченным. Под Киевом половцы появились внезапно, застав врасплох горожан и население окрестных сел.
Автор Повести временных лет, черноризец Печерского монастыря Нестор, оказался не просто очевидцем, но и непосредственным участником этих трагических событий. Монах чудом уцелел во время половецкого набега на Киев, его рассказ о разграблении степняками Печерского монастыря вошел в Повесть временных лет: «И 20-го того же месяца, в пятницу, в 1 час дня, пришел вторично Боняк безбожный, шелудивый, украдкой, хищник, к Киеву внезапно, и едва не ворвались в город половцы, и зажгли поречье перед городом, и повернули на монастырь, и зажгли Стефанов монастырь и деревни, и Германов.
Половецкий набег на Киев в 1096 г. Миниатюра Радзивилловской летописи.
И пришли к монастырю Печерскому, когда мы по кельям почивали после заутрени, и бросили клич около монастыря, и поставили два стяга перед воротами монастырскими, мы же – одни бежали задом монастыря, другие – взбежали на полати. Безбожные же сыны Измайловы вырубили ворота монастырские и пошли по кельям, вырубая двери, и вынося, если что-то находили в келье. Затем они зажгли дом святой Владычицы нашей Богородицы и пришли к церкви, и подожгли двери, устроенные к югу, и вторые – к северу, и, вторгшись в притвор у гроба Феодосиева, хватали иконы, зажигали двери и укоряли Бога и закон наш. Бог же терпел, ибо еще не пришел конец грехам их и беззакониям их, потому они и говорили: «Где Бог их? Пусть поможет им и избавит их!..» Тогда же зажгли двор Красный, поставленный благоверным князем Всеволодом на холме, называемом Выдобичи, – все это окаянные половцы зажгли огнем. Потому мы вслед за пророком Давидом и возопием: «Господи Боже мой! Поставь их колесом, как огонь на ветру, который испепеляет дубравы, так погонишь их бурею Твоею, искази лица их досадой». Ведь они осквернили и сожгли дом Твой и монастырь матери Твоей, и трупы рабов Твоих. Ибо убили нескольких из братии нашей оружием, безбожные сыны Измайловы, посланные в наказание христианам» (4, 220). Согласно свидетельству летописца, половцы лишь по счастливой случайности не овладели Киевом. Если бы это произошло, авторитет Святополка как киевского князя рухнул бы окончательно и бесповоротно. Возникли бы вопросы и к Мономаху как к главному поджигателю усобицы. Действительно, киевские и переяславские полки осаждают Стародуб, а половцы в это время подвергают беспощадному разгрому Южную Русь. Сложилась классическая ситуация, ярко описанная автором «Слова о полку Игореве»:
Борьба князей с погаными прервалась,
ибо сказал брат брату:
«Это моё и то моё же».
И стали князья про малое
«это великое» молвить
и сами на себя крамолу ковать,
а поганые со всех сторон
приходили с победами на землю Русскую (26, 71).
Было от чего простому обывателю прийти в смятение.
И если для Святополка всё более или менее благополучно закончилось, то для Владимира Всеволодовича серьезные проблемы только начинались. Беззакония родственников переполнили чашу терпения Олега, князь нанес недругам ответный удар там, где они меньше всего ожидали. Театром боевых действий стала Северо-Восточная Русь.
6. Битва за Муром (6 сентября 1096 г.)
Того же лета бысть бой Ольгу со Изяславом, и убиен бысть Изяслав, сын Володимер, внук Всеволож, сентября 6.
Согласно летописным свидетельствам, из Стародуба Олег пришел в Смоленск, где княжил его старший брат Давыд. Князь вновь оказался без удела, поэтому его визит к родственнику выглядел вполне естественно. Олег не собирался выполнять условия соглашения, навязанного ему Святополком и Мономахом, князь собирался продолжать борьбу за наследство отца. Об этом Олег говорил с братом; несмотря на миролюбие Давыда, он сумел убедить его в необходимости продолжения войны. В Муроме княжил сын Мономаха Изяслав, поэтому Олег решил силой вернуть родовой удел. Правда вновь была на стороне неукротимого князя, даже летописцы, недолюбливавшие Олега, были вынуждены данный факт признать. Набрав в Смоленске ратников, изгой выступил в поход.
