Для царицы массагетов всё случившееся явилось страшным ударом, поскольку единственный сын оказался в руках жестокого врага, пришедшего поработить её страну и сделать свободных скифов рабами персов. Но её силе духа мог бы позавидовать любой мужчина, а ответ Томирис Киру был краток: «Не силой оружия в честном бою, а вином и коварством одолел ты моего сына. Выдай его мне, а сам со своим войском убирайся к себе, или, клянусь богом солнца, я напою тебя кровью!» Однако победоносный перс только посмеялся над этими словами. Враг понёс невосполнимые потери, сын Томирис у него в руках, а ему, Киру Великому, ещё и угрожают!
Но дальше всё пошло не так, как хотелось бы завоевателю. Как только Спаргапис протрезвел и пришёл в себя, он сразу же осознал весь масштаб случившейся катастрофы. Мало того что он сам угодил в плен к врагу и стал разменной монетой в отношениях скифов и персов. Как полководец, он нёс личную ответственность за гибель своих воинов, и оправдания подобной безответственности не было. То, что Спаргапис наплевательски отнёсся к своим обязанностям военачальника и вместо того, чтобы заняться делом, напился на радостях, как простой воин, покрывало его несмываемым позором. Он просто не знал, как будет смотреть в глаза матери, вождям и родственникам погибших массагетов. И выход из такой ситуации сын царицы видел только один. Обратившись к Киру, он попросил царя, чтобы его освободили от цепей. Владыка персидской державы после такой сокрушительной победы был настроен благодушно и, будучи уверен, что царевич никуда из его лагеря не денется, велел удовлетворить просьбу пленника. Но едва руки Спаргаписа оказались свободны, как он выхватил меч из ножен царского телохранителя и нанес себе смертельный удар. Мертвый царевич свалился на землю, освободив себя от позора, а мать от зависимости по отношению к Киру, тем самым давая массагетам возможность продолжить борьбу с завоевателями.
В какой же ярости находился персидский царь! Он клял себя за мягкотелость, поскольку всё его преимущество развеялось как дым и теперь ему надо было что-то делать, чтобы заставить неуловимых массагетов принять с ним бой. Зато Томирис, узнав о смерти сына, все свои силы направила на то, чтобы отомстить виновнику гибели Спаргаписа и нескольких тысяч скифских воинов. Месть Киру Великому становилась для неё делом чести. С этого момента начиналась война не на жизнь, а на смерть, где пощады никто не просит, а если и просит, то не получает.
Между тем у Кира была надежда, что царица массагетов в ярости от личной потери сразу бросит в бой свою конницу и ему удастся разгромить скифов в правильном сражении. Однако ему доложили, что войско Томирис не стало вступить в битву с персами и начало отступление. Вполне возможно, царь мог посчитать, что скифские вожди после бездарной гибели стольких воинов не надеялись на победу. Но здесь перед Киром Великим во всей остроте встал вопрос: а что делать дальше? Начать преследовать массагетов или же вернуться за Окс?
С одной стороны, он нанёс врагу страшное поражение и преподал кровавый урок, от которого скифы не скоро оправятся. Было захвачено огромное количество пленных, а значит, можно явиться домой победителем и спокойно готовиться к походу на Египет. Но с другой стороны, скифы сейчас ослаблены, как никогда, поэтому у Кира есть все шансы добить их окончательно и навсегда замирить северную границу своих владений. Тщательно взвесив все за и против, царь решил продолжить поход, резонно полагая, что второго такого шанса у него может и не быть. К тому же он понимал, что Томирис всё равно будет мстить персам за сына и война со скифами в этом случае может затянуться до бесконечности. Поэтому огромная армия персов двинулась за уходившими на восток массагетами, а пленных, сковав цепями, отправили за Окс, во владения Кира Великого.
Скифы отступали, а персы их догоняли, поскольку Кир пребывал в твёрдой уверенности относительно того, что враг сильно ослаблен и боится вступать с ним в бой. Царь знал, что массагеты – прекрасные наездники, отлично владеют луком и вся их тактика строится на массированном использовании конных лучников. Что излюбленным местом боя для скифов являются широкие равнины, где они могут развернуть свою кавалерию. Где возможна свобода широкого маневра большими конными массами и всегда есть пути отступления. А поскольку в данный момент местность вокруг была соответствующая, то по приказу Кира были усилены дозорные отряды, которые рыскали вокруг наступавшей армии. Потому что угроза внезапной атаки со стороны массагетов была вполне реальна, невзирая на то что они отступали. Быстрым кочевникам ничего не стоило неожиданно напасть на персов, обстрелять их из луков, а затем снова скрыться в бескрайних степных просторах.
Рис. 10. Царь Кир Великий
Но скифы и не думали нападать, они по-прежнему уходили на восток, спасаясь от грозного царя и надеясь на быстроту своих лошадей. Конные разъезды массагетов лишь иногда сталкивались с персидскими разведчиками, однако после коротких стычек сразу обращались в бегство, отстреливаясь на скаку от преследовавших их ликующих победителей. Но вскоре на горизонте замаячили вершины гор, и Киру доложили, что вражеские войска уходят через ущелье. Судя по всему, страх скифов перед царём был так велик, что они побросали свою поклажу, лишь бы скорее миновать этот горный проход.
