Войны и дружины древней Руси — страница 26 из 29

Изученные Кучерой валы сооружены с применением внутреннего деревянного каркаса. Он имеет два основных типа. Первая – это срубная конструкция. При ее возведении выстраивалась стена из четырехстенных срубов. Их ставили в один или несколько рядов, заполняли землей, после чего делали внешние земляные откосы. В окончательном виде срубно-земляное укрепление выглядело как вал высотой до 3,5 м, над которым предположительно возвышалась деревянная стена. Описанная конструкция напоминает укрепления южнорусских древнерусских городов-крепостей того времени. Второй тип внутривального каркаса – перекладная конструкция. Он состоял из ярусов продольных и поперечных бревен, засыпанных землей. Первоначально такое укрепление имело вид вала с очень крутыми склонами высотой до 3,5 м, а иногда – не ниже 3,7 м.[333]

После монгольского вторжения защита южных и восточных границ стала задачей особой важности. Оборона страны начала выстраиваться по реке Оке, отныне воспринимавшейся как спасительный рубеж и получившей говорящее прозвание «Пояс Пресвятой Богородицы». Вдоль Оки возводятся крепости, укрепляются броды и наиболее уязвимые места.

Начиная со второй половины XIV века на Руси уделялось пристальное внимание изучению обстановки на «Поле». Об этом свидетельствует хорошо известное послание митрополита Алексия «боярам, баскакам, духовенству и мирянам» на Червленый Яр – о подсудности их рязанскому епископу Василию. В этой грамоте впервые упоминаются русские караулы, стоявшие по рекам Хопер и Дон[334]. В дальнейшем передовая охрана юго-восточных границ была доверена рязанским и мещерским казакам, а юго-западного порубежья – путивльским севрюкам[335].

Глава 4. Воеводы и ратоборцы

Первыми полководцами Древней Руси являлись князья. Выдающимися военными вождями русичей были Олег, прозванный Вещим, в 907 году прибивший свой щит на вратах Царьграда; Святослав Игоревич, победитель хазар, не боявшийся бросать своим врагам дерзкий вызов – знаменитое «Иду на вы»; Владимир Святославич, славный не только крещением Руси, но и успешной защитой Русской земли от печенегов, окончательно разбил которых уже его сын, Ярослав Мудрый. Сводный брат Ярослава, тмутараканский князь Мстислав Храбрый, в 1022 году покорил северокавказский народ касогов, в личном поединке перед «полками касожскими» одолев их предводителя – могучего Редедю. В младшем поколении русских князей также были грозные воители: Владимир Мономах участвовал в 82 походах (дожив до 72 лет); по всей Руси, от Новгорода до Галицкой земли, гремело имя Мстислава Удалого, ходившего походами и на половцев, и на чудь, и на других русских князей – во время междоусобных браней, своей волей изгонявшего и ставившего киевских князей, одного из немногих русских витязей, пробившихся через монгольские полки-тумены после страшной битвы на берегах степной речки Калки. Выдающимся полководцем Южной Руси был галицкий князь Данил Романович, который воевал с монголами, венграми, поляками, в 1254 году получил от римского папы королевский титул, но не изменил, вопреки надеждам католиков, вере отцов и дедов. Бесценным стал командный опыт, приобретенный такими воителями, как Александр Невский и Дмитрий Донской.

Их потомки, сосредоточившись на обеспечении защиты страны, уже не могли возглавлять все свои рати, поднимая великокняжеский стяг лишь во время больших походов. Им пришлось полагаться на целую плеяду полководцев, прославивших и собственное имя, и имя своих государей. В числе этих людей были князь Иван Васильевич Стрига Оболенский, князь Данила Дмитриевич Холмский, Данила Васильевич Щеня.

Об этих князьях и воеводах и будет рассказано ниже.

Аскольд и Дир (? – 882)

Ранняя история Руси загадочна и легендарна. Источником сведений о первых русских военачальниках служат рассказы нашей древнейшей летописи – «Повести временных лет». Для борьбы с хазарами, покорившими славян Среднего Поднепровья и Волго-Окского междуречья, в земли кривичей, ильменских словен и некоторых угро-финских племен (мери, веси и муромы) были призваны варяги во главе с князем Рюриком – основателем Русской державы.

Покорившиеся ему «волости» и «грады» – Полоцк, Ростов, Белоозеро, Муром – Рюрик раздал своим «мужам». Одним из таких княжьих мужей был Аскольд, пасынок Рюрика (или одной из жен Рюрика). После 862 года он был отпущен отчимом в поход на Царьград. Вместе с другим воеводой новгородского князя, Диром, Аскольд спустился вниз по Днепру, в земли покоренных хазарами полян и отвоевал у них Киев – главный город Полянской земли. Укрепившись на правобережье Днепра, Аскольд и Дир совершили поход на Византию. На 200 ладьях их войско подошло к Константинополю и разорило окрестности города. Встревоженные греки прибегли к заступничеству Богородицы. Ризы Пречистой Девы, взятые в ее храме во Влахерне, были погружены в воды Черного моря, после чего поднявшаяся буря разбила многие русские корабли. Аскольд и Дир, потрясенные случившимся чудом, приняли крещение и, сняв осаду, вернулись в Киев и стали княжить в этом городе, порвав всякие отношения с государством Рюрика. Они воевали с древлянами, уличами, кривичами и хазарами, еще властвовавшими на левобережье Днепра.

После смерти Рюрика новый новгородский князь, Олег, враждовавший с Аскольдом, видимо, имевшим определенные права на великокняжеский престол, совершил поход на Киев. Под видом купцов, Олег и его дружинники высадились южнее города в Угорском урочище и убили вышедших им навстречу киевских правителей. Киевляне сохранили добрую память об убитых князьях и долго помнили, где они были погребены. Над могилой Аскольда будет построена церковь Николая, около Дировой могилы во времена Ярослава Мудрого поднимется церковь Георгия и Ирины.

Князь Олег Вещий

С легкой руки Александра Сергеевича Пушкина Вещий Олег (?—912) прославлен в нашем Отечестве как победитель хазар, обрекший мечам и пожарам «их села и нивы». Однако о походах киевского князя в далекую Хазарию ничего не известно: с грозным врагом он бился в землях северян и радимичей, освобождая, а не сжигая славянские веси и деревушки. Простим поэту его ошибку, тем более, что он совершенно правильно указал главную заслугу одного из самых славных русских воителей.

Князь Олег был братом жены князя Рюрика, Ефанды (Энвинды), «истинным основателем величия нашего государства». На Русь Олег прибыл вместе с Рюриком в 862 году. Согласно Повести временных лет, после смерти Рюрика он стал регентом при его малолетнем сыне. Олег оказался хорошим пастырем для новой отчизны. Держава его крепла и росла. Олег строил города (существует предание об основании князем Москвы в 880 году) и устанавливал дани, заключал договоры с соседними странами, торговал с ними.

Олег прославился как полководец, могучий боец и прозорливый государь. Три года понадобилось новгородскому князю на подготовку похода на юг, в земли днепровских славян. Лишь весной 882 года с большим войском, набранным среди всех подвластных народов, он выступил в поход. Один за другим покорялись лежавшие на пути Олега города: стольный град днепровских кривичей Смоленск, лежавший в земле северян Любеч. Могучая река несла корабли Олега на юг, во владения полян, к Киеву, где уже двадцатый год правили Аскольд и Дир, с дружинами покинувшие его ради самостоятельного княжения в отвоеванных у хазар землях.

По-видимому, отношения новгородских и киевских князей были столь враждебными, а военная сила полян столь значительной, что Олег не решился дать им сражение, а пошел на хитрость, выдав свое двигавшееся на ладьях вниз по Днепру войско за торговый караван. Аскольд и Дир, вышедшие встречать купцов к Угорскому урочищу, были убиты, а Киев захвачен. Вознесшийся над Днепром город так полюбился Олегу, что он поспешил сделать Киев своей новой столицей, дав ему ставшее знаменитым название: «Мать городов русских».

Озабоченный безопасностью Киевщины, Олег в 883 году покорил землю древлян, постоянных соперников полян, обложив их тяжелой данью («по черной кунице с дыма»). Затем он присоединил к своему государству земли плативших дань хазарам северян и радимичей. Здесь он проявил себя гибким политиком, обложив новых подданных данью легкой, особенно в сравнении с теми поборами, которые взимали с северян и радимичей слуги черного кагана.

Объединив под своей властью почти все восточнославянские племена и овладев всеми землями, расположенными по великому водному пути «из варяг в греки», Олег задумал и совершил грандиозный поход на Константинополь или Царьград, как звался этот город – столица Византии – на Руси.

В путь огромное войско киевского князя выступило, по летописи, в 907 году в действительности – в 911 году. Вместо себя править Русью Олег оставил князя Игоря. К далекому Царьграду русские рати двигались и по суше, и по морю, на конях и на кораблях, число которых, если верить летописцу, доходило до 2 тысяч.

Осадив Константинополь, Олег повелел поставить ладьи на колеса и под их прикрытием приблизился к городу. Испугавшись огромного русского воинства, византийский император Лев Философ и его брат Александр II поспешили заключить с Олегом мир. Согласно известной легенде, князь укрепил на вратах Царьграда русский щит с изображением всадника.

За свои подвиги и мудрые действия князь получил прозвище «Вещий», то есть мудрый. Умер Олег в 912 году от укуса змеи. Такая смерть была предсказана ему волхвами. Похоронили князя в Киеве, на горе Щековице. Преемником его стал Игорь Рюрикович (Игорь Старый).

Первый Рюрикович – князь Игорь

Годом появления на свет князя Игоря (?-945), по некоторым косвенным данным, следует считать 877 год. После смерти отца, умершего в 879 году, спустя два года после рождения сына, воспитателем и наставником Игоря стал дядя, князь Олег, опытный воитель и суровый государь. На фоне этой яркой личности его воспитанник, а по достижении совершеннолетия, и соправитель, выглядел тускло и бледно. Долгие годы молодой князь находился хотя и рядом, но в тени Олега, трудами которого было продолжено дело Рюрика – создание Русского государства на бескрайних просторах восточнославянского мира. Летописи содержат скудные сведения о происходивших тогда событиях. Лишь несколько записей полулегендарного характера рисуют основные этапы взросления Игоря и становления его как государственного деятеля. В 903 году он женился на изборской княжне Ольге, внучке Гостомысла, девичьим именем которой было Прекраса. Но о сколько-нибудь самостоятельной политической роли достигшего совершеннолетнего возраста князя можно говорить лишь с 907 года, когда, отправляясь войной на Византию, Олег оставил Игоря править Киевом и Русью.

После смерти Олега в 912 году его племянник стал полноправным правителем обширного, но еще очень непрочного в политическом отношении княжества. Неслучайно первым самостоятельным шагом Игоря стало усмирение в 914 году восставших древлян. Подавив этот бунт, князь наложил на побежденных древлян еще более тяжелую дань. Тогда же к Киевскому государству были присоединены земли уличей.

В правление Игоря пришли в причерноморские степи печенеги. И если в 915 году, в первое их появление на Руси, князю удалось избежать столкновения с кочевниками, заключив с печенежскими ханами мир, то спустя пять лет на всем протяжении границы со степью бушевала настоящая война, изредка сменяющаяся коротким, настороженным затишьем.

Воспитанный подобно Олегу, Игорь думал о походе на славящуюся своим богатством Византийскую империю. Однако осуществлению этого предприятия предшествовал период достаточно мирных отношений с великой средиземноморской державой. В 935 году ладьи и полки Игоря даже ходили с греками на Италию. Но в 941 году князь решил поднять свой меч на Византию. Собранный им флот из 10 тысяч ладей достиг Босфора. Но оповещенные болгарами о русском вторжении византийцы не убоялись многочисленности врагов и выступили навстречу неприятелю. С помощью «живого» («греческого») огня – не тушившейся водой зажигательной смеси – патрикий Феофан, командовавший византийским флотом, уничтожил часть кораблей Игоря, вынудив его вернуться назад. Однако часть русского войска, отступив к побережью Малой Азии, на протяжении 4 месяцев продолжала воевать с преследовавшей их армией греческого полководца Варды Фоки.

Следующий поход на Византию киевский князь тщательно готовил на протяжении почти 4 лет. Собрав еще более многочисленное войско, призвав из Заморья варяжские дружины, наняв печенежское конное войско, он в 944 году двинул свои полки на юг. И снова болгары поспешили сообщить грекам о приближении русов. Правивший Византийской империей узурпатор Роман I Лакапин поспешил направить навстречу Игорю посольство с просьбой о мире. Греческие послы нашли русское войско уже на Дунае. Здесь и произошли переговоры. Князь, по совету с дружиной, взял с греков богатые дары на всех своих воинов и согласился прекратить поход, возвратившись в Киев.

Помирившись с греками, Игорь решил упрочить свою власть над подвластными Киеву славянскими племенами. Начал он с древлян, продолжавших сохранять известную автономию под властью собственных, древлянских, князей. Осенью 945 года Игорь с дружиной отправился в полюдье, но, прибыв в Древлянскую землю, не ограничился данью, положенной ему по праву, а потребовал новой. Летопись сохранила единодушное слово, сказанное о требовании Игоря древлянскими старцами, собравшимися на думный совет со своим князем Малом: «Если повадится волк ходить за овцами, то унесет все стадо. Так и сей, если не убъем его, то всех нас погубит». Противостоять, собравшемуся со всей восставшей древлянской земли народному войску малая дружина Игоря не смогла и полегла в злой сече под мечами древлян у стен Искоростеня. Погиб и сам князь. По сообщению византийского хрониста, он был пленен и предан казни – разорван на части согнутыми березами, к верхушкам которых его привязали.

Князь Святослав

Яркий след оставил в русской истории князь Святослав Игоревич(?—972). Всего 8 лет правил он Киевской землей, но это время хорошо запомнилось на долгие последующие века, а сам князь Святослав стал образцом ратной доблести и мужества для многих поколений русских людей. Первый раз имя его прогремело в русской летописи в 945 году. После гибели в древлянской земле отца, князя Игоря, он, тогда трехлетний мальчик, первым начал битву с восставшими древлянами, выехав перед киевскими полками и бросив в сторону врага боевое копье. И, хотя брошенное некрепкой детской рукой, оно упало на землю перед ногами его же коня, но уже тогда этот поступок Святослава означал очень многое: не княжич, но князь, не мальчик, но воин! И символично звучат записанные летописцем, не нуждающиеся в переводе слова старых рубак-воевод: «Князь уже почал. Потягнем, дружино, по князи!».

Наставником Святослава был варяг Асмуд, учивший юного своего воспитанника быть первым и в бою, и на охоте, крепко держаться в седле, управлять ладьей, плавать, укрываться от вражеских глаз и в лесу, и в степи. По всему видно, что лучшего наставника, чем дядька Асмуд, княгиня Ольга не могла найти своему сыну – он воспитал его настоящим воином. Полководческому искусству обучал Святослава главный киевский воевода Свенельд. Несомненно, этот варяг лишь огранил незаурядный талант князя, объяснив ему хитрости воинской науки. Святослав был ярким, самобытным полководцем, интуитивно чувствовал высокую симфонию сражения, предугадывал действия и поступки врагов, умел решительным словом и личным примером вселить мужество в своих воинство.

И еще один урок извлек Святослав из наставлений воспитателей-воевод: быть всегда заодно со своей дружиной. По этой причине отверг он предложение матери – княгини Ольги, хотевшей крестить сына. Киевские дружинники, почитавшие Перуна, были настроены против принятия новой веры и Святослав остался со своими витязями.

«Когда Святослав вырос и возмужал, – записано в летописи, – начал он собирать множество воинов храбрых, и легко, как пардус (гепард), передвигаясь в походах, много воевал. В походах же не возил за собой ни возов, ни котлов, не варил мяса, но, тонко изрезав конину, или зверину, или говядину жарил на углях и так ел. Шатров у него не было; ложась спать, клал под себя потник с коня, а под голову седло».

Святослав совершил три великих похода.

Первый – против огромной Хазарии – темного царства, второй – против Дунайской Болгарии, а затем, в союзе с болгарами, против Византии, третий – снова на Хазарию.