В.Н. Татищев освещает ситуацию иначе: «Олег, князь черниговский, выйдя из Стародуба, пошел в Смоленск по обещанию данному, чтоб вместе с братом Давидом прийти на съезд. Но тогда Давида в Смоленске не было, был в Торопце, а смоленчане, ведая его коварства, не пустили во град. Он же пошел в Рязань и, недолго медля в оном, забыв обещание и клятву, данную Святополку, не хотел того исполнить, а кроме того умыслил зло» (82, 199). Вряд ли можно назвать «злом» возврат своей вотчины, захваченной силой оружия. Рассуждения насчет «коварства» князя оставим на совести Василия Никитича. Если воспринимать его свидетельство буквально, получается, что Олег хотел отнять Смоленск у брата Давыда. И только благодаря предусмотрительности горожан его хитрый план не осуществился. Рассказ Татищева перекликается с информацией Ермолинской летописи: «Ольга не приаша Смолняне, и иде к Мурому» (16, 26). Василий Никитич и летописец заблуждаются: в отличие от своих родственников, Олег никогда не покушался на чужой удел. И тем более на волость брата. В других летописях конкретно прописано, что в Смоленске Олег набирал войска для похода на Муром. Был в городе в это время Давыд или не был, неизвестно, на мой взгляд, без старшего брата собрать рать в Смоленске было нереально. Из Смоленска Олег направился в Муром, а не в Рязань, как пишет Татищев.
Изяслав своевременно узнал, что Олег готовиться к походу на Муром, поскольку Святославичи не сумели скрыть военных приготовлений. Сын Мономаха начал стягивать полки со всех концов своих необъятных владений, поскольку в данный момент под его властью оказалась вся Северо-Восточная Русь. В Муром пришли ратники из Ростова, Суздаля и Белоозера. Не исключено, что Изяслав был не просто муромским князем, но и наместником Мономаха в Ростовской земле.
Муром. Фото автора.
Олег не испытывал желания скрестить свой меч с мечом крестника. Он отправил к Изяславу посольство со словами увещания: «Иди в волость отца своего Ростов, а это – волость отца моего. Да хочу я, сев здесь, урядиться с отцом твоим. Ибо он меня выгнал из города отца моего. Или и ты здесь мне моего же хлеба не хочешь дать?» (4, 238). Олег верен себе и пытается доказать своему оппоненту, что правда на стороне сыновей Святослава. Как обычно, родственники не слушают князя, личные амбиции и корысть берут вверх над правдой и справедливостью. Так бывает всегда, когда дело касается Олега Святославича. Скрепя сердце летописец подведет итоги этих переговоров: «И не послушал Изяслав слов этих, надеясь на множество воинов. Олег же надеялся на правду свою, так как прав был в этом, и пошел к городу с воинами» (4, 239). Сражение стало неминуемо.
В этот критический момент должны были вмешаться советники Изяслава и остановить кровопролитие. Им требовалось разъяснить молодому князю все последствия его решения, отправить гонцов к Мономаху и обрисовать складывающуюся ситуацию. Потребовать, чтобы Владимир Всеволодович лично вмешался и запретил сыну начинать войну. Но этого не происходит, по свидетельству В.Н. Татищева, Изяслав решился на битву «послушав совета льстецов своих». Проблема была в том, что Муром молодой князь захватил не потому, что его кто-то из советников подучил, а потому, что этого хотел отец. Мономах надеялся, что у Изяслава хватит сил и ресурсов, чтобы сокрушить Олега.
Битва между крестным и крестником произошла 6 сентября 1096 г. Изяслав был уверен в победе, его войско значительно превосходило рать Олега численно. Князя не смущал военный опыт Олега и ратное мастерство его дружины, его не насторожила ненадежность муромских ратников. Изяслав не собирался отсиживаться за стенами и вывел войско в поле, чтобы встретить Олега на подступах к городу. Он хотел смять врага натиском белозерских, суздальских и ростовских полков. Когда появилось воинство Олега, муромский князь был полностью готов к бою.
…Изяслав Владимирович в окружении бояр и воевод объезжал полки, изредка поглядывая на противоположную сторону поля, где готовилась к бою смоленская рать. Молодой князь находился в хорошем расположении духа, был весел и добродушно посмеивался на шутки вятших мужей, которые те щедро отпускали в адрес противника. Порывы ветра трепали суздальские, ростовские, муромские и белозерские стяги, ратники лениво переминались с ноги на ногу. Ждали приказ идти в атаку, но его не было, Изяслав тянул время и провоцировал Олега нанести удар первым. Сознательно отдавал противнику инициативу, что встречным ударом опрокинуть вражескую рать. Олегу надоело ждать, князь отдал приказ о наступлении. В центре боевого порядка шла смоленская пехота, конных дружинников Олег поставил на флангах. Изяслав некоторое время выжидал, наблюдая за приближением войск противника. Затем князь взмахнул рукой в кольчужной рукавице, и навстречу врагу устремились ростовские и суздальские полки.