Брату твоему не удержати Киева; да не будеть его ни тобе, ни оному» (8, 275). В словах бояр был резон, но и Юрий мог бы решить возникшую проблему как-то иначе, проявить больше такта и ловкости – так, как впоследствии это сделал Изяслав Мстиславич. Однако Долгорукий махнул на все рукой и просто перевел Вячеслава из Пересопницы, где тот княжил, в Вышгород, поближе к Киеву. Но ведь старший брат рассчитывал на большее! Вячеслав жутко обиделся на Юрия и до поры до времени затаился в своем новом уделе. В Пересопницу киевский князь отправил сына Глеба и велел ему следить за всеми передвижениями Изяслава. Пересопница находилась к востоку от Луцка, в случае необходимости здесь можно было надолго задержать вражескую рать. Беда была в том, что Глеб, будучи храбрым воином и отчаянным рубакой, оставался при этом беспечным и безрассудным человеком. Что и привело к катастрофе.
Изяслав Мстиславич пришел в ярость, когда посланные разыскивать его имущество люди вернулись от Юрия ни с чем. Посчитав это прямым нарушением заключенного с дядей договора, волынский князь решил, что имеет полное право начать войну против обманщика. На Волынь регулярно приезжали послы из Киева и звали Изяслава назад, обещая всяческую поддержку. Юрия в Киеве не любили, для горожан он всегда был чужаком. Взвесив все за и против, Изяслав Мстиславич собрал полки и выступил в поход.
Находясь в Пересопнице, Глеб Юрьевич вел себя крайне неосмотрительно и беспечно, поэтому поход Изяслава явился для него полной неожиданностью. Неизвестно, по какой причине дружина Глеба находилась не за городскими валами, а в обозе перед городом, возможно, князь хотел встретить противника на ближних подступах к Пересопнице. Но ничего хорошего из этого не вышло, гридней Глеба застали врасплох, сам князь с трудом сумел добежать до ворот и укрыться за стенами города.
Сил, чтобы оказать дальнейшее сопротивление, у Глеба не было, гридни Изяслава повязали всех его дружинников, поэтому князь был вынужден сдаться. Изяслав Мстиславич принял двоюродного брата доброжелательно, напоил-накормил, дал охрану и отправил к Юрию, сказав при этом примечательные слова: «Вы мне братия, и я с вами никакой злобы и вражды не имею. Но что отец ваш меня обидит, то я хочу только с ним в том разбираться и для того на него иду» (82, 362). Изяслав ясно давал понять остальным родственникам, что воюет исключительно с дядей, с остальными же готов поддерживать дружеские отношения.
После захвата Пересопницы волынский князь повел войска в район реки Рось. Здесь к Изяславу присоединились отряды черных клобуков и приветствовали как своего князя. В эти тревожные дни Юрий пребывал в счастливом неведении относительно происходящих событий, только с прибытием в Киев Глеба великий князь осознал размер катастрофы. Юрий запаниковал, не имея шансов удержаться в столице, великий князь ушёл за Днепр, в Городец-Остерский. Перед бегством отправил гонца к Вячеславу с предложением занять освободившийся златой стол. От Вышгорода до Киева рукой подать, поэтому Вячеслав оказался в Киеве раньше Изяслава.
Когда волынский князь появился в столице, то вежливо попросил дядю покинуть Киев. Но робкий Вячеслав неожиданно заявил: «Сей град есть престол отца моего и после него мне, как старшему, надлежит. Ты же, если хочешь меня наследия отцова лишить, то, придя, прежде меня убей и потом всем владей» (82, 363). Такой демарш весьма озадачил Изяслава, он не знал, что делать со строптивцем. Но тут в дело вмешался народ, разозленные упорством Вячеслава, горожане потребовали схватить его и посадить под стражу. Изяслав быстро сориентировался в ситуации, указал рукой на бушующую толпу и напомнил дяде об участи Игоря Ольговича. Этого оказалось достаточно, чтобы Вячеслав забыл об амбициях и уехал в Вышгород. Великим князем снова стал Изяслав Мстиславич.
Так бесславно закончилось первое княжение Юрия в Киеве.
8. Бой на реке Ольшанице и сражение на реке Уше (лето 1150 – зима 1151 г.)
Володимер же исполцася, поиде противу Изяслава, стрелцем стреляющимся о реку, и поча Володимер приступати силою.
Если Изяслав думал, что всё закончилось, то он глубоко ошибался: Долгорукий не думал сдаваться и был готов продолжить борьбу за Киев. Суздальский князь обратился за помощью к Давыдовичам и Святославу Ольговичу с просьбой, как можно скорее прибыть к нему с полками и дружинами. Доверенные люди Юрия уехали к половцам нанимать степную конницу. В Переяславль, главный опорный пункт Долгорукого в Южной Руси, на помощь сыну Ростиславу был отправлен с дружиной другой княжеский сын, Андрей. Эти меры оказались очень своевременны, поскольку сын Изяслава, Мстислав, уже вел дружину на Переяславль, чтобы выгнать из города Ростислава. Братья Юрьевичи не позволили Мстиславу переправиться через Днепр у Канева, план Изяслава по захвату Переяславля потерпел неудачу. Но не это оказалось главной бедой киевского князя.