Еще в 914 году в хазарских владениях на Волге погибла рать князя Игоря, отца Святослава, пытавшаяся обезопасить волжский торговый путь. Отомстить врагу и завершить дело начатое отцом – возможно, именно это желание и бросило в дальний поход молодого киевского князя. В 965 году дружина Святослава покинула Киев и, покорив живших на Дону вятичей, бывших в ту пору данниками хазар, двинулась дальше. Одна за другой пали крепости Саркел (получившая русское название Белая Вежа) и Тмутаракань (Таматарха). Второй поход на хазар князь совершил в 968–969 годах, после подчинения Болгарии и разгрома печенежских орд. Тогда-то и был взят и разорен город Атиль – столица Хазарского каганата.

Вернувшись в Киев после первого Хазарского похода, Святослав в 968 году отправился воевать с болгар на далекий голубой Дунай. Туда настойчиво звал его Калокир, посол византийского императора Никифора Фоки, надеявшегося столкнуть в истребительной войне два опасных для его империи народа. За помощь Византии Калокир передал Святославу 15 кентинариев (455 киллограмм) золота, однако было бы неправильным считать поход русичей против болгар рейдом наемных дружин. Прийти на выручку союзной державе русский князь был обязан по договору, в 944 году заключенному с Византией князем Игорем. Золото было лишь даром, сопровождавшим просьбу о военной помощи.

Всего 10 тысяч воинов взял с собой в поход русский князь, но не числом воюют великие полководцы. Спустившись по Днепру в Черное море, Святослав стремительно атаковал высланное против него тридцатитысячное болгарское войско. Разгромив его и загнав остатки болгар в крепость Доростол, князь взял Малую Преславу (Сам Святослав называл этот город, ставший его новой столицей, Переяславцем), заставив объединиться против него и врагов, и вчерашних друзей. Болгарский царь Петр, лихорадочно собиравший войска в своей столице – Великой Преславе, вступил в тайный союз с Никифором Фокой. Тот, в свою очередь, подкупил печенежских вождей, охотно согласившихся в отсутствие великого князя напасть на Киев. В отчаянной, кровавой сече изнемогали киевляне, но печенежский натиск не ослабевал. Лишь приход небольшой рати воеводы Претича, принятой печенегами за передовой отряд Святослава, вынудил их снять осаду и отойти от Киева.

Далеко на Дунай полетел призыв киевлян: «Ты, князь, чужую землю ищешь и бережешь ее, а свою покинул, чуть было не забрали нас печенеги, и мать твою, и детей твоих. Если не придешь и не защитишь нас и снова нас возьмут, то неужели тебе не жаль ни матери старой своей, ни детей твоих».

Не мог не услышать этот призыв Святослав. Вернувшись с дружиной в Киев, князь разгромил печенежское войско и далеко в степь прогнал его жалкие остатки. Тогда же сокрушены были и стены хазарского Атиля.

Тишина и покой воцарились в Русской земле, но мало этого было ищущему битвы и подвига князю. Не выдержал он мирной жизни и взмолился матери: «Не любо сидеть мне в Киеве. Хочу жить в Переяславце на Дунае. Там средина земли моей. Туда стекается все доброе: от греков – золото, ткани, вина, овощи разные; от чехов и венгров – серебро и кони, из Руси – меха, воск и мед». Выслушала его княгиня Ольга и лишь одно промолвила в ответ: «Ты видишь, что я уже больна, куда же ты хочешь уйти от меня? Когда похоронишь меня, то иди куда захочешь…».

Через 3 дня она умерла. Похоронив мать, Святослав разделил Русскую землю между своими сыновьями: Ярополка посадил княжить в Киеве, Олега послал в Древлянскую землю, а Владимира – в Новгород. Сам же поспешил в свои владения на Дунае, где новый болгарский царь Борис, вступивший на трон с помощью греков, напал на русский отряд, оставленный Святославом в Переяславце и овладел крепостью.

Подобно стремительному барсу бросился русский князь на врага, разгромил его, пленил царя Бориса и остатки его войска, овладев всей страной от Дуная и до Балканских гор. Узнав о смерти Никифора Фоки, убитого своим приближенным Иоанном Цимисхием, объявившим себя новым императором, Святослав весной 970 года перешел через заснеженные горные кручи Балкан, штурмом взял Филипполь (Пловдив) и дошел до Аркадиополя. До Царьграда оставалось всего лишь 4 дня пути по равнине. Здесь произошла битва русичей и их союзников болгар с наспех собранной армией византийцев. Победив и в этом сражении, Святослав, однако, не пошел далее, а, взяв с греков «дары многие», вернулся назад, в Переяславец. Это была одна из немногих ошибок прославленного воителя, ставшая для него роковой.

Иоанн Цимисхий оказался хорошим учеником и способным полководцем. Отозвав из Азии лучшие византийские войска, собрав отряды и из других частей своей империи, он всю зиму учил и муштровал их, сплотив в огромное дисциплинированное войско. Также повелел Цимисхий собрать новый флот, починив старые и построив новые боевые корабли. Весной 971 года он направил их к устью Дуная, а затем – вверх по этой реке, чтобы отрезать дружину Святослава, помешать ей получить помощь из далекой Руси.

Со всех сторон на Болгарию двинулись византийские армии, многократно превосходившие числом стоящие там Святославовы дружины. С тяжелыми боями, отбиваясь от наседающего врага, отходили русичи к Дунаю. Там, в Доростоле, последней русской крепости в Болгарии, поднял Святослав свой стяг, готовясь к решительной битве.

Приблизившись к Доростолу 23 апреля 971 года, византийцы увидели русское войско, выстроившееся для битвы. Стеной стояли русские витязи, отбившие за день 12 атак врага. Лишь ночью отошли они в крепость. Наутро византийцы начали осаду. Продолжалась она более двух месяцев (65 дней) до 22 июля 971 года. В этот день русские начали последний бой. Собрав воинов, Святослав произнес свое знаменитое: «Мертвые сраму не имут». Упорное это сражение длилось долго, отчаяние и мужество придавало небывалые силы воинам Святослава, но лишь только русские начали одолевать, как поднявшийся сильный ветер ударил им в лицо, запорошив глаза песком и пылью. Так природа вырвала из рук Святослава уже почти одержанную победу. Князь вынужден был отступить обратно в Доростол и начать переговоры о мире с Иоанном Цимисхием.

Историческая встреча их произошла на берегу Дуная и была подробно описана византийским хронистом, находившимся в свите императора. Цимисхий в окружении приближенных ожидал Святослава. Князь прибыл на ладье, сидя в которой, греб наравне с простыми воинами. Отличить его греки могли лишь потому, что надетая на нем рубаха была чище чем у других дружинников, а также благодаря серьге с двумя жемчужинами и рубином, вдетой в его ухо. Вот как описал очевидец грозного русского воина: «умеренного роста, не слишком высокого и не очень низкого, с мохнатыми бровями и светло-синими глазами, курносый, безбородый, с густыми, чрезмерно длинными волосами над верхней губой. Голова у него была совершенно голая, но с одной стороны ее свисал клок волос – признак знатности рода; крепкий затылок, широкая грудь и все другие части тела вполне соразмерные, но выглядел он угрюмым и диким. В одно ухо у него была вдета золотая серьга; она была украшена карбункулом, обрамленным двумя жемчужинами. Одеяние его было белым и отличалось от одежды его приближенных только чистотой»[336].

Заключив мир с византийцами Святослав пошел к Киеву. Но по дороге, у Днепровских порогов, его поредевшее войско уже поджидали извещенные греками печенеги. Летописец так описал случившееся: «Приде Святослав в порогы и нападе на ня Куря, князь Печенежский»[337]. В неравном бою полегла верная дружина князя, пал в жестокой сече и он сам. Из черепа Святослава половецкий князь Куря по старому степному обычаю приказал сделать чашу для пиров. Было это в 972 году от Рождества Христова.

Князь Мстислав Храбрый

Именно этот князь унаследовал воинский дар своего деда Святослава, прославившись как грозный и непобедимый ратоборец. Князь Тмутараканский и Черниговский, Мстислав Владимирович Храбрый (?—1036) был старшим сыном Владимира Святославича /Святого/ от полоцкой княжны Рогнеды. В крещении получил христианское имя Константин.

В 988 году Мстислав-Константин был посажен отцом княжить в Тмутаракани. Защищая рубежи этого южного форпоста Руси, он воевал с хазарами и касогами. Перед сражением с последними в личном единоборстве князь одолел касожского князя Редедю, после чего противники сдались и признали над собой власть русских князей. Соперничая с братом Ярославом, правившим после смерти Владимира Святославича в Киеве и не дававшим Мстиславу другого княжения в больших и богатых русских городах, в 1023 году тмутараканский князь с дружиной своей пришел к Чернигову. Вопреки воле брата он сел княжить в этом городе. Тогда, вновь призвав под свои знамена варягов, Ярослав выступил против Мстислава. В ожесточенной ночной битве у Листвена, на берегу реки Руда, под всполохи зарницы и гром налетевшей грозовой бури черниговский князь наголову разбил ярославовы рати, но не преследовал брата, бежавшего в Новгород, а в 1026 году, по возвращении его в Киев, заключил мир. По условиям этого соглашения вся Русская земля была разделена между братьями: Мстиславу Владимировичу досталась восточная ее часть, Ярославу Владимировичу – западная; границей двух княжеств служил Днепр. В дальнейшем братья помирились между собой и вместе ходили походами против врагов родной земли.

Неустрашимый и суровый воитель, Мстислав Владимирович славился милостивым отношением к простому народу и отеческим отношением к дружине, вместе с которой, подобно предкам своим славным русским князьям проводил все время – и на войне, и на охоте, и на пиру. Правитель Чернигова – единственный русский князь, краткое описание внешности которого было дано летописцем. По его словам Мстислав был «дебел телом, красноват телом, с большими глазами».

Умер черниговский князь не оставив после себя потомства – его единственный сын Евстафий умер прежде отца (в 1032 г.). Сам Мстислав Владимирович скончался в 1036 году на охоте. После смерти князя подвластные ему земли вновь вошли в состав державы Ярослава (Мудрого).

Князь Владимир Мономах

Владимир Всеволодич Мономах (1053–1125) – один из самых почитаемых в отечественной истории правителей и полководцев, защитник и устроитель русской земли. Он был сыном великого киевского князя Всеволода Ярославича и дочери византийского императора, от отца которой, императора Константина IX Мономаха, и унаследовал свое почетное родовое прозвище, означавшее в переводе с греческого «единоборец».

Родился Владимир в 1053 году, в крещении получил символическое имя Василий, подобно своему великому прадеду, Владимиру Святому. Еще при жизни отца начал он княжить в Ростове, Смоленске, Владимире-Волынском, по поручению своего родителя участвуя в частых походах против врагов Руси. В 1076 году Владимир воевал на стороне польских князей с императором Священной Римской империи Генрихом IV. Дружина Владимира Мономаха в составе большой союзной армии приняла участие в сражении на Нежатиной Ниве, победа в котором принесла его отцу великокняжеский стол, а самому Владимиру – наместничество в Чернигове.

После смерти в 1093 году Всеволода Ярославича, невзирая на желание киевлян видеть своим князем именно его, Мономах, соблюдая принцип старшинства, уступил великокняжеский стол двоюродному брату Святополку Изяславичу. Однако ему не удалось удержаться и в Чернигове. В 1094 году другой его двоюродный брат, тмутараканский князь Олег Святославич, при поддержке половцев вынудил Владимира уйти в Переяславль.

Две беды губили Русь – лютые княжеские усобицы и частые нападения половцев. Вся жизнь Мономаха была одной непрерывной борьбой с этими напастями. Уже в 1093 году, сразу же после смерти отца, последнего из старшего поколения братьев Ярославичей, он вместе с другими молодыми князьями принял участие в битве с половцами на реке Стугне. В этом кровопролитном сражении русское войско во главе с великим князем Святославом Изяславичем было наголову разбито, а князь переяславский Ростислав Всеволодович, родной брат Владимира Мономаха, утонул во время переправы отступающих дружин через Стугну. В 1097 году именно по слову Владимира князья собрались на съезд в Любече, на котором поклялись – «поцеловали крест», что будут жить между собой в мире и согласии. Но все эти клятвы вскоре были нарушены новыми кровавыми распрями, начатыми владимир-волынским князем Давидом Игоревичем, захватившим и ослепившим теребовльского князя Василька Ростиславича. Понадобилось около шести лет, чтобы выработать у подозрительных и обидчивых властителей Руси желание хотя бы против общих врагов – половцев – действовать сообща. Но шло время, и усилия Мономаха стали приносить желаемый результат – на Долобском съезде в 1103 году русские князья решили начать широкое наступление на половцев, перенеся войну с ними в степь. Вдохновителем и руководителем этих походов стал Владимир Всеволодович Мономах, огнем и мечом повоевавший кочевья степняков и отогнавший остатки их далеко за Дон и на Северный Кавказ.

В 1113 году, после смерти киевского князя Святополка, правившего жестоко и неправедно (покровительствовавшего ростовщикам и спекулянтам солью), Мономах был призван киевским боярством на великокняжеский стол. Чтобы успокоить недовольных политикой прежнего государя, Владимир Всеволодович, не въезжая в охваченный восстанием Киев, в пригородном селе Берестове повелел составить новый «устав» – законы, вводившие более справедливые нормы взимания долгов, упорядочившие правила взаимных денежных расчетов купцов, а также определившие повинности крестьян-закупов, оградив их от превращения в рабов-холопов. Новые законы, облегчившие положение должников и закупов, стали составной частью «Русской Правды», успокоили мятежное киевское простонародье и снискали Владимиру Мономаху славу мудрого законодателя и правителя, заботящегося о благе всех своих подданных.

С еще одной, совершенно неожиданной, стороны раскрылся великий князь в конце своей земной жизни. Оглянувшись на прожитые годы, он, по использованному им образному сравнению, «на санях сидя» (то есть на склоне лет, готовясь к встрече с вечным), составил знаменитое «Поучение», обращенное к детям и «иным, кто прочтет». Это была первая в нашей истории настоящая, очень подробная автобиография, представляющая собой выдающийся памятник древнерусской литературы и политической мысли, зафиксировавший главную мысль Владимира Всеволодовича Мономаха: именно государь обязан помнить о возложенной на него ответственности за судьбу своей земли и своего народа. Понимая неизбежность процесса дробления Руси на отдельные княжества, он стремился убедить наследников сохранить их политическое, военное и культурное единство. Любопытен приведенный Владимиром Всеволодовичем пример: прилетающие весной из рая птицы, занимают свое, принадлежащее лишь им место; слабые занимают свое, а сильные – свое. И ни одна не пытается согнать другую и занять лучшее место – каждая довольствуется своим уделом. Так, считал Мономах, должны поступать и князья-рюриковичи. Так всю жизнь поступал и сам Владимир Всеволодович, правивший в согласии со своей совестью, чувствовавший нужды и чаяния народа.

Замечательный русский историк Василий Никитич Татищев, пользовавшийся не дошедшими до нас летописями, так описывал внешность Владимира Мономаха: №Лицом был красен, очи велики, власы рыжеваты и кудрявы, чело высоко, борода широкая, ростом не вельми велик, но крепкий телом и силен».

Воевода Добрыня

Добрыня – русский воевода, дядя и воспитатель князя Владимира Святославича, новгородский посадник. Когда в 970 году великий князь Киевский Святослав Игоревич отдал двум сыновьям своим, братьям Владимира, Ярополку и Олегу, власть над Киевской и Древлянской землей, именно Добрыня подговорил новгородских посланников просить себе князем Владимира, прижитого Святославом от его сестры Малуши, ключницы княгини Ольги.

После смерти Святослава и ссоры между Ярополком и Олегом, закончившейся гибелью последнего под городом Овручем, Добрыня убедил племянника вступить в борьбу со сводным братом за киевский стол. Он же посоветовал ему посвататься к дочери полоцкого князя Рогволда, сосватанной уже к тому времени за Ярополка. После оскорбительного ответа Рогнеды: «Не хочу выходить за сына рабыни», новгородское войско захватило Полоцк. Рогнеда стала женой Владимира, а отец и братья ее были убиты Добрыней.

Вместе с племянником Добрыня участвовал в походе 979 года на Киев, а после гибели Ярополка и утверждения Владимира на престоле вернулся в Новгород, где стал посадником. Он, по желанию великого князя, стал участником религиозных реформ в государстве: сначала поставил для новгородцев «кумира» – изваяние Перуна над рекой Волховым, а затем силою водворил в Великом Новгороде новую христианскую веру.