И снова перед Киром дилемма: идти или не идти через горы, проводить армию через ущелье или нет? С одной стороны, этот переход может быть очень опасен, поскольку в случае нападения армия персов будет уязвимой для вражеских атак. Но с другой стороны, как массагеты развернут в ущелье свою знаменитую кавалерию, где их конные лучники будут маневрировать на своих быстрых лошадях? Если враг и постарается дать бой армии Кира Великого, то только на выходе из горного ущелья – там и конных стрелков можно развернуть, да и отступить есть куда в случае неудачи. То, что его армии придётся сложно, поскольку при выходе из теснин на равнину её придется по ходу марша разворачивать в боевые порядки, подвергаясь при этом скифским атакам, Киру было понятно.
Но дело в том, что и сами персы являлись прекрасными лучниками, а ещё в состав царских войск входили отряды метателей дротиков, пращников и копьеметателей. Поэтому у Кира было кого противопоставить конным стрелкам массагетов. Понимая, что другого шанса вступить в битву с убегающим врагом может и не представиться, царь распорядился продолжить преследование скифов. Персидское войско двинулось в горы.
Гигантской лентой, словно огромная змея, втягивалась в ущелье армия Кира. Посланные вперёд разведчики докладывали, что путь пока свободен и врага не видно. Эти донесения ещё больше укрепляли царя в мысли, что бой будет на выходе из горных теснин. Персидское войско шло через горы, двигаясь по следам отступающих скифов, но вскоре темп движения резко замедлился, поскольку ущелье было довольно узким. Армия Кира перемещалась через горный проход уже добрую половину дня, когда прискакавшие разведчики доложили, что путь дальше перегорожен завалами. В принципе, царь удивлён не был, он даже ожидал чего-то подобного, поскольку предполагал, что массагеты постараются всячески замедлять продвижение его войск. Поэтому Кир остановил армию и отправил передовой отряд разбирать неожиданную преграду, рассудив, что, пока одни трудятся, другие пусть отдохнут от трудного перехода. Но передохнуть не удалось.
Над ущельем раздался громкий рёв боевых рогов массагетов, и тысячи вражеских воинов появились на гребнях гор, окружающих теснину. Это было настолько неожиданно, что растерялись не только простые воины и командиры персидской армии – растерялся сам Кир. В это время скифы натянули свои тугие луки и ливень стрел со всех сторон обрушился на завоевателей. Не успевшие изготовиться к битве персы тысячами повалились на камни, и первая кровь оросила землю. От второго залпа персы попытались прикрыться щитами и укрыться за камнями, но смертельный дождь, падающий с неба, вновь нанёс им страшные потери, поскольку воины Кира стояли слишком плотной массой. Но царь уже оправился от растерянности, ибо за свою боевую жизнь навидался всякого. Он начал действовать быстро и решительно.
Кир сразу сообразил, что если армию разворачивать назад и начинать выводить из долины, то вряд ли кто из его воинов выйдет отсюда живым: их всех просто перестреляют при отступлении. Потому и принял единственное возможное решение – вступить в навязанный ему бой, чтобы разгромить скифов. В конце концов, он сам к этой битве стремился. Правда, произошло это не так, как царь планировал, но выбора у него не было, сейчас всё решала быстрота действий. Раздались громкие команды, и сразу же из рядов персидского войска выдвинулись тысячи лучников, взбежав вверх по склону, они вступили в перестрелку со скифами, прикрыв беззащитную колонну. Подоспевшие пехотинцы закрыли своих стрелков большими плетёными щитами, а отряды пращников и метателей дротиков пошли в атаку на массагетов. Лучники Кира были прекрасными стрелками, скифы один за другим стали падать, сражённые стрелами, и скатываться вниз по каменистым склонам. В это же время легковооружённые персы взобрались на горы и забросали врагов дротиками и камнями. Царю на какое-то мгновение показалось, что кочевников удастся сбросить с гребня. Но персидская атака захлебнулась, скифы прицельно перестреляли большинство не защищённых доспехами пращников и метателей дротиков, и те из них, кто уцелел, в панике покатились назад, под защиту плетёных щитов.
Но самое худшее произошло чуть позже, когда массагеты зажгли свои стрелы и открыли прицельную стрельбу по большим щитам персидской пехоты. Сплетённые из прутьев и иссушённые знойным солнцем Азии, щиты ярко полыхнули в руках своих хозяев. В панике воины Кира бросали их на землю, но тут же становились беззащитными от падавшего с неба смертельного дождя. Один за другим валились персы на тела своих павших товарищей. А ливень стрел не прекращался ни на минуту, чёрный дым от горевших щитов поднимался к небу, и царские воины стали разбегаться по узкой долине, надеясь спастись от неминуемой смерти. С г