Когда Владимир Галицкий узнал, что Изяслав Мстиславич пошел на Киев, то сразу собрал полки и выступил на помощь Юрию. Сведав про это, Изяслав отозвал сына Мстислава из Канева, велел ему собирать в Киеве войска, сам же поспешил в Вышгород к Вячеславу. Ударил дяде челом, покаялся в винах и позвал в Киев на златой стол. Старику такое предложение польстило, он поворчал для приличия и согласился. Князья договорились, что «Изяславу имети отцем Вячеслава, а Вячеславу имяти сыном Изяслава» (8, 278). Учитывая бездетность Вячеслава, данное соглашение приобретало особый смысл. Изяслав Мстиславич полностью переиграл Юрия, в данной ситуации заявлять о своём старшинстве суздальскому князю было просто глупо, поскольку Вячеслав был старше. Изяслав придал своему правлению в Киеве вид полной легитимности. На Руси понимали, что Вячеслав служил лишь парадной вывеской, а всеми делами заправлял его энергичный племянник. Но такой расклад устраивал в Киеве абсолютно всех. Ипатьевская летопись приводит примечательные слова, с которыми Изяслав обратился к своему престарелому родичу: «Ты ся, отце, не труди» (8, 278). Вячеслав себя никогда не «трудил», не стал исключением и данный случай. Князю было достаточно соблюдения всех внешних приличий относительно своей персоны, поэтому бремя власти он с удовольствием свалил на плечи Изяслава. Как в сказке А.С. Пушкина, «князю прибыль, белке честь». И все довольны. Но в сложившейся ситуации этот хитрый маневр Изяслава не спас, слишком стремительным было наступление галицких полков.
Киевский князь оказался перед дилеммой: либо вести рать против Юрия, Ольговичей и Давыдовичей, начавших наступление на левом берегу Днепра, либо выступить против Владимира Галицкого. Сначала решил сразиться с Владимиром: «Этот ко мне ближе, сначала поеду против него» (4, 289). Изяслав поставил под свои стяги всех, кого только было можно собрать, в том числе гридней брата Владимира и сына Мстислава, призвал черных клобуков и попросил у Вячеслава его дружину. Дядя не возражал, лишь сказал, что ему нужно время, чтобы собрать гридней. Изяслав не захотел ждать и выступил во главе рати к Звенигороду, он был уверен, что дружина Вячеслава нагонит киевские полки на марше.
Около крепости Тумащь к Изяславу присоединились черные клобуки. Ходили слухи, что Владимир уже прошел Перепетово поле и находится в верховьях речки Ольшаницы. Когда великокняжеская рать переправилась через Стугну и вышла к её притоку Ольшанице, передовые части Изяслава столкнулись с вражескими дозорами. Киевлянам удалось захватить нескольких галицких конюхов, галицкие дружинники пленили одного из черных клобуков и привели его к Владимиру. Как только галицкий князь узнал, что киевское воинство встало на Ольшанице, сразу приказал выстроить полки в боевой порядок и выступил против Изяслава.
Когда галицкая рать подошла к реке, Владимир выдвинул вперед лучников и приказал обстреливать боевые порядки противника. В бой вступили черные клобуки, туча стрел повисла над Ольшаницей. Галицкий князь приказал переходить реку, сверкая сталью доспехов, полки и дружины двинулись к берегу. В этот момент черные клобуки дрогнули. Их воевод охватила паника, торки и берендеи в страхе бросились к Изяславу: «Возвращайся, князь, пока не перешел он через реку и не напал на нас. Сила его велика, а у тебя мало дружины» (4, 289). Изяслав Мстиславич ответил просто и кратко: «Лучше, братья, помрем здесь, нежели примем на себя срам» (4, 289). Киевский князь надеялся, что вот-вот подойдет дружина Вячеслава и ситуация изменится в его пользу. Но вышгородских гридней не было видно, надежда на их помощь таяла с каждой минутой. Рать Владимира неумолимо надвигалась, прикрываясь большими щитами от стрел, галичане вошли в реку и стали переходить на противоположный берег. Перепуганные киевляне стали уговаривать Изяслава: «Уезжай, князь». Изяслав Мстиславич видел, что всё рушится, войска охватывает паника и остановить её невозможно. В отчаянии князь крикнул: «Мне остается ехать с чужеземцами, с венграми и поляками; а дружина моя напугана» (4, 289). Изяслав видел, как побежали черные клобуки, как покидали поле боя киевские полки и дружины родственников. Осознав, что всё кончено, князь ударил коня плеткой и помчался в Киев.
Владимир Галицкий был немало удивлен бегством вражеского войска, он не ожидал такой легкой победы. Князь приказал конным дружинам перейти через реку, преследовать противника и атаковать врага при первой возможности. Галицкие гридни перебрались через Ольшаницу и пришпорили коней. Им удалось настигнуть киевскую дружину, деморализованные гридни Изяслава не смогли оказать достойного сопротивления, многие были порублены, немало попало в плен. Сам князь примчался в Киев, где уже находился прибывший из Вышгорода встревоженный Вячеслав.
Дядя и племянник сели обедать, но в этот момент прибежал дозорный и доложил, что огромная рать Юрия, Ольговичей и Давыдовичей начала переправляться через Днепр. Многие киевляне, опасаясь мести суздальцев, решили продемонстрировать свою лояльность и стали перевозить в насадах и ладьях вражеских ратников через Днепр. Изяслав понял, что шансов удержать Киев нет. Не желая подвергать жителей столицы тяготам осады, он решил покинуть город, отступить во Владимир-Волынский, накопить сил и продолжить борьбу. Вячеславу Изяслав посоветовал уйти в Вышгород и там переждать смутные времена.