Вот как описывает произошедшие события автор Иоакимлвской летописи: «Когда в Новгороде узнали, что Добрыня идет крестить, то собрали вече и поклялись все не пускать его в город, не давать идолов на ниспровержение; и точно, когда Добрыня пришел, то новгородцы разметали большой мост и вышли против него с оружием; Добрыня стал было уговаривать их ласковыми словами, но они и слышать не хотели, вывезли две камнестрельные машины (пороки) и поставили их на мосту; особенно уговаривал их не покоряться главный между жрецами, т. е. волхвами их, какой-то Богомил, прозванный за красноречие Соловьем. Епископ Иоаким со священниками стояли на торговой стороне; они ходили по торгам, улицам, учили людей, сколько могли, и в два дня успели окрестить несколько сот. Между тем на другой стороне новгородский тысяцкий Угоняй, ездя всюду, кричал: “Лучше нам помереть, чем дать богов наших на поругание”; народ на той стороне Волхова рассвирепел, разорил дом Добрыни, разграбил имение, убил жену и еще некоторых из родни. Тогда тысяцкий Владимиров, Путята, приготовив лодки и выбрав из ростовцев пятьсот человек, ночью перевзся выше крепости на ту сторону реки и вошел в город беспрепятственно, ибо все думали, что это свои ратники. Путята дошел до двора Угоняева, схватил его и других лучших людей и отослал их к Добрыне за реку. Когда весть об этом разнеслась, то народ собрался до 5000, обступили Путяту и начали с ним злую сечу, а некоторые пошли, разметали церковь Преображения Господня и начали грабить дома христиан. На рассвете приспел Добрыня со всеми своими людьми и велел зажечь некоторые дома на берегу; новгородцы испугались, побежали тушить пожар, и сеча перестала. Тогда самые знатные люди пришли к Добрыне просить мира. Добрыня собрал войско, запретил грабеж; но тотчас велел сокрушить идолов – деревянных сжечь, а каменных, изломав, побросать в реку. Мужчины и женщины, видя это, с воплем и слезами просили за них, как за своих богов. Добыня отвечал им: “Нечего вам жалеть о тех, которые себя оборонить не могут; какой пользы вам от них ждать?” – и послал всюду с объявлением, чтоб шли креститься…»[338].

Еще до крещения Руси вместе с Владимиром Святославичем Добрыня участвовал в походе 985 года на Волжскую Болгарию. Добрыня, по-преданию, осмотрев пленников, сказал князю: «Такие не будут нам давать дани – они все в сапогах. Пойдем поищем себе лапотников». Послушав дядю, Владимир заключил с болгарами мир.

Сын Добрыни Константин, живший при Ярославе Мудром, также был новгородским посадником, именно он, после поражения князя в 1018 г. от Болеслава Польского помешал ему бежать в Швецию, помог собрать войска и вновь утвердиться в Киеве. Но уже в 1019 г. чем-то прогневил Ярослава Владимировича, был заточен в Ростове, а затем, через три года (в 1022 г.), убит.

Воевода Вышата

Вышата – боярин Ярослава Мудрого, киевский тысяцкий. Был одним из главных русских воевод, командовавших войском князя Владимира Ярославича, в 1043 году отправленного отцом на Византию. Когда буря разбила часть русских кораблей, то 6 тысяч воинов должны были идти обратно на Русь через враждебную страну сухим путем. Никто из старших княжьих мужей не захотел идти с ними. Тогда воевода Вышата вызвался возглавить этот отряд. По рассказу летописца, сделав трудный выбор, он сказал: «Если буду жив, то с ними; если погибну, то с дружиною». Войско Вышаты сумело пробиться лишь до города Варны и здесь было разбито. Сам воевода был взят в плен, уведен в Царьград и только через 3 года отпущен на родину.

Воевода Ян Вышатич

Ян Вышатич (1016–1106) – киевский боярин, младший сын боярина и воеводы Вышаты, тысяцкий (унаследовал эту должность по одним сведениям от отца, по другим – от брата, Путяты Вышатича). Был в числе первых бояр при великом князе Изяславе Ярославиче, сохранил свое положение и при братьях его, Святославе и Всеволоде, сыне Святополке Изяславиче.

В 1071 году, собирая для Святослава Ярославича дань на Белоозере, воевода подавил восстание смердов-язычников в Ростовской земле. Узнав, что восставшие, по наущению волхвов-кудесников, убивают женщин, якобы в голодный год скрывающих в своем теле жито, мед, хлеб и меха, он пошел к ним с одним топориком, взяв с собой всего 12 воинов («отроков»). Приказав своим людям схватить кудесников и вырвать им бороды, Ян отдал их на расправу родственникам убитых женщин.

Ян Вышатич участвовал в половецких войнах русских князей, их усобицах. Находился при князе Святополке Изяславиче во время неудачной битвы его с половцами на реке Стугне в 1093 году. Последний свой военный поход совершил уже в 90-летнем возрасте, в 1106 году, когда вместе с крещеным хазарином Иваном Захарьичем настиг уходивший в степь половецкий отряд и разгромил его, отбив полон. По записи летописца рассказанные ему Яном Вышатичем сведения были включены в состав «Повести временных лет». После смерти (24 июня 1106 года) был похоронен в притворе Киево-Печерского монастыря, рядом со своей покойной женой Марией и самим Феодосием Печерским, с которым супруги были духовно близки при жизни.

Русский богатырь Ян Усмошвец

Ян Усмошвец (по иному – Усмович, Усмарь) – русский воин-поединщик, товарищ другого известного из летописных рассказов богатыря – Александра Поповича. По легенде, с его подвигом связано основание города Переяславля-Южного. В 992 году печенежское и русское войско встретились на броде через реку Трубеж. Обе стороны договорились начать битву поединком. В схватке Усмошвец задавил противника голыми руками. Не отличаясь выдающимися внешними данными, Ян обладал значительной силой – по рассказам отца, мог разорвать руками воловью шкуру. Пораженный Владимир после победы заложил на этом месте город, назвав Переяславлем – якобы потому, что здесь русский богатырь перенял славу печенежского. Этот рассказ можно было бы считать не просто искаженным, а полностью легендарным, ведь город Переяславль упоминался еще в договоре Олега с греками 907 года, но сомневаться в реальности существования самого витязя не приходится – известны два совместных похода Яна Усмовича и Александра Поповича на печенегов – 1001 и 1004 годов.

Князь Всеволод Большое Гнездо

Славя силу полков этого знаменитого в нашей истории князя, автор «Слова о полку Игореве» записал, что воины его могут «Волгу веслами раскропить (разбрызгать), а Дон шеломами вычерпать». Но его путь к власти и могуществу был долог и труден.

Всеволод Юрьевич Большое Гнездо (1154–1212) – сын Юрия Долгорукого, с 1176 года – великий князь владимирский. Родился 22 октября 1154 года, в крещении получил имя Дмитрий. Отец узнал о рождении сына во время охоты на Яхроме. Обрадованный князь повелел заложить в этом месте город, назвав его Дмитров – в честь христианского имени новорожденного. Спустя год Всеволод стал ростовским князем, но в 1161 году старшим сыном покойного Юрия Владимировича, своим сводным братом князем Андреем Боголюбским, после смерти отца правившего Ростово-Суздальской землей, был изгнан вместе с матерью и братом Михалком (Михаилом) Суздальским. До самой смерти ожесточившегося на него брата (1174 год) Всеволод Юрьевич жил в Константинополе, у византийского императора Мануила, а затем у другого брата – великого киевского князя Глеба Юрьевича. В 1174 году он помог брату Михалку овладеть Суздалем, получив за помощь Ростов и Переяславль, а после смерти в 1176 году Михаила Юрьевича унаследовал Великое Владимирское княжение и был принят горожанами, давшими ему клятву верности перед Золотыми воротами.

Право Всеволода на большую и богатую Суздальскую землю попытался оспорить его племянник, новгородский князь Мстислав Ростиславич Безокий. По злому совету ростовских бояр – Добрыни Долгого, Иванка Стефановича и Матиаса Бутовича – он отверг мирные предложения дяди и вышел со своими полками. Решающая битва произошла между реками Липицей и Гзой 27 июня 1177 года. В жестокой сече войско Всеволода одолело ростовскую рать, обратив Мстиславовы дружины в бегство. Неудачей закончилась и другая попытка этого князя силой захватить Владимир. Взяв на этот раз в союзники шурина – рязанского князя Глеба Владимировича – и половцев, он подбил их на войну с Всеволодом. Рязанское войско разорило и сожгло важный в стратегическом отношении городок Москву, но затем, в битве на реке Колокше в конце зимы 1177/1178 года, было разбито великокняжескими полками и пришедшими им на помощь переяславльскими ратями (20 февраля 1178 года войско победителя уже вернулось во Владимир). Мстислав Безокий и Глеб Рязанский были «повязаны» людьми великого князя (взяты в плен). Владимирские бояре требовали от своего князя сурово покарать этого «стрыя» (врага), но Всеволод, лишь для вида объявив об ослеплении племянника, отпустил его на свободу. В отличие от союзника, Глеб Рязанский, наведший на Русь половецкие орды, остался в плену и так и умер в заточении.

В жестоких и кровопролитных войнах с ростовскими и рязанскими князьями, с Новгородом, волжско-камскими болгарами и мордвой Всеволод Юрьевич расширил границы своего государства, превратившегося в крупнейшее русское княжество. Прозвище же «Большое Гнездо» получил он за многодетность, породив 12 детей. На годы правления этого князя прихошлось время наивысшего расцвета Владимиро-Суздальской земли. Повелением Всеволода Юрьевича были воздвигнуты замечательные памятники древнерусского зодчества: Дмитриевский собор во Владимире (1193–1197 годы), Владимирский Детинец (1194–1196), Рождественский собор (1192–1195), расширен Успенский собор (1185–1189). Новые храмы были построны в Переславле-Залесском и Суздаде. Князь заложил новые города – Гледен (Великий Устюг), Унжа, Зубцов.

Умер князь Всеволод Юрьевич на вершине славы 13 апреля 1212 года, в возрасте 58 лет.

Князь Игорь Святославич Северский

Самым известным литературным памятником Древней Руси является «Слово о полку Игореве», неизвестный автор которого первым воспел мужество и отвагу защитников Русской земли. В наши дни вряд ли уже удастся точно определить, почему в качестве исторической первоосновы он взял поход на половцев князя Игоря Святославича Северского, потерпевшего поражение в битве с врагом, но сумевшего бежать из плена. Возможно, вдохновенный сказитель был родом из Северской земли, возможно – очевидцем или даже участником описанного им побоища, но именно события 1185 года дали толчок художественному осмыслению произошедшей трагедии.

Половцы, нападавшие в то время на наши границы, были опасным врагом. Русским князьям уже случалось терпеть от них тяжелые поражения: одним из самых страшных стал разгром ратей трех сыновей Ярослава на реке Альте в 1068 году. Однако известие об этой (действительно большой) военной катастрофе не породило такого могучего явления, каким стало «Слово о полку Игореве», запечатлевшее событие, казалось бы, гораздо менее значимое для судеб страны, но само ставшее Событием. Причиной такого пристального внимания к неудачно закончившемуся походу могла стать только личность его предводителя, тогда же названного «Соколом». Это вынуждает задуматься и нас – что же такого необычного было в князе Игоре, поражение которого заставило скорбеть (а спасение – радоваться) не только певца его подвигов, но всех русских людей?

Новгород-северский, а затем черниговский князь Игорь Святославич (1150–1202) после кончины 15 февраля 1164 года своего отца, черниговского князя Святослава Ольговича, не получил никакого удела. Произошло это из-за происков его двоюродного брата Святослава Всеволодича, унаследовавшего власть над Черниговским княжеством. Покинув родительский терем, Игорь Святославич отъехал к старшему брату Олегу, княжившему в Новгороде-Северском, втором по значению городе Черниговской земли. Фактически Игорь в ту пору был всего лишь одним из воевод, стерегущих границы княжества от половецких набегов и нападений других князей, враждовавших с черниговскими Ольговичами. Все же в то время у него уже была своя небольшая дружина.

Две беды губили тогда Русь – лютые княжеские усобицы и набеги половцев. О каждой из них Игорь Святославич знал не понаслышке. В 1169 году, повинуясь воле старших князей, он участвовал в походе Андрея Боголюбского, памятном разграблением Киева. Трудно сказать, что чувствовал тогда князь, видя пагубное следствие междоусобной вражды, но, будучи одним из самых младших черниговских князей-подручников ничего изменить в происходящем Игорь не мог. Но биться с внешним врагом, разорявшим русскую землю было в его силах. Спустя три года, в 1172 году, узнав о нападении половцев на Переяславскую волость, во главе небольшого полка Игорь перешел реку Ворсклу и ударил по врагам, уже возвращавшимся в свои кочевья. На реке Ворскле, близ урочища Лтава, произошла ожесточенная битва. Несмотря на численное превосходство противника, Игорь Святославич наголову разбил половецкие орды ханов Кобяка и Кончака, освободив захваченный ими полон и другую добычу. Почти все трофеи он отвез в Киев, князю Роману Ростиславичу, устроившему торжественную встречу победителю.

* * *

В январе 1180 года, после смерти старшего брата Олега, Игорь получил новгород-северское княжение. Именно тогда наступил новый период в жизни новгород-северского князя – он начал войну с половцами. В 1183–1190 годах Игорь Святославич предпринял пять походов против недавних своих союзников. Показательным был поход 1183 года. В степь выступили полки двух князей – Игоря Северского и Владимира Глебовича Переяславского. Но вскоре они поссорились, не поделив командование. Тогда – вот зримое следствие отсутствия крепкого единства – переяславский князь покинул союзника и увел свою дружину обратно. Северскому князю пришлось действовать в одиночку. Несмотря на это, ему удалось разбить половецкие отряды на реке Хирии. Но, вернувшись назад, Игорь узнал, что оставивший его в трудную минуту переяславский князь Владимир, воспользовавшись отсутствием северских полков, напал на владения Игоря и разорил их, захватив «много добытков».

И вот наступил 1185 год – время самого трудного в жизни Игоря испытания. Ранней весной орды хана Кончака вновь двинулись на Русь. Но правившие в Киеве князья Святослав и Рюрик 1 марта разбили половцев в сражении на Хороле. В погоню за бежавшим Кончаком был послан торческий князь Кунтувдей с 6 тысячами черных клобуков, но настигнуть половцев им не удалось – за Хоролом степь была покрыта талым снегом, мешавшим продвижению коней.

Черниговские князья не участвовали в этом сражении. Единственным, кто собрался на помощь Святославу Всеволодичу, был Игорь Северский. Однако рассчитав время, он понял, что не успеет на соединение с киевскими полками. Тогда князь решил совершить самостоятельный поход к Дону и внезапно напасть на половецкие кочевья.

23 апреля 1185 года, в день Георгия Победоносца, небесного покровителя новгород-северского князя и всех русских воинов, войско Игоря Святославича выступило в поход. Рать его была целиком конной. По мере продвижения войска к границе к нему по очереди присоединились сначала дружина 15-летнего сына Игоря, путивльского князя Владимира, затем племянника, Святослава Ольговича Рыльского, а также «черниговская помощь» – отряды коуев, кочевников, живших на пограничных черниговских землях. Командовал коуями Ольстин Олексич, один из лучших русских воевод.

1 мая полки Игоря и его союзников подошли к рубежу, за которым начиналась половецкая степь. Именно здесь войско окутала внезапная тьма – произошло солнечное затмение, воспринятое многими воеводами и воями как предзнаменование трагического исхода начатого похода. Однако князь Игорь не внял грозному небесному знаку и повел своих воинов дальше в степь, к югу от Северского Донца, к берегам Азовского моря. 5 мая на реке Оскол к войску Игоря Северского присоединилась дружина его младшего брата Всеволода Святославича, князя Трубчевского и Курского.

В пятницу, 10 мая 1185 года, в урочище Сюурлей (Голая Долина), на реке Макатиха (в летописи Каяла), русское войско напало на одну из половецких орд. Перед сечей, обращаясь к своим дружинникам, Игорь Святославич сказал: «Братья! Мы этого сами искали, так и пойдем». После ожесточенного боя русские захватили половецкие вежи. Одолев врага, Игорь собрался немедленно уходить к своим рубежам, однако рыльский князь Святослав Ольгович уговорил его отложить отступление до утра, сославшись на усталость коней. Однако наутро русское войско оказалось окруженным вражескими полками. На битву вышли почти все половецкие орды: Кончака, Чилбука, Гзака (Кзи) и его сына Романа, Бурновича, Елдечюка, Токсобича, Копти, Колобича, Етебича, Терьтробича.

Два дня продолжалась упорная битва. Начиная ее ранним утром субботы, 11 мая 1185 года, русское войско выстроилось шестью полками. Дружина Игоря составила центр русского войска. Рать Всеволода занимала позицию на правом фланге. Дружина Владимира стала полком левой руки. Переяславцы Владимира и ковуи Ольстина Олексича оказались впереди других дружин. Еще дальше в степь навстречу врагу выдвинулся сводный полк из конных лучников. Удачно выстроив свою небольшую армию, Игорь сдержал первые удары половцев, но слишком неравными были силы сторон.

В первый же день боя Игорь Святославич был ранен в руку, но продолжал руководить сражением. Встав под стягом, он нарочно снял шлем, чтобы все воины могли видеть своего князя и приободриться благодаря его мужеству. Однако под ударами многочисленных врагов строй русского войска изрядно поредел. В полдень 12 мая, на второй день сражения, отряды ковуев неожиданно обратились в бегство, чем не преминули воспользоваться половцы, сразу же усилившие натиск на русские полки. Игорь, пытавшийся остановить беспорядочное отступление ковуев, отдалился от своей дружины и был взят в плен. Схвачены были и некоторые другие князья и бояре. Остальные русские воины, несмотря на героическое сопротивление, полегли под половецкими клинками. Лишь 15 княжьих «мужей» смогли прорваться через вражеские полки и уйти на Русь. Одним из спасшихся был Беловолод Просович, доставивший весть о поражении в Чернигов, где находился тогда и киевский князь Святослав. Это известие страшным эхом полетело по Русской земле.

Узнав о разгроме Игоря и его дружин, Святослав Киевский немедленно послал навстречу врагу своих сыновей с дружинами, приказав им прикрыть оставшийся без защиты рубеж. Однако эти действия явно запоздали. Вражеские отряды уже переходили русские границы.

Одолев дружины Игоря, половцы, не медля, устремились к ближайшим русским городам. Хан Кончак совершил набег на Киевщину, осадив Переяславль. Затем он захватил город Римов на Суле. Другие половецкие орды под началом Гзака напали на Посемье, выжгли многие села и острог в Путивле.

С большим трудом русские князья, подоспевшие с дружинами к месту боев, смогли отогнать половцев обратно в степь. На этот раз враги смогли беспрепятственно увести в свои вежи весь захваченный в русских землях «полон».

* * *

Тем временем уведенный в плен Игорь не знал покоя. Сердце его сжималось от горя, тоски по павшим товарищам. Мыслью он летел на родную землю, и не дано было половцам удержать этого князя-сокола.

Уже в конце весны, по-видимому, ночью 31 мая 1185 года (до возвращения Кончака и Гзака из набега на русские города), Игорю Святославичу удалось бежать из неволи. Князя неотлучно сторожили 20 половцев, но ему согласился помочь половчанин Лавр (Овлур), доставший коней и ждавший Игоря на другой стороне Тора – кочевья хана Чилбука, где содержался Игорь Святославич, находились на южном берегу этой степной реки. Вечером стража, решив, что пленник уже спит, напилась хмельного кумыса и утратила обычную бдительность. Тогда, горячо помолившись, князь поднял полог вежи и вылез наружу. Перейдя вброд реку, он нашел на берегу Лавра и, сев на коня, вместе с ним помчался на север. «Это избавление сотворил Господь в пятницу, вечером». На следующий день, 1 июня, вернулся из похода Гзак, 2 июня – Кончак. По следам беглецов была выслана погоня, но настичь Игоря половцам не удалось.

Князю и его помощнику пришлось преодолеть долгий и трудный путь длиной почти в 350 км. На второй день, не выдержав бешеной скачки, кони пали, и беглецам пришлось 11 дней идти к границе пешком. Лишь 13 июня они добрались до пограничной крепости Донец, находившейся на реке Уды и охранявшей рубежи Переяславского княжества.

Так, преодолев все опасности, Игорю удалось благополучно добраться до родной земли. Вскоре домой вернулся и его сын, Владимир Игоревич Путивльский, женившийся в плену на дочери хана Кончака. Тем не менее, породнившись с грозным половецким воителем, Игорь Святославич не перестал воевать с кипчаками, защищая от их набегов родную землю. Наиболее успешным из его предприятий оказался поход 1191 года, когда новгород-северскому войску удалось нанести врагу тяжелое поражение, вынудив его откочевать в самые дальние степи.

В 1199 году, после смерти князя Ярослава Всеволодича, он занял черниговский престол, оставаясь на нем до самой своей кончины в 1202 году.

Князь Мстислав Удалой

Мстислава Мстиславича (Удатного) (? – 1228) следует причислить к военачальникам нового Удельного времени, когда непримиримыми врагами стали не только иноплеменники, но и ближайшие родичи из князей-рюриковичей, потомки единых дедов и отцов, правившие в соседних землях. Междоусобные войны заканчивались либо победой, либо поражением одной из сторон. Тогда наступал мир, но он, чаще всего, воспринимался как краткая передышка – ссорились вчерашние союзники, против победителя объединялись старые враги. В этих условиях даже самым опытным и удачливым воителям приходилось быть начеку, остерегаясь неведомого удара с любой стороны. Эпоха братоубийственных войн взрастила совершенно особенных людей, готовых воевать с самым невероятным врагом. Ярким примером полководца был Мстислав Удатной, князь торопецкий (1206), новгородский (1210) и галицкий (1219). На протяжении долгих лет определял он политику многих княжеств и земель Руси. Год его рождения неизвестен. Отцом Мстислава был смоленский князь Мстислав Ростиславич Храбрый, враждовавший со своим двоюродным братом, Андреем Боголюбским, на радость черниговским Ольговичам. Год от года борьба между князьми разгоралась, превращаясь в непримиримое противостояние. В частых битвах и походах того времени Мстислав Ростиславич заслужил особое внимание летописца, отметившего, что этот князь «не боялся никого, кроме одного Бога».

Его сын Мстислав впервые упоминается в летописи в 1193 году, когда стал князем Триполья. С 1203 года он княжил в Торческе, а с 1209 – в Торопце. Неоднократно новгородские бояре приглашали его управлять Великим Новгородом. Из-за новгородского княжения Мстислав Мстиславич вступил в длительный конфликт с великим князем владимирским Всеволодом Большое Гнездо, освободив отобранный им у новгородцев город Торжок. После смерти Всеволода он продолжил войну с его сыновьями, Юрием и Ярославом, взяв сторону их старшего брата Константина. Вступив в Суздальскую землю, войско Мстислава 21 апреля 1216 года разгромило владимирские полки в битве на реке Липице. К чести князя следует отметить, что он, являясь действующим лицом почти всех междоусобиц своего времени, не раз участвовал и в общерусских походах против половцев и других врагов Руси.

В 1215 году с помощью новгородских полков Мстислав Мстиславич изгнал из Киева Всеволода Святославича / Чермного/ и посадил там княжить своего двоюродного брата, Мстислава Романовича. С 1219 по 1227 год он правил в Галиче, овладев городом с помощью польского короля Лешко Белого, но затем выступил против него в союзе с владимироволынским князем Даниилом Романовичем, за которого выдал замуж свою дочь Анну.

В сражении с монголо-татарскими войсками на реке Калке 31 мая 1223 года Мстислав был одним из немногих русских князей, прорвавшихся с остатками своей дружины через вражеские заслоны обратно к Днепру. Горечь этого поражения жгла князя до конца его дней. Он потерял интерес к политической борьбе и в 1227 году, рассорившись к тому времени с Даниилом Романовичем, выдал другую свою дочь, Марию, замуж за венгерского королевича Андрея. Передав ему власть над Галицкой землей, Мстислав Мстиславич ушел княжить в город своей юности, пограничный Торческ, где уже в следующем году и окончил свои земные дни.

Князь Владимирко Володаревич

Сын перемышльского князя Володаря Ростиславовича, Владимир (Владимирко) Володаревич (Галицкий) (? – февраль 1152) после кончины отца в 1124 году получил в держание Звенигород Южный. После смерти брата Ростислава, княжившего в Перемышле, в 1128 году Владимирко захватил его владения, передав Ивану Ростиславичу Берладнику (сыну умершего брата и своему племяннику) Звенигородское княжество. В 1141 году с кончиной двоюродного брата, перемышльского князя Ивана Васильковича, к владениям Владимира Володаревича были присоединены города Теребовль и Галич. Последний стал новой столицей образовавшегося обширного государства – Галицкого княжества.

Владимирко поддерживал киевского князя Всеволода Олеговича в его борьбе с Изяславом Мстиславовием, но в 1144 году между ними произошел разрыв из-за стремления киевского князя передать Владимиро-Волынское княжество своему сыну Святославу. Во время начавшихся военных действий князь был окружен киевским войском на р. Серет, под Звенигородом. При посредничестве брата Всеволода Ольговича, Игоря, ему удалось заключить мир с киевским князем, выплатив победителю 1400 гривен серебра. Недовольные действиями Владимира Володаревича галичане изменили своему князю, во время его отсутствия зимой 1144 года пригласив править Ивана Ростиславича Берладника. Не смирившись с вероломством подданых, Владимир осадил Галич. Во время неудачной вылазки из города он разгромил полки своего племянника, вынудив того бежать на Дунай. Многие горожане, изменившие Владимиру Володаревичу и с оружием в руках сражавшиеся против него, были казнены.

Во время борьбы за великое киевское княжение Владимирко поддерживал ростово-суздальского князя Юрия Владимировича Долгорукого. В 1150 году, разбив войска Изяслава Мстиславича, он вынудил киевлян принять князем своего союзника Юрия Долгорукого. Но эта победа Владимира Володаревича стала причиной начала военных действий со стороны венгерского короля Гейзы, выступившего на стороне изгнанного киевского князя. В 1152 году венгры разбили галицкие войска, Владимир Володаревич вынужден был заключить с ними мир и начать переговоры с Изяславом Мстиславичем. В феврале 1152 года, во время переговоров с послом Изяслава, боярином Петром Бориславичем, Владимир умер. Подробный рассказ об этих безрезультатных переговорах и об обстоятельствах смерти князя содержится в Ипатьевской летописи.

После смерти Владимира Володарьевича в Галицкой земле стал княжить его сын, Ярослав Осмомысл.

Князь Юрий Всеволодич

Юрий (Георгий) Всеволодич (1188–1238) стал последним великим владимирским князем, единодержавно правившим Северо-Восточной Русью в домонгольское время. Он был третьим сыном великого князя владимирского Всеволода Юрьевича /Большое Гнездо/. Тем не менее в 1212 году, умирая, отец именно ему, в обход старшего сына Константина (второй сын Всеволода, Борис, умер еще в 1188 году), оставил в наследство свой великокняжеский стол. С первых же дней княжения Юрий выказал себя великодушным и милосердным правителем, освободив из заточения рязанских князей, плененных отцом. Однако над головой его сгущались грозовые тучи. Между братьями Юрием и Константином, посчитавшим себя обиженным и обойденным, началась борьба за власть, в которую вмешался торопецкий князь Мстислав Удатной (Удалый), призванный новгородцами на княжение в свой город. Старший из Всеволодичей перешел на сторону Мстислава Удатного и в союзе с ним выступил против братьев.

Решающая битва этой воистину братоубийственной войны произошла 21 апреля 1216 года на реке Липице. Полки Юрия, Ярослава и их младших братьев, соединившись у города Юрьева-Польского, стали лагерем на горе Авдовой. Подошедшие вскоре рати Мстислава Удатного, Константина Всеволодича и их союзников заняли позицию на соседней Юрьевой горе. Противников разделяла широкая заболоченная низина с протекавшим по ней ручьем Тугеном.

После неудачных переговоров, начатых Мстиславом Удатным с целью миром посадить своего союзника Константина Всеволодича на великокняжеский Владимирский стол, его войско начало сражение. Рано утром 21 апреля (в день святых Тимофея, Федора и Александры царицы) спешившиеся новгородские и смоленские воины перешли ручей и атаковали укрепленный плетнем лагерь братьев Всеволодичей. Центр их войска, где стояла рать переяславского князя Ярослава Всеволодича, был потеснен смоленским полком. Тогда командовавший войском князей-союзников Мстислав Удатной бросил в бой свои конные дружины. Они трижды прошли через боевые порядки владимиро-суздальских полков, совершенно расстроив их и захватив два стяга переяславской рати князя Ярослава Всеволодича. Решил исход сражения удар дружины князя Константина Всеволодича во фланг полка князя Юрия Всеволодича – истребляемые воины его рати обратились в бегство.

Липицкая битва стала одной из самых кровавых в Древней Руси. Только убитыми войско князей Всеволодичей потеряло 17 250 человек. У победителей было убито около 2550 воинов. Осажденный во Владимире на Клязьме, князь Юрий Всеволодович вынужден был уступить старшему брату Великое княжение Владимирское, получив в удел небольшой городок Радилов Городец на Волге.

Завершилась она сокрушительным разгромом «всей силы Суздальской земли» – полков Юрия, Ярослава и их младших братьев. Загнав трех коней, великий князь прискакал во Владимир, но сил организовать отпор победителям у него не было. После начала осады города он вынужден был согласиться на все условия Мстислава и уступить Константину Владимирское княжение. Взамен Юрий Всеволодич получил даже не Ростов, а небольшой Радилов Городец на Волге. Однако вскоре ему удалось примириться с братом, а после смерти того в феврале 1218 года вернуть себе великокняжеский стол. Одним из важных событий правления Юрия Всеволодовича было основание им в 1221 году на восточных границах Владимиро-Суздальской земли, на Дятловых горах, около места впадения Оки в Волгу, Нижнего Новгорода, ставшего впоследствии одним из славнейших русских городов.

В 1223 году, в первый приход монголов на Русь, Юрий Всеволодич не принял участие в походе южнорусских князей, но отправил им на подмогу племянника, Василька Константиновича Ростовского. Однако к месту боя это войско не успело. Дойдя до Чернигова, ростовский князь узнал о страшном поражении на Калке и увел свои полки назад.

Может быть именно эта несогласованность в действиях князей спустя 14 лет большой бедой обратилась против Юрия Всеволодича и его княжества. Разорив Рязань, Москву и Коломну, полчища Батыя двинулись на Владимир. Оставив в городе жену Агафью Всеволодовну и сыновей – Всеволода и Мсислава, погибших при штурме города монголами, он с небольшой дружиной отправился в Заволжье, собирать рать, способную дать отпор нашествию врагов. Там, на реке Сити, 4 марта 1238 года князь был настигнут войском темника Бурундая и разбит в жестоком бою. Возвращавшийся после ухода монголов из Белоозера ростовский митрополит Кирилл нашел среди оставшихся непогребенными тел обезглавленный труп великого князя и похоронил его в Ростове. Через два года брат Юрия Ярослав Всеволодич, ставший его преемником, повелел перевезти тело погибшего князя во Владимир и захоронить в Успенском соборе.

Князь Роман Великий

Галицко-волынский князь Роман Мстиславич (1155–1205) был сыном владимиро-волынского князя Мстислава Изяславича и Агнесы, дочери польского князя-принцепса Болеслава III Кривоустого и чешской княжны Саломеи. При крещении он получил имя Борис. Детство Романа прошло в Польше, в Кракове. При жизни отца он княжил в Великом Новгороде (с апреля 1168), ходил походами на Полоцк и Смоленск, Торопец, оборонял Новгородскую землю от ответных нападений. 25 февраля 1170 года Роман разбил под стенами Новгорода киевского князя Михаила Андреевича, командовавшего союзным суздальским войском. После смерти Мстислава Изяславича он был изгнан новгородцами и ушел на Волынь. В 1173 году Роман Мстиславич сел на княжение во Владимире-Волынском и женился на Предславе, дочери князя Рюрика Ростиславича. В 1187–1188 годах он попытался овладеть Галичем, жители которого изгнали своего князя Владимира Ярославича. Тот при помощи венгерского короля Белы вернул себе родной город. Роману Мстиславичу пришлось вернуться во Владимир-Волынский. Неоднократно он принимал участие в войнах польских князей. Самым крупным предприятием подобного рода стало участие Романа в сражении у города Енджеков на реке Мозгава, в 80 км от Кракова. Его дружина присоединилась к войску двоюродных братьев, краковских князей Лешко и Конрада, враждовавших с великим князем Мешко Старым. В битве ни одной из сторон не удалось одержать верх, однако на долгие годы Роман Мстиславич приобрел союзников среди польских князей. Один из них, Лешко Белый, после смерти Мешко Старого, стал князем-сеньором Польши. В 1198 году, после смерти галицкого князя, Роман Мстиславич все же присоединил его княжество к своим владениям.

Тем временем отношения Романа Мстиславича с тестем, ставшим в 1194 году великим киевским князем, испортились. Он развелся с супругой и отправил ее к отцу, а сам женился на боярышне Анне. В 1202 году во главе большого войска Роман овладел Киевом, изгнал бывшего тестя, а на княжение посадил двоюродного брата, Ингваря Ярославича. Впоследствии он примирился с Рюриком, но затем вновь стал воевать с ним, захватил в плен и постриг в монахи.

Римский папа Иннокентий III присылал к Роману своих послов, обещая признать его королем Руси, но лишь в обмен на принятие католичества. Князь решительно отказался. При галицком дворе долгое время жил бежавший от крестоносцев византийский император Алексей III Ангел. На протяжении долгих лет Роман Мстиславич вел войны с половцами и литовскими племенами. Укрепляя свою власть, он жестоко расправлялся с мятежным галицким боярством. Летописец передает слова князя, сказанные по такому случаю своим приближенным: «Не передавивши пчел, меду не есть».

Во время войны с князем-сеньором Лешко Белым Роман Мстиславич попал в устроенную поляками засаду и 19 июня 1205 года погиб в бою под городом Завихост.

Князь Даниил Галицкий

Старший сын галицко-волынского князя Романа Мстиславича (Великого), правнука Владимира Мономаха, Даниил Романович /Галицкий/ (1201–1264) лишился отца еще в младенчестве. Роман Мстиславич в 1205 году был вероломно убит поляками во время похода против краковского князя Лешко Белого. Смертью отца Даниила поспешил воспользоваться старый недруг Романа Мстиславича, бывший киевский князь Рюрик Ростиславич. За вероломство свое он был пострижен галицким князем в монахи. Теперь же, узнав о смерти обидчика, Рюрик снял с себя монашеский сан, снова овладел Киевом и, заключив союз с черниговскими князьями и половцами, вместе с ними выступил против малолетних сыновей Романа. Княгиня Анна, мать Даниила и Василька (его младшего брата), обратилась за помощью к венгерскому королю Андрею, побратиму покойного мужа. Присланное им войско вынудило врагов отступить. Но, как только венгерские отряды оставили княжество, они снова стали воевать Галицко-Волынскую землю. Спасая свою жизнь, княгиня с детьми бежала во Владимир-Волынский, а затем в Польшу. Король Лешко принял изгнанников и оказал покровительство младшему из братьев, Васильку, пожаловав ему в ленное владение город Брест. Даниил был отослан к венгерскому королю Андрею, при дворе которого и вырос.

Среди врагов Даниила и Василька Романовичей скоро начались свары и раздоры, поэтому в 1211 году галицкие бояре выпросили у венгерского короля своего десятилетнего князя. Однако лишь год правил молодой Даниил в родном городе. Затем, спасаясь от хотевших его убить заговорщиков, он вынужден был бежать в Бельз, где в то время проживала его мать. Лишь в 1221 году, при поддержке поляков и венгров, удалось ему отвоевать Волынь – свой отцовский удел, а в Галиче стал княжить венгерский королевич Коломан. Заручившись поддержкой знаменитого русского воителя Мстислава Удатного, на дочери которого, Анне, он был женат, Даниил упрочил положение в Волынской земле, но окончательно вернуть под свою руку Галич сумел лишь в 1235 году, накануне Батыева нашествия.

С новым и грозным врагом Русской земли Даниил Романович был знаком уже с 1223 года, когда в числе других князей он принял участие в страшном сражении с монголами на степной реке Калке. В этом бою волынский князь был ранен в грудь, но в числе немногих витязей сумел прорваться к Днепру, избежав плена и гибели. После разгрома Северо-Восточной Руси Батыем Даниил попытался укрепить оборону родной страны, стараясь собрать раздробленные уделы. В 1236 году, после смерти Владимира Рюриковича, ему удалось присоединить к своей державе Киев, посадив там наместником воеводу Дмитра, но в 1240 грду новая волна монголо-татарского вторжения затопила уцелевшие было ранее русские города и земли.

Найдя приют у мазовецкого князя Болеслава, Даниил Романович вернулся в свое разоренное княжество, лишь только татары ушли, и деятельно принялся поднимать из его руин. Князь отстраивал города, собирал уцелевших людей, отстаивал независимость сильно ослабевшего государства в войнах с Венгрией и Польшей. Только в 1250 году Даниил вынужден был съездить на поклон в Орду и признать себя данником Батыя. Но еще до этого вынужденного шага он, надеясь на помощь Запада против злой татарщины, вел сложную дипломатическую игру с римским папой Иннокентием IV, мечтавшим таким образом присоединить Русь к католическому миру. В 1254 году галицкий князь принял от римского папы королевский титул и начал войну с татарским полководцем Куремсой. Тщетно дожидался Даниил помощи от европейских государей: ни один из них не откликнулся на папские буллы с призывом помочь бившемуся с грозной татарской силой новому «королю». В 1260 году, после прихода в Галицкую землю огромного войска монгольского полководца Бурундая, последнему из великих русских князей пришлось смириться перед врагом, признать себя данником Золотой Орды и согласиться на срытие укреплений главных городов. Печальный исход задуманного Даниилом Романовичем дела – освобождения родной земли, – подкосил силы князя. Спустя четыре года он скончался в новой своей столице, городе Холме, и был погребен в построенном по его повелению храме Богородицы.

Князь Александр Ярославич Невский

Прославленный полководец Древней Руси Александр Ярославич (ок.1220–1263), народом прозванный «Грозные Плечи», а потомками – «Невским», родился в ноябре 1220 года (по другой версии – 30 мая 1220 года) в семье великого князя владимирского Ярослава Всеволодича и рязанской княжны Феодосии Игоревны. В 1236 году он стал князем новгородским, а в 1252 году – великим князем владимирским. Первые сведения об Александре Ярославиче относятся к 1228 году, когда его отец, княживший в Великом Новгороде, вступил в конфликт с жителями этого города, не смог удержаться в нем и вынужден был отъехать в Переяславль-Залесский, свой родовой удел.

Несмотря на отъезд, Ярослав оставил в Новгороде на попечении доверенных бояр двух своих малолетних сыновей, Федора и Александра. После смерти Федора в 1233 году Александр остался старшим из сыновей Ярослава Всеволодича. В 1236 году он был посажен на новгородское княжение, так как отец уехал княжить в Киев. В 1239 году юный новгородский князь женился на полоцкой княжне Александре Брячиславне. В первые годы княжения ему пришлось заниматься укреплением своего удела, поскольку с востока Новгородской земле грозили монгольские завоеватели. Перед молодым князем возникала и другая, более близкая и более серьезная опасность – со стороны шведов, ливонцев и Литвы. Борьба с ливонцами и шведами являлась одновременно борьбой православного Востока с католическим Западом. В 1237 году разрозненные силы ливонцев – тевтонского ордена и меченосцев – по благословению римского папы Григория IX объединились против русских. Союзниками нового рыцарского государства стали датчане и шведы. Они договорились о совместном выступлении, условившись начать поход на Новгород летом 1240 года. Вскоре враждебные намерения рыцарей стали известны русским. Встревоженный недобрыми вестями, Александр Ярославич построил на реке Шелони несколько крепостей для укрепления западной границы Новгородской земли, организовал дозорную стражу в земле ижорян, живших на реке Неве.

Эта ижорская стража и обнаружила в начале июля 1240 года 100 шведских кораблей, шедших к русским берегам. Старейшина ижорян, Пелгусий, поспешил известить князя Александра о появлении врагов. 5-тысячным шведским войском командовал рыцарь Биргер Магнуссон, зять короля Эрика IX (жена Биргера, Ингеборг, приходилась четырехюродной сестрой Александру Ярославичу). Уверенный в своей победе, предводитель шведов стал лагерем у места впадения в Неву небольшой реки Ижоры и послал сказать Александру: «Если можешь, то сопротивляйся мне, – я уже здесь и беру в плен землю твою»[339]. По Неве Биргер хотел плыть в Ладожское озеро, занять Ладогу и отсюда, уже по Волхову, идти к Новгороду. Но Александр, не медля ни дня, с дружиной и частью новгородского ополчения уже выступил навстречу шведам. По дороге к нему присоединился отряд ладожан, а затем и ижорское ополчение. Русские войска скрытно приблизились к устью Ижоры и 15 июля 1240 года обрушились на лагерь противника. Биргер не ждал нападения: лишь часть его войска находилась в лагере на берегу, другие оставались на кораблях, стоявших у берега.

Новгородцы, внезапно появившись перед шведским лагерем, кинулись на шведов и начали рубить их топорами и мечами, прежде чем те успевали взять оружие. Александр лично участвовал в битве, «самому королю возложил печать на лицо острым своим копьем»[340]. Шведы бежали на корабли и в ту же ночь все уплыли вниз по реке. В сече на берегах Невы русские воины потеряли убитыми лишь 20 человек. Павших шведов не считали, а тела их нагрузили на 2 захваченных корабля и отправили вниз по реке, вслед за ушедшим флотом Биргера.

По возвращении в Новгород Александр Ярославич, опасавшийся новых нападений врага, попытался собрать более многочисленную дружину, но был заподозрен в желании единолично править в городе и, по требованию веча, покинул Новгород, уехав в Переяславль-Залесский.

Новгород остался без князя. Тем временем осенью 1240 года немецкие рыцари взяли Изборск и стали угрожать Пскову и Новгороду. Псковские войска вышли им навстречу и потерпели поражение, потеряв убитыми своего воеводу Гаврилу Гориславича и 500 лучших воинов. Немцы по следам бегущих подступили к Пскову, сожгли окрестные городки и села и целую неделю стояли под городом. Псковичи вынуждены были исполнить их требования и дали своих детей в заложники. Как утверждает летописец, в Пскове вместе с немцами стал править некто Твердило Иванкович, который и привел врагов. Вскоре после этого враги вместе с чудью напали на Вотскую землю и завоевали ее, наложив дань на местных жителей. Намереваясь прочно обосноваться на Руси, они построили замок в Копорье, взяли город Тесов, затем разграбили земли по реке Луге и стали нападать на новгородских купцов в 30 верстах от Новгорода.

Из Новгорода было отправлено посольство к Ярославу Всеволодичу с просьбой о помощи. Тот направил в Новгород вооруженный отряд во главе со своим сыном Андреем Ярославичем, но организовать отпор врагу он не сумел. Тогда новгородцы вынуждены были просить вернуться его старшего брата, Александра. Уговорить князя оказалось непросто, и только авторитет новгородского владыки Спиридона решил сомнения обиженного князя. Приехав в Новгород в 1241 году, Александр немедленно двинулся на неприятеля к Копорью, взял и уничтожил построенный здесь рыцарский замок. Плененный немецкий гарнизон победители привели в Новгород: часть его отпустили, а изменников – вожан и чудь – повесили. Но нельзя было так быстро освободить Псков. Его Александр взял только весной 1242 года.

Вдохновленные успехами, новгородцы вторглись на территорию Ливонского ордена и начали разорять поселения эстов, данников крестоносцев. Вышедшие из Риги рыцари уничтожили у селения Хаммаст передовой русский полк Домаша Твердиславича, вынудив Александра отвести свои отряды к границе Ливонского ордена, проходившей по Чудскому озеру. Обе стороны стали готовиться к решающему сражению. Оно произошло на льду Узмени (Теплого озера), южнее Чудского озера, 5 апреля 1242 года. Знаменитая битва, получившая в наших летописях название Ледовое побоище, началась на восходе солнца. Немецкие рыцари выстроились клином («свиньей») – узкой и очень глубокой колонной, задача которой сводилась к массированному удару по центру новгородского войска.

Русское войско было построено по классической схеме, выработанной еще Святославом. Центр – пеший полк с выдвинутыми вперед лучниками, по флангам – конница. Новгородская летопись и немецкая хроника единогласно утверждают, что клин пробил русский центр, но в это время ударила по флангам русская конница, и рыцари оказались в окружении. Как пишет летописец, была злая сеча, льда на озере не стало видно – все покрылось кровью. Русские гнали немцев по льду до берега семь верст, уничтожив (по сильно преувеличенным сведениям) более 500 рыцарей, а чуди бесчисленное множество; в плен было взято более 50 рыцарей. «Немцы, – говорит летописец, – хвалились: возьмем князя Александра руками, а теперь самих Бог выдал ему в руки». Немецкие рыцари были разгромлены. Ливонский орден оказался перед необходимостью заключить мир, по которому крестоносцы отказывались от притязаний на русские земли. Пленники с обоих сторон были обменены.

Летом того же года Александр нанес поражение семи литовским отрядам, нападавшим на северо-западные русские земли, в 1245 году отбил Торопец, захваченный Литвой, уничтожил крупный неприятельский отряд у озера Жизца и, наконец, разгромил литовское ополчение под Усвятом. Пленных было столько, что слуги новгородского князя привязывали схваченных литовцев к хвостам своих коней.

Шестилетняя успешная защита Александром северной Руси привела к тому, что немцы, по мирному договору, отказались от всех недавних завоеваний и даже уступили Новгороду часть Латгалии. Устрашены были и другие враги – своими победами 1242–1245 годов новгородский князь, по словам летописца, такой страх нагнал на литовцев, что они стали «бояться имени его»[341].

Успешные военные действия Александра Невского надолго обеспечили безопасность западных границ Руси, но на востоке русским князьям пришлось склонить голову перед гораздо более сильным врагом – монголо-татарами. При тогдашней малочисленности и разрозненности русского населения в восточных землях нельзя было и думать об освобождении из-под их власти.

В 1243 хан Батый, правитель западной части монгольской державы – Золотой Орды, вручил ярлык великого князя владимирского на управление покоренными русскими землями отцу Александра – Ярославу Всеволодичу. Великий хан монголов Гуюк призвал великого князя в свою столицу, Каракорум, где 30 сентября 1246 года Ярослав неожиданно скончался (по общепринятой версии, он был отравлен). После Ярослава старшинство и Владимирский престол наследовал его брат, Святослав Всеволодович, который утвердил племянников своих, сыновей Ярослава, на землях, данных им покойным великим князем. Вплоть до этого времени Александру удавалось избегать контактов с монголами. Но в 1247 году в Каракорум были вызваны сыновья Ярослава – Александр и Андрей. Пока Ярославичи добирались до Монголии, сам хан Гуюк умер, и новая хозяйка Каракорума, ханша Огуль-Гамиш, решила назначить великим князем Андрея. Александр же получил в управление опустошенную южную Русь и Киев.

Лишь в 1249 году братья смогли вернуться на родину. Александр в свои новые владения не поехал, а вернулся в Новгород, где тяжело заболел. Есть известие, что папа Иннокентий IV в 1251 году прислал к Александру двух кардиналов с буллой, написанной в 1248 году. Папа, обещая помощь в борьбе с татарами, убеждал Александра пойти по примеру отца, согласившегося будто бы подчиниться римскому престолу и принять католичество. По рассказу летописца, Александр, посоветовавшись с ближними людьми, отверг предложение папы, зная, что Русь не готова начать борьбу с монголами. Шведы в 1256 году попытались было вновь напасть на русские земли, чтобы отнять у Новгорода побережье Финского залива, приступив к постройке крепости на реке Нарве, но при одном слухе о приближении Александра с суздальскими и новгородскими полками ушли обратно. Чтобы еще более устрашить их, Александр, несмотря на чрезвычайные трудности зимнего похода, проник в Финляндию и завоевал поморье.

В 1252 году в Каракоруме ханша Огуль-Гамиш была свергнута новым великим ханом Мункэ (Менге). Воспользовавшись этим обстоятельством и решив отстранить от великого княжения Андрея Ярославича, Батый вручил ярлык великого князя Александру Невскому, который был срочно вызван в столицу Золотой Орды, Сарай. Но младший брат Александра, Андрей Ярославич, поддержанный братом Ярославом, тверским князем, и Даниилом Романовичем, галицким князем, отказался подчиниться решению Батыя и не поехал к нему в Орду[342].

Для наказания непокорных князей Батый послал монгольский отряд под командованием Неврюя. Враги разорили уделы Андрея и Ярослава, которые вынуждены были бежать за пределы Северо-Восточной Руси, в Швецию. Александр стал править во Владимире. Андрей через четыре года, в 1256 году, вернулся на Русь и помирился с братом, который, с согласия хана (Батыя или Сартака), дал ему в удел Суздаль.

Еще один мятежный брат Александра Невского, Ярослав Ярославович, в 1253 году был приглашен на княжение в Псков, а в 1255 году – в Новгород, жители которого противились попыткам великого князя наложить на них ордынскую дань. Причем новгородцы выгнали своего прежнего князя – Василия, сына Александра Невского, пытавшегося добиться уплаты «выхода» монголам. Но Александр вновь посадил в Новгороде Василия, жестоко покарав зачинщиков возмущения. В 1258 году Ярослав вместе с братьями и племянником Борисом Ростовским отправился в Орду. Тогда же туда ездил и Александр Невский, заступившийся за брата, получившего ярлык на «свою отчину» – Тверскую землю[343].

В 1255 году умер Батый. Его сын Сартак, который был с Александром в очень дружеских отношениях, вскоре погиб из-за раздоров в среде царевичей-чингизидов. Новый золотоордынский правитель, хан Берке (с 1255), ввел на Руси общую для покоренных земель систему обложения данью. В 1257 году в Новгород, как и другие русские города, были направлены «численники» для проведения подушной переписи населения. Туда пришла весть, что монголы, с согласия Александра, хотят наложить дань на их свободный город. Это вызвало возмущение новгородцев, которых на этот раз поддержал князь Василий. В Новгороде началось восстание, продолжавшееся около полутора лет, в течение них горожане не подчинялись монголам. Александр лично навел порядок, казнив наиболее активных участников волнений. Василий Александрович был схвачен и заключен под стражу. Новгород был сломлен и подчинился приказу посылать дань в Золотую Орду. С тех пор Новгород, хотя и не видел больше у себя монгольских чиновников, участвовал в выплате дани, доставляемой в Орду со всей Руси. Новым новгородским наместником с 1259 году стал князь Дмитрий, также сын Александра.

В 1262 году вспыхнули волнения на Владимирской земле. Народ был выведен из терпения насилием монгольских откупщиков дани, каковыми тогда были в основном «бесермены» – хивинские купцы. Способ сбора дани был очень отяготителен. В случае недоплаты откупщики насчитывали большие проценты, а при невозможности уплатить людей забирали в неволю. В Ростове, Владимире, Суздале, Переяславле и Ярославле поднялись народные восстания, откупщиков отовсюду выгнали. К тому же в Ярославле убили откупщика Изосиму, который принял мусульманство в угоду монгольским баскакам и хуже завоевателей притеснял соотечественников.

Берке дал волю своему гневу и стал собирать войска для нового похода на Русь. Чтобы умилостивить хана и «отмолить людей от беды», Александр Ярославич лично отправился с дарами в Орду. Ему удалось отговорить ордынского «царя» от похода. Берке простил избиение откупщиков, а также освободил русских от обязанности высылать свои полки в монгольское войско, собиравшееся для участия в войне на Кавказе. Хан удерживал князя подле себя всю зиму и лето; только осенью Александр получил возможность вернуться во Владимир, но по дороге занемог и 14 ноября 1263 года в Городце Волжском скончался, «много потрудившись за землю русскую, за Новгород и за Псков, за все великое княжение, отдавая свой живот за православную веру». По предположению ряда биографов, знаменитый воитель был отравлен в Орде ядом, действующим медленно. Тело его было погребено во владимирском монастыре Рождества Богородицы. Канонизация Александра Невского состоялась в 1547 году.

Русский витязь Евпатий Коловрат

В тяжкую годину монгольского нашествия на Русь рязанский боярин Евпатий Львович Коловрат (? – начало января 1238) был послан своим князем Романом Ингваревичем за помощью в союзный Чернигов. С набранной дружиной из 300 «храбров» он вернулся в родное княжество через два дня после гибели Рязани, павшей 21 декабря 1237 года. Собрав по окрестным лесам еще около 1400 уцелевших воинов-рязанцев, Коловрат пошел по следам двинувшейся на Владимир монгольской армии, уничтожая отдельные вражеские отряды. Во время одного из таких нападений в плен было захвачено 5 русских воинов, от которых монголы узнали о численности и местонахождении сил рязанского воеводы. Видимо, посчитав его дружину и ее действия опасными, Батый направил против Евпатия Коловрата войско во главе со своим шурином, знаменитым монгольским багатуром Хостоврулом (Христовлуром). В произошедшем бою татарское войско было разбито, а Хостоврул убит в поединке самим Коловратом, ударом, рассекшим монгола надвое до самого седла. От руки рязанского воеводы пало еще несколько вражеских воинов.

Развернув против русского отряда более многочисленные монгольские войска, Батый окружил и разгромил дружину Евпатия. Сам Коловрат с немногими уцелевшими витязями, продолжал упорно сражаться и вместе с ними был расстрелян каменными ядрами татарских метательных машин. Враги оценили доблесть и мужество павшего воеводы и говорили о нем: «Таких удальцов и резвецов не видали. Ибо это люди крылатые и не имеющие страха смерти». По преданию, тело погибшего русского богатыря было предъявлено самому Батыю, который много дивился на него и повелел отдать уцелевшим воинам Коловратовой дружины, чтобы они с честью похоронили столь славного мужа.

Позже подвиг Евпатия Коловрата был воспет в замечательном памятнике русской литературы – «Повести о разорении Рязани Батыем».

Дмитрий Донской – победитель Мамая

Князь московский и великий князь владимирский Дмитрий Иванович (1350–1389) был сыном московского князя Ивана Ивановича Красного и его второй жены Александры, внуком Ивана Даниловича Калиты. Родился он 12 октября 1350 года и рано осиротел. Отец скончался в 1359 году от морового поветрия, но оставил сыну мудрого наставника – митрополита Алексия. Именно этот пастырь воспитал юного князя и вложил ему в сердце великую мечту и стремление освободить родную землю от татарского владычества. Руководствуясь советами Алексия, московский князь еще в отроческом возрасте смог отстоять свои права на Владимирское княжение в борьбе с суздальским князем Дмитрием Константиновичем. Замирившись с ним, Дмитрий Иванович, женился на его дочери суздальской княжне Евдокии Дмитриевне. Свадьбу молодые сыграли в Коломне.

Готовясь к решительной борьбе с Ордой, Дмитрий Иванович укреплял не только свое государство, но и его столицу – Москву. Именно в его княжение в 1367–1368 годах был построен первый каменный Кремль, что позволило вступить в борьбу с великим князем литовским Ольгердом, вовсе не желавшим усиления Москвы. Породнившись с тверским князем Михаилом Александровичем, Ольгерд дважды, в 1368 и 1370 годах, осаждал Москву. Эти нашествия получили в народе название «Литовщин». В первую «Литовщину» полчища старого Ольгерда и его зятя-союзника Михаила Александровича Тверского три дня стояли под стенами белокаменного Кремля, а затем отступили на свою территорию. Второй раз литовцы осаждали Москву восемь дней и снова, не менее бесславно, бежали от ее прочных стен. Неудачи грозного литовского воителя стали сигналом для всех русских князей, почувствовавших силу Дмитрия Московского и решивших встать на его сторону в предстоящей борьбе с татарами. Вынужден был смириться и признать себя младшим братом московского князя даже его старый недруг, Михаил Тверской.

Особое внимание князь уделял южным границам своего государства. В 1373 году он организовал охрану «берега» – реки Оки, поставив на речных «перелазах» (бродах) крепкую стражу. Самые опасные места были «засечены». Передовые русские дозоры высылались и в степь, на реки Дон и Хопер.

Вскоре растущей силы московского князя испугался правивший Ордой эмир Мамай, особенно после того, как в 1378 году ратью Дмитрия Ивановича было наголову разгромлено посланное им на Русь 50-тысячное войско мурзы Бегича. Москвичи встретили врага еще в Рязанской земле, на небольшой реке Воже, правом притоке Оки. Несколько дней татары не решались переправляться на северный берег, где стояли русские полки. Но 11 августа 1378 года Дмитрий Иванович отвел свои рати на версту от берега. Бегич решил, что москвичи отступают и, начав переправу, атаковал русское войско. Однако стремительный удар полков Левой и Правой руки смял ордынцев. Они «на копьях» были сброшены в реку. В этой битве пал не только Бегич, но и все татарские темники. В сражении на Воже московский князь Дмитрий был в гуще боя – рубился с татарами в первых рядах Большого полка.

Встревоженный этим поражением Мамай начал готовить новый большой поход на Русь, мечтая вернуть нашу Родину к страшным временам Батыя. Он собрал все свои войска («девять орд и семьдесят князей»), усилив их отрядами кабардинцев, осетин, крымских армян и наемной генуэзской пехотой. Летом 1380 года 100-тысячная армия Мамая двинулась в поход. Чтобы не дать татарами соединиться с их сторонниками – рязанским князем Олегом Ивановичем и литовским князем Ягайло – московский князь со всеми союзными ему князьями вышел навстречу наступающей Орде. На бой с врагом Дмитрия Ивановича благословил великий подвижник Сергий Радонежский, отправивший с ним двух монахов-богатырей – Александра Пересвета и Родиона Ослябю.

Местом сбора русских ратей стал город Коломна. Великокняжское войско пришло туда 15 августа 1380 года, в день Успения Пресвятой Богородицы. После смотра собравшихся полков на Девичьем поле, 20 августа русская армия двинулась вверх по течению Оки, отрезая дорогу шедшему к границе литовскому войску. У города Лопасни московский князь получил сообщение, что орда Мамая стоит на реке Красивая Меча. Тогда русские князья решили выступить к Дону и на этой реке дать сражение врагу. Переправившись у села Прилуки через Оку, полки Дмитрия Ивановича двинулись на юг. 5 сентября они подошли к Дону. Московский князь вновь собрал своих воевод, чтобы решить, где встретить татар. Мнения советников разделились. Некоторые считали, что с татарами надо биться на северном берегу реки, другие предлагали идти за Дон. Их мнение поддержал и Дмитрий Иванович, сказавший: «Братья! Лучше честная смерть, чем злая жизнь. Лучше было не выходить против врага, чем, прийдя и ничего не сделав, возвратиться обратно. Перейдем сегодня все за Дон и там положим головы за православную веру и братью нашу».

В ночь с 7 на 8 сентября 1380 года русское войско переправилось через Дон и начало занимать позиции на Куликовом поле. На следующий день здесь грянула одна из самых знаменитых битв в русской истории. Перед битвой Дмитрий Иванович поменялся доспехами с боярином Михаилом Андреевичем Бренком и выехал в Сторожевой полк, задачей которого было принять первый удар врага. При этом князь сказал пытавшимся его удержать воеводам, что должен «как словом, так и делом прежде всех начать и прежде всех голову положить, чтобы прочие, видя мое дерзновение, так же сотворили с многим усердием!»

Удар неприятельской конницы был страшен, врагу удалось смять Сторожевой и Передовой русские полки, а затем прорвать левый фланг русского войска, но контратака Засадного полка опрокинула войско Мамая. Немногие уцелевшие татары бежали, но и русские потери были велики. Только князей было убито 24 из 44 участвовавших в битве. После долгих поисков среди павших воинов Сторожевого полка был найден бесчувственный, но живой князь Дмитрий. Доспех на нем был весь «избит» неприятельскими ударами, но пробить его враги так и не смогли. Шесть дней победители провели на месте боя, «на костях», как тогда говорили, собирая и предавая земле тела павших воинов. Отдав этот скорбный долг героям, поредевшее войско двинулось в обратный путь. Отныне и навсегда Дмитрий Иванович Московский заслужил в народе уважительное прозвище «Донской».

Несмотря на грядущие несчастья – вероломный и жестокий набег нового ордынского хана Тохтамыша, в 1382 году сумевшего захватить и разграбить Москву, связанную с этой военной катастрофой необходимость снова просить у хана ярлык и платить ему дань, – все же память о Куликовской битве сохранилась как о первом большом шаге к грядущей победе над Ордой. Неслучайно она была воспета в замечательных литературных памятниках – «Задонщине» и «Сказании о Мамаевом побоище».

Знаменательный факт: умирая, Дмитрий Иванович благословил своего сына, Василия Дмитриевича на великое княжение Владимирское, не спрашивая на то ханского позволения. Скончался великий герой Куликова поля 19 мая 1389 года и был погребен в Архангельском соборе Кремля. Шесть веков спустя, в 1988 году, московский князь Дмитрий Донской был причислен к лику святых.

Воевода Михаил Бренк

Михаил Андреевич Бренко (Бренк) (?—1380) – московский боярин, ближайший сподвижник и друг князя Дмитрия Донского, погиб на Куликовом поле во время сражения с полчищами Мамая 8 сентября 1380 года.

По историческому преданию, перед началом битвы Бренко обменялся с Дмитрием Ивановичем доспехами и занял место князя под его черным стягом. Это обстоятельство и вынуждает нас предположить, что именно он – боярин и воевода Михаил Андреевич Бренко – командовал всем русским войском (за исключением Засадного полка) в начале великой битвы.

Потомком Михаила Андреевича Бренка был знаменитый русский духовный писатель Игнатий Брянчанинов.

Пересвет и Ослябя

Александр Пересвет (?—1380) и Родион (в монашестве Андрей) Ослябя (?—1380, либо после 1389) были брянскими боярами, принявшими иноческий сан в Троицком монастыре – обители преподобного Сергия. Они были учениками и пострижениками самого основателя.

Согласно Житию Сергия Радонежского, готовясь к войне с Мамаем, князь Дмитрий Иванович Московский прибыл за благословением к преподобному Сергию. Троицкий игумен благословил не только князя Дмитрия, но и добровольно пожелавших отправиться с ним двух иноков – Пересвета и Ослябю, хорошо знавших ратное дело. Александру Пересвету суждено было стать одним из самых известных участников сражения с татарами Куликовом поле 8 сентября 1380 года.

Сигналом к началу боя послужил поединок русского воина-инока Александра Пересвета и татарского богатыря Челубея, прозванного «Темир-мурзой», обладавшего не только чудовищной силой, но и славой опытного и непобедимого воина. Готовясь к схватке, русский монах воин снял с себя доспехи и остался лишь в одной Великой схиме – монашеской накидке с изображением креста.

Оба поединщика погибли, поразив друг друга копьями, но сначала рухнул на землю Челубей, а затем уже Пересвет; пали они головами к татарским полкам, что воспринято было как предзнаменование русской победы. По другому рассказу, смертельно раненный Пересвет все же смог вернуться к строю русских полков и только там упал с коня.

Судьба Родиона Осляби до сих пор вызывает споры у историков. По одной, более распространенной, версии он, как и Пересвет, пал на Куликовом бранном поле, по другой – погиб уже после 1389 года, когда ездил в Константинополь.

Похоронены иноки Пересвет и Ослябя были в Храме Рождества Пресвятой Богородицы в Старом Симонове.

Русская Православная Церковь причислила Пересвета и Ослябю к лику святых в чине преподобных. День их памяти отмечается 7 сентября, а также на Неделе Всех Святых, в земле Российской просиявших (2-е воскресенье после Святой Троицы), в день Всех Московских святых (воскресенье перед 8 сентября), Всех Тульских святых (22 сентября), Всех Брянских святых (3 октября), Всех Радонежских святых (6 июля) и 24 августа.

Владимир Андреевич Храбрый

Любой русский человек, интересующийся стариной, знает, как много в ней таится непонятного, загадочного, по неведомым причинам старательно обойденного авторами разного рода учебных пособий, энциклопедий и справочников. Зачастую это относится к событиям, участниками которых были люди значимые, чтимые и народом, и официальной историографией. За примерами далеко ходить не надо. Обратимся к, казалось бы, вдоль и поперек изученной эпохе второй половины XIV столетия – предшествующей и последующей победе на Куликовом поле. Вглядимся и увидим, что до сих пор окружена загадками личность одного из самых ярких русских воевод того времени – Владимира Андреевича Храброго. Историки бьются, но не могут разобраться не только в хитросплетениях его отношений с двоюродным братом, московским государем Дмитрием Донским, но и в оценке многих деяний этого князя. Чего только не приходилось мне слышать от своих коллег об этом внуке Калиты: что и не командовал он вовсе Засадным полком, что всю жизнь интриговал и строил козни против московского князя. И, наоборот, что не Дмитрий Иванович, а именно Владимир выиграл Куликовскую битву и в дальнейшем продолжал спасать брата – во время нашествия Тохтамыша и во время борьбы с другими русскими князьями. Возражая, споря с излишне категорическими утверждениями, вновь и вновь обращаясь к летописям, другим источникам, понимаешь очевидное – человек этот действительно был личностью неординарной, если до сих пор его дела и поступки привлекают столь пристальное внимание потомков. Видимо, не хотелось этому удельному князю оставаться в тени старшей братьи, так и тянуло его в первый ряд вершителей русской истории.

Давайте же внимательно разберем, что известно нам о его происхождении и первых годах жизни. Праправнук Александра Невского и внук Ивана Калиты, Владимир был одним из ближайших родственников (двоюродным братом) московского князя Дмитрия Ивановича и, как и он, рано осиротел. Родился он 15 июля 1353 года в семье умершего к тому времени от чумы удельного князя серпуховского и боровского, Андрея Ивановича, и унаследовал принадлежавший отцу удел.

С ранней юности князь Владимир на стороне Москвы участвовал в войнах с Литвой и Тверью. В 1368 году, во время нашествия литовских войск (историками именуемого первой «Литовщиной»), вместе с Дмитрием Московским он пятнадцатилетним юношей оборонял Кремль от войск великого князя литовского Ольгерда, всегда нападавшего тайно, исподтишка, пленявшего так города и земли. Что видели, в общем-то, молодые и еще очень неопытные князья, с высокой башни наблюдая за действиями противника, – зарево горящих подмосковных сел и деревень, окружившие город неприятельские рати, время от времени устремлявшиеся на штурм белокаменной твердыни. Именно в них целили литовцы свои стрелы, именно на них испытующе смотрели и свои воины – не дрогнут ли, не убоятся ли они врага. Не дрогнули, не убоялись, отбили все приступы. Тогда-то и кончилась юность Дмитрия и Владимира, воочию увидевших немилосердное лицо войны.

После отступления литовцев Дмитрий принялся восстанавливать разоренную вторжением страну, Владимир же принял под командование московские рати и в 1369 году по слову брата пришел на помощь новгородцам и псковичам, сражавшимся с рыцарями Тевтонского ордена. Укрепив северозападные рубежи Руси, он со славой вернулся назад.

Второе нападение Ольгерда (вторая «Литовщина») также не обошлось без участия серпуховского князя. В декабре 1370 году он встал с полками в Перемышле и, собрав союзные рати, вынудил литовцев отступить.

В боях с воинством опытного полководца Ольгерда крепло ратное искусство Владимира Андреевича, постепенно он выдвинулся в число лучших русских воевод. Когда пришло время сводить счеты с Тверью, союзничавшей с Литвой против Москвы, именно серпуховской князь повел московскую армию к этому верхневолжскому городу. Дмитрий Иванович прибыл к своим полкам уже после начала осады Твери, когда все необходимые распоряжения были сделаны Владимиром Андреевичем. Поначалу тверской князь Михаил Александрович надеялся на содействие Литвы и Орды, но помощь не приходила, и вскоре он запросил мира, подписав договор с Дмитрием, в котором признавал старшинство московского князя. Горько писать о вражде правителей русских княжеств, трудно определить кто из них более прав, но следует признать, что избранный первыми московскими князьями путь объединения русских земель оказался наиболее действенным. Это подтвердила история, и с ее беспристрастными доказательствами спорить сложно.

Победа над Тверью стала важной вехой в деле мобилизации русских сил для решающего сражения с Ордой. Еще один успех обозначился в 1379 году на литовском направлении. Казалось, еще недавно воины Ольгерда уверено и дерзко проникали в самую глубь московских владений, теперь же полки Владимира сами дерзко двинулись за литовский рубеж. Ольгерд к тому времени уже умер, среди его многочисленных сыновей кипели раздоры и распри. Московские власти решили воспользоваться этим и нанести удар по старому врагу. Поход закончился удачно. Русскому войску удалось овладеть городами Трубчевск и Стародуб. Это зримое проявление возросшей силы Москвы привлекло на ее сторону Дмитрия и Андрея Ольгердовичей, враждовавших со своим сводным братом Ягайло, не по праву, как они считали, ставшим великим князем литовским. Позднее Андрей Ольгердович Полоцкий и Дмитрий Ольгердович Брянский плечом к плечу с Владимиром Андреевичем и другими князьями стали против татар в страшной битве на Куликовом поле, где сошлись русские полки и орды Мамая.

Это столкновение стало неизбежным после отказа Дмитрия Ивановича платить дань Золотой орде. Сообщая об этом, летописец так и записал: «А князю великому Дмитрию Московскому было розмирие с татарами». Правивший тогда Ордой эмир Мамай в ярости бросил на Москву карательное войско мурзы Бегича, но гибельным стал этот поход для татар. На берегах рязанской реки Вожи пали и сам Бегич, и тысячи других ордынцев. После этой, действительно большой, победы, всем, и Мамаю в том числе, стало ясно, что силами небольшого войска объединившуюся Русскую землю не одолеть. Проклиная судьбу, ордынский «царь» стал готовить большой поход, собрав какие только можно было войска, и, кроме того, призвавший на помощь ненавидевшего Москву литовского князя Ягайло.

Узнав о планах врага, Дмитрий Иванович стал собирать войска. Многие князья откликнулись на призыв Москвы, и 15 августа 1380 года, в день Успения Пресвятой Богородицы, их войска соединились в Коломне, через пять дней выступив к Дону, навстречу Мамаю. Серпуховского князя в Коломне не было, он присоединился к главному войску позже у устья Лопасни на Оке.

В ночь с 7 на 8 сентября 1380 года русское войско переправилось через Дон и начало занимать позиции на Куликовом поле. Самое ответственное дело – командование Засадным полком – было поручено Владимиру Андреевичу и другому заслуженному воеводе, князю Дмитрию Михайловичу Боброку Волынскому. Полк был «утаен» (спрятан) в Зеленой дубраве на левом краю Куликова поля. В грянувшем 8 сентября на день Рождества пресвятой Богородицы сражении участия он поначалу не принимал. Трудно передать чувство горечи, переполнявшее стоявших в засаде воинов и воевод, видевших страшную атаку татарских конных орд, гибель многих соотечественников, из последних сил, сдерживавших напор ордынцев. И можно понять терзавшее князя Владимира стремление помочь сражавшемуся из последних сил войску. Рукой указывая на заполненное татарами поле боя, горько сказал он Дмитрию Боброку: «Беда, брате велика, что за польза будет скоро от нашего здесь стояния, кому будем помогать». Но рассудительный волынский князь уговорил его отложить атаку, дождавшись лишь ему ведомого знака. И когда переменился ветер, погнав пыль на татарские полки, то тогда только сказал Владимиру Андреевичу: «Час пришел, настало время!». Крупным наметом пошли тогда вперед кони, несущие воинов, на копьях которых мчалась смерть врагу.

Появление свежих сил в корне изменило положение на поле битвы. Не выдержав натиска, ордынцы бежали, старясь уйти из-под русских мечей. Во главе своих воинов Владимир Андреевич гнал и бил бегущих татар на протяжении 40 верст до реки Красивая Меча. За победу в Куликовской битве серпуховской князь получил в народе прозвище «Храбрый», а брат его Дмитрий – прозвание «Донской».

Радость по случаю одержанной над татарами победы была недолгой. В 1382 году на Русь обрушилось нашествие нового ордынского хана Тохтамыша. Узнав о приближении огромных полчищ врага, большинство князей поспешило покинуть Дмитрия Донского. Перейдя Оку татарские отряды быстро приближались к Москве. Тогда Дмитрий Иванович оставил свою столицу и ушел в Кострому. С собой великий князь увел лишь 2 тысячи воинов. 8 тысяч он оставил Владимиру Андреевичу, прикрывавшему дорогу на север. Больше всего Дмитрий Иванович рассчитывал на крепость стен московского Кремля. Однако татары перехитрили москвичей, во время затеянных переговоров ворвались в город и перебили его защитников. Гораздо худшей беды удалось избежать благодаря отважному серпуховскому князю. Во главе собранных им полков в сражении у Волока он разбил большой татарский отряд, тем самым вынудив хана начать отступление из русских пределов. Этой победой Владимир Андреевич еще более прославил свое имя, но к славе его взревновал Дмитрий Донской, по-видимому, чувствовавший вину за постигшую тогда Русь беду. Случай отыграться на брате представился достаточно скоро. В 1385 году, в войне с рязанским князем Олегом Ивановичем, внезапным налетом захватившим Коломну, Владимир Храбрый потерпел первое и единственное в жизни поражение. Все предпринятые серпуховским князем попытки отбить город провалились. Потеряв на приступах множество своих людей, Владимир Андреевич вынужден был отойти от стен, обагренных кровью его воинов. Коломну вернул Москве не меч, но слово. Сергий Радонежский сумел уговорить Олега Рязанского отдать город миром. По-видимому, неудача Владимира под Коломной разгневала Дмитрия Донского. Он рассорился с двоюродным братом, повелел схватить и сослать его старших бояр. Тогда же у Владимира Андреевича Храброго были отобраны из удела два города – Галич и Дмитров. В новой договорной грамоте он именовался уже не «младшим братом», а «сыном» московского князя. Лишь после смерти Дмитрия Донского с Владимира Андреевича и его ближних бояр была снята опала, и он вновь смог занять подобающее ему место в великокняжеском окружении.

Воевода Дмитрий Михайлович Боброк-Волынский

Один из главных героев Куликовской битвы, Дмитрий Михайлович Боброк-Волынский (? – ок. 1389) был служилым московским князем и боярином, знаменитым русским воеводой. Дата рождения его неизвестна. Сын принявшего православие литовского князя Кориата (Михаила) Гедеминовича, между 1366 и 1368 годами он выехал из Волыни (отсюда прозвание «Волынский») в Москву. Однако с правителями быстро крепнувшего Московского княжества Боброк был связан задолго до этого. В 1556 году Дмитрий Михайлович женился на сестре московского князя Дмитрия Ивановича Анне и как ближайший родственник занял одно из первых мест в окружении этого государя, стал его ближним боярином.

Боброк-Волынский участвовал во многих походах и сражениях московского войска, предводительствовал и всем войском, и отдельными его полками. В 1371 году Дмитрий Михайлович воевал с Рязанским княжеством, в 1376 году ходил в поход против Волжской Булгарии, при осаде города Булгара захватил появившиеся у татар первые пушки и доставил их в Москву. В 1379 году московское войско под стягом Дмитрия Боброка совершило поход на Великое княжество Литовское.

Наиболее значительным эпизодом в жизни этого полководца стало участие в Куликовской битве. Во время сражения он вместе с князем Владимиром Андреевичем Серпуховским командовал расположенным в Зеленой дубраве Засадным полком, удар которого во фланг атакующей русские войска татарской конницы решил исход всей битвы.

Точная дата смерти Дмитрия Михайловича не установлена, хотя некоторые историки полагают, что он погиб во время битвы с татарами на реке Ворскле 12 августа 1399 года, когда ордынским ханом Темир-Кутлуем было разбито войско литовского властителя Витовта, собравшего под свое начало немало русских князей. Последнее упоминание его в московских источниках относится к 1389 году.

Князь Юрий Галицкий

Юрий Дмитриевич (1374–1434), князь звенигородский и галицкий, был вторым сыном Дмитрия Донского. Унаследовал от отца блестящие полководческие способности, прославился своими походами против татар, особенно походом 1399–1400 годов, когда его войскам удалось разорить ордынские города на р. Каме. После смерти старшего брата, Василия Дмитриевича, вступил в соперничество за великокняжеский стол с племянником, Василием II Васильевичем, доказывая свои права ссылками на завещание отца, Дмитрия Донского. Однако волею золотоордынского хана Улу-Мухаммеда этот спор разрешился в пользу Василия Васильевича. В начавшейся после этого несправедливого, как считал Юрий Дмитриевич, решения хана войне звенигородский князь 25 апреля 1433 года в битве на р. Клязьме (в 20 верстах от Москвы) разбил полки племянника и занял великокняжеский трон. Почувствовав недовольство москвичей, начавших отъезжать к Василию Васильевичу в Коломну, Юрий Дмитриевич добровольно вернул ему княжение и заключил мир. Но в 1434 году войска московского князя, вопреки заключенному соглашению, напали на Галич и выжгли посады вокруг него. Собрав большое войско, Юрий Дмитриевич выступил против своего вероломного племянника. 20 марта 1434 года в решающем сражении в Ростовской земле (у св. Николая на Горе) великокняжеские полки были разбиты и бежали. 31 марта, после недельной осады, москвичи открыли звенигородскому князю ворота, признав его своим государем. Вскоре, 5 июня 1434 года, Юрий Дмитриевич умер. Недолгое его правление ознаменовалось началом чеканки на московских монетах изображения всадника, копьем поражающего змея, т. к. Георгий Победоносец был его небесным покровителем.

Иван III – «Государь всея Руси»

Иван III Васильевич (1440–1505) – великий князь московский и владимирский (с 1462 года), сын великого князя Василия II Темного. Родился 22 января 1440 года, став утешением родителям, только что потерявшим первенца Юрия, умершего в двухлетнем возрасте. В его правление в 1480 году Русь смогла окончательно освободиться от татаро-монгольского ига. Пришедший к московской границе хан Большой орды Ахмед не смог прорваться через реку Угру, потерпев тяжелое поражение в Битве на бродах 8—11 октября 1480 года. С наступлением зимы Иван III отвел свое войско от замерзшей Угры к Боровску, собираясь встретить врага на Боровских полях, но Ахмед-хан, понесший серьезные потери в сражении 8—11 октября, ушел в степь. Вскоре он был убит одним из своих соперников.

Территория Московского государства значительно увеличилась за счет присоединения к владениям Ивана III Ярославского княжества (1463), Ростовского княжества (1474), Новгородской земли (1477), Тверского княжества (1485), Вятской земли (1489). Во время войн с Казанским ханством великому князю удалось добиться временной зависимости этого татарского государства, поддержав в междоусобной борьбе хана Мухаммед-Эмина, заключившего союз с Москвой. 9 июля 1487 года один из лучших московских воевод, князь Даниил Дмитриевич Холмский, первым из русских воевод овладел Казанью. Правивший там хан Али был уведен в плен, а новым казанским «царем» стал Мухаммед-Эмин.

В борьбе с Великим княжеством Литовским воеводы Ивана III отвоевали земли в верховьях реки Оки и присоединили к Московском государству города Чернигов, Новгород-Северский, Гомель, Брянск и др. После войны с Ливонским орденом в 1501–1503 годах представителями этого рыцарского государства были признаны права Руси на получение так называемой «юрьевской дани», но на практике она не тогда выплачивалась. Важным достижением правительства Ивана III стало составление знаменитого Судебника 1497 года, установившего единые для всей страны законы, что привело к сплочению земель, признавших власть Москвы. В тексте кодекса было четко определено особое положение в московском обществе служилых людей – детей боярских. Статья 56 Судебника устанавливала, что бежавшие из татарского плена холопы становились свободными людьми.

При этом великом князе Москва украсилась новыми Успенским, Архангельским, Благовещенским соборами, была возведена Грановитая палата и другие замечательные памятники архитектуры. На более высокий уровень поднялось военное зодчество – в 1485–1495 годах был построен новый кирпичный Кремль с 18 мощными башнями.

Иван Васильевич был дважды женат: первым браком – на тверской княжне Марии Борисовне, с которой был обручен в 6-летнем возрасте, вторым – на Софье (Зое) Фоминишне Палеолог, племяннице последнего императора Византии. Умер Иван III 27 октября 1505 года, тело покойного князя погребли в Архангельском соборе Кремля.

Иван Васильевич Стрига Оболенский

Имя князя Ивана Васильевича Стриги Оболенский (?—1478) впервые упоминается в исторических хрониках в 1446 году, в период злосчастной войны, расколовшей до того дружный московский княжеский род. Следует отметить, что именно отец Ивана, Василий Иванович Оболенский, в 1450 году нанес решающее поражение Дмитрию Шемяке, по сути, поставив точку в войне за московский престол. Иван Васильевич также стал боярином и воеводой великого князя Василия Васильевича Темного, а после его смерти в 1462 году верно служил его сыну и наследнику Ивану III.

Как уже было отмечено, летописец первый раз упоминает имя Ивана Стриги в 1446 году, когда Шемяка и его союзник Иван Можайский вероломно пленили Василия II, после чего великого князя ослепили и вместе с детьми заточили в крепости Углич. Тогда верные сторонники Василия Темного составили заговор, во главе которого встали Иван Васильевич Стрига Оболенский и князья Ряполовские. Они решили собрать войско и на Петров день идти к Угличу – освобождать своего государя, но кто-то из недоброжелателей донес Шемяке об этом замысле. Стриге Оболенскому и его единомышленникам пришлось бежать за Волгу на Белоозеро. В погоню за ними Шемякой были отправлены «многие полки». Командовал ими Василий Вепрев. Ему все-таки удалось настичь рать Ивана Стриги, но лишь себе на беду. В сражении при устье реки Мологи войско Вепрева было разбито. Несмотря на одержанную победу, время оказалось упущенным, и поход к Угличу не состоялся. Оболенский решил идти через Новгородскую землю в Литву, к городу Мстиславлю[344]. Там уже собрались многие приверженцы Василия во главе с князем Василием Ярославичем Боровским и «удалым воеводой» Федором Басенком. Имея точные сведения, что власть Шемяки непрочна, они готовились возобновить боевые действия против узурпатора. Прославившийся победой над сторонниками Шемяки Стрига Оболенский и его испытанные в бою люди были им нужны. Соединившись в литовском местечке Пацыне Рославльского уезда, воеводы двинулись к Угличу. По дороге они узнали, что великий князь уже освободился и собирает рати, чтобы вернуть себе престол. Союзники поспешили к нему на помощь, соединились с ним у Углича и дальнейший поход совершили уже вместе[345].

В 1449 году Оболенский был воеводой в Костроме и вместе с Федором Васильевичем Басенком, отразил нападение Шемяки, возобновившего военные действия и осадившего доверенный Ивану Стриге город, взять который из-за мужественного сопротивления защитников так и не смог. Об этом событии рассказывается в «Воскресенской летописи»: «Тое же весны князь Дмитрей Шемяка, преступив крестное целование и проклятые на себе грамоты, поиде к Костроме с многою силою, а приде на Велик день, и много бився под градом, но не успеша ничтоже; понеже бо застава в нем бе князь Иван Василиевич Стрига да Федор Басенок, и с ними многие дети боярские, двор великого князя. А князь велики слышав то поиде противу ему, взем и митрополита с собою, и епископы, и братию свою и царевичев с всеми силами, и придоша на Рудино; а князь Дмитрей перевезеся В[о]лгу на их же сторону, и тако смирися»[346]. Правда, ненадолго, и в следующем году 27 января он был разбит отцом Ивана Стриги, Василием Оболенским, в решающем сражении под Галичем. Можно с достаточной долей вероятности предположить, что его сын – молодой, но уже опытный московский воевода – также был в составе победоносного великокняжеского войска.

В 1456 году, когда Иван III двинул свои рати на Новгород, Иван Стрига Оболенский сопровождал его, но затем вместе с Ф. В. Басенком был послан во главе отдельной рати на Русу (Старую Руссу). Им удалось захватить этот город врасплох. Отправив большую часть своих воинов, воеводы оставили при себе лишь 200 детей боярских. Понадеявшись на численное преимущество, их атаковало 5-тысячное новгородское войско князя Василия Низовского. Нижегородцы попытались выбить воинов Стриги из Русы, но безуспешно. Во время сражения за Русу был взят в плен посадник Михайло Туча, а другого новгородского воеводу, боярина Есифа Носова, убили Погиб также сын посадника Офонос Богданович; тысяцкий Василий Александрович Казимир, раненный в сражении, едва спасся с поля, а конь под ним был убит[347]. Это знаковое поражение большого войска от малого ускорило заключение Яжелбицкого мира между Москвой и Новгородом.

В 1460 году по челобитью псковичей Стрига Оболенский был отправлен великим князем в качестве наместника в Псков, сменив там литовского князя Александра Васильевича Чарторыйского, зятя Шемяки и одного из самых ненавистных врагов Василия II. 23 марта 1460 года псковичи торжественно посадили Ивана Васильевича на княжение и «даша ему всю княжюю пошлину и целова крестъ ко Пскову». Заключив выгодный мир с Ливонским орденом, в 1461 году Иван Стрига был отозван из Пскова[348]. Уже при новом государе Иване III в 1463–1468 годах он был наместником в только что присоединенном к Московскому государству Ярославском княжестве.

В 1467 году два лучших московских полководца, И. В. Стрига Оболенский и Д. Д. Холмский, были отправлены на помощь служилому царевичу Касиму, решившему овладеть принадлежащим ему по праву наследования Казанским ханством. В Москве придавали исключительное значение этой операции, поэтому сам Иван III находился с резервными войсками во Владимире, а с Иваном Стригой был отправлен великокняжеский Двор, «конная сила». Но на переправе в устье реки Свияги русская рать князя Оболенского и татарские отряды Касима были встречены большим казанским войском хана Ибрагима (племянника Касима) и остались на правобережье Волги. Помочь могло только своевременное прибытие «судовой рати», двигавшейся на помощь Стриге и Касиму по рекам Клязьме, Оке и Волге. Но она так и не успела до морозов подойти на помощь стоявшим на Волге войскам. Попытка заманить на свой берег и захватить татарские речные корабли также не удалась. Поздней осенью 1467 года русские полки вынуждены были начать отступление к своей границе[349].

Зимой 1467/1468 года, когда в ответ на действия русских войск казанские отряды напали на верховья реки Юга, сожгли город Кичменгу и разорили две костромских волости, на них был послан Иван Оболенский. Он прогнал врага, преследовал его до реки Унжи, но настичь не смог. Тогда, разорив земли черемисов, союзников казанских татар, он вернулся в Кострому, откуда начал свой поход[350].

В 1471 году Иван Васильевич участвовал в походе великого князя к Новгороду, командуя вторым полком русской рати и союзной татарской конницей, шедшими восточнее полка Холмского «на Волочек да по Мсте». Перед войском Стриги Оболенского была поставлена задача обойти Новгород с востока и отрезать его от северных земель[351]. Вскоре после победоносного завершения этой войны псковичи вновь попросили Ивана III дать им наместником Ивана Стригу, но государь отказал, многозначительно заявив, что он «мне здесе оу себе надобе»[352].

В 1472 году, при известии о нашествии хана Большой Орды Ахмеда (Ахмата) на московские области, вместе с другими воеводами Иван Васильевич был послан к Оке, где татары штурмовали Алексин[353]. Спасти атакованный город не удалось, но двинуться дальше и скрестить оружие со Стригой Оболенским Ахмед не решился и, прекратив сражение за переправы, ушел в свой юрт.

В 1477 году князь И. В. Стрига Оболенский был одним из главных участников похода великого князя к Новгороду: двинулся туда по Яжелбицкой дороге, и при распределении позиций был назначен с владимирским ополчением в Передовой полк; 24 ноября Оболенский получил приказание под начальством брата великого князя – Андрея Васильевича Меньшого – занять все монастыри в окрестностях города, чтобы новгородцы не выжгли их. Оболенский, ночью двинувшись из Бронниц, где стояло тогда великокняжеское войско, перешел по льду Ильмень-озеро. Поручение Ивана III было исполнено – к утру на подступах к городу уже стояла московская рать. Когда же новгородцы решились сдаться, именно Стрига вел с ними переговоры от имени Ивана III об условиях капитуляции, а после сдачи был назначен вместе с братом Ярославом новгородским наместником и приводил жителей Новгорода к присяге великому князю.

Это была последняя служба Стриги Оболенского своему государю – весной 1478 года он умер, вероятно, от моровой язвы, опустошавшей в то время в Новгород. Перед смертью Иван Васильевич успел отыскать и отправить в Москву архив, в котором хранились все договоры («грамоты докончальные»), когда-либо заключенные новгородцами с князьями литовскими. Похоронили воеводу, «по его велению», в Суздале, в Спасо-Евфимиеве монастыре на реке Каменке[354]. Через полтора века в этом же монастыре будет похоронен еще один знаменитый русский военачальник – Дмитрий Михайлович Пожарский.

Воевода Федор Басенок

Басенок Федор Васильевич (? ок. 1480) – один из лучших полководцев великого князя московского Василия II (Темного). Сражался на стороне своего государя во время междоусобной войны с Юрием Дмитриевичем Галицким и его сыновьями, Василием Косым и Дмитрием Шемякой, оспаривавшими права Василия II на великое княжение. Федор Васильевич был широко известен одержанными им победами над новгородцами и татарами.

После свержения и ослепления великого князя Василия II московский престол захватил его двоюродный брат, Дмитрий Юрьевич Шемяка. Басенок не стал ему присягать. Тогда новый великий князь приказал его схватить и держать в оковах. Но брошенный в узилище воевода смог подговорить своего пристава-тюремщика и вместе с ним бежал из темницы. Беглецы укрылись в Коломне. Там Басенок стал собирать верных людей, с которыми вскоре ушел в Литву, к укрывавшемуся там серпуховскому князю Василию Ярославичу, который, как и он, сохранил верность Василию Васильевичу. Под знамена Басенка продолжали собираться ратники, и в 1447 году воевода во главе своих войск двинулся на выручку Василию Темному. Однако тому уже посчастливилось вырваться из плена и укрыться в Твери. Подход рати Басенка оказался кстати и, присоединив к ней тверское войско, Василий II быстро занял Москву, воспользовавшись отсутствием в ней Шемяки. Однако освобождением столицы война не закончилась. В ней самое деятельное участие принял и Федор Басенок. В 1449 году он отразил нападение Шемяки на Кострому, а в 1450 году разгромил его войска в сражении у Галича.

Ратные подвиги вернейшего из воевод не остались незамеченными великим князем, и он доверил соратнику командование войсками, действовавшими против ногайского хана, Седи-Ахмета. В 1455 году именно Басенок разгромил его орду в битве у города Коломны. Следующим подвигом воеводы, совершенным в 1456 году, стал удар по Старой Русе во время новой войны с новгородцами. Басенок вместе с воеводой Иваном Стригой Оболенским командовал «изгонной» ратью, направленной к Старой Русе, взял город, но был атакован 5-тысячным новгородским войском князя Василия Васильевича Низовского. Несмотря на внезапность нападения, московские воеводы разгромили неприятеля. Это вынудило новгородских бояр пойти на переговоры и заключить выгодный для Василия II Яжелбицкий мирный договор.

В начале княжения Ивана III Басенок разгневал нового государя и, несмотря на его заслуги, был ослеплен. Произошло это 27 августа 1463 года, что поразило многих современников. Ослепленный воевода прожил еще 17 лет, но уже в удалении от мира и военных дел.

Данила Дмитриевич Холмский

Одним из самых прославленных воевод великого князя Ивана III, столь люто расправившегося с Федором Басенком, был потомок тверского княжеского рода, первый покоритель Казани Данила (Даниил) Дмитриевич Холмский (?—1493). Хотя точная дата его рождения неизвестна, но по косвенным данным можно предположить, что появился на свет он, по-видимому, не позже 40-х годов XV столетия. Он был средним сыном не имевшего своего удела князя Дмитрия Юрьевича Холмского, праправнуком казненного в Орде великого князя тверского Александра Михайловича. Эта казнь свершилась стараниями московского князя Ивана Калиты, но в пору возмужания Данилы старые споры Твери и Москвы казались уже не такими важными – Борис Александрович Тверской породнился с московским князем Василием Темным, сосватав дочь Марию за сына Василия Ивана, и помог новой родне одолеть теснившего их галицкого князя Дмитрия Шемяку. В пору примирения старых врагов многие тверские князья и бояре перешли на московскую службу. В их числе оказался и Данила Холмский, прославившийся впоследствии как один из самых удачливых воевод Ивана III.

Вскоре он получил первое ответственное поручение. В Казани умер старый хан Махмутек, оставивший трех сыновей – Мустафу, Халиля и Ибрагима, сразу же начавших бороться за власть. В конце концов престол захватил хан Ибрагим. Но враждебные ему татары решили предложить казанский трон родному брату покойного Махмутека, Касиму, давно уже перешедшему на московскую службу. Иван III решил помочь ему войсками, поставив во главе Данилу Холмского и опытного в ратном деле князя Ивана Васильевича Стригу Оболенского. В 1467 году вместе с ханом Касимом они выступили в поход. Однако воеводы не смогли переправиться через Волгу, так как на другом берегу реки стояло большое татарское войско, а на реке действовала неприятельская флотилия. Попытка заманить на свой берег и захватить татарские корабли не удалась. Безрезультатно простояв в устье Свияги до поздней осени, русские полки вернулись обратно. Однако начавшаяся этим не очень удачным походом война с Казанским ханством только начиналась. Уже зимой произошли ответные нападения врагов на московские рубежи. Разгорелись ожесточенные бои на границах, в которых перевес оказался на стороне русских воевод, тогда же разоривших земли черемисов (марийцев) и чувашей, сторонников казанских татар. Летом 1468 года казанские татары и черемисы напали на Муром, где тогда стояли войска Данилы Холмского и разорили окрестности города. Однако воевода не дал им далеко уйти и, настигнув врага, наголову его разгромил, отбив у татар взятый ими полон. В 1469 году он оказался в числе других великокняжеских воевод, по слову великого князя ударивших по Казани и со всех сторон окруживших вражий город. В этом походе Холмский командовал Передовым полком конной рати. Осажденный московскими войсками, хан Ибрагим поспешил заключить с Иваном III мир, освободив всех русских пленников, захваченных татарами за последние 40 лет.

Великий князь по достоинству оценил военные дарования Данилы Дмитриевича и вскоре вновь двинул его в бой. Во время похода Ивана III на Новгород в 1471 году князь Холмский вновь командовал Передовым полком, действовавшим в самых опасных местах. Сравнительно легко его отряды овладели Старой Руссой, но у погоста Коростынь московское войско подверглось нападению неприятельской «судовой рати». Высадившиеся с ушкуев и насадов на ильменский берег новгородцы внезапно атаковали московский стан. Находившиеся там воины поначалу «оплошались» и дрогнули под их дружным натиском. Однако Холмский и второй московский воевода, Федор Давыдович Хромой, сумели переломить ход боя и разгромили атаковавших их ушкуйников.

Однако после этой победы Холмскому пришлось срочно разворачивать свои полки обратно к Русе, где с кораблей высаживалась еще одна новгородская «судовая рать», прошедшая в тыл москвичам по реке Полисть. По некоторым сведениям это войско по крайне мере в два раза превосходило небольшую армию Холмского, однако на этот раз внезапность была на стороне его воинов. Стремительно атаковав противника, Данила Дмитриевич разбил новгородцев и отправил к великому князю гонца Тимофея Замыцкого с вестью об одержанных над его врагами победах.

Ответный приказ Ивана III развернул войско Холмского на помощь псковичам, против которых выступили главные новгородские силы под командованием степенного посадника Дмитрия Борецкого. Две армии – 5-тысячная московская и 40-тысячная новгородская – встретились на реке Шелонь, где 14 июля 1471 года и грянула битва. В этом сражении лишний раз подтвердилось правило, что побеждать следует отнюдь не числом, а ратной доблестью и умением. Переправившись через реку, Холмский внезапной атакой обрушился на врага и опрокинул новгородское ополчение, в большинстве своем состоявшее из людей, «от рождения на конях не бывавших». Преследуя бегущих, москвичи уничтожили сопротивляющихся, пленили и разогнали по окрестным лесам остальных. Победа на Шелони предопределила полное торжество Москвы в этой войне.

Уже в следующем году мы видим Данилу Дмитриевича на окском рубеже, где ему пришлось отражать нападение хана Ахмета, правителя Большой Орды. В конце июня 1472 года в Москве узнали о начавшемся татарском походе на Русь и спешно стали собирать войска. 2 июля на южную границу их повел воевода Холмский. 30 июля поближе к месту боев, в Коломну, перебрался и сам великий князь Иван III. Принятые меры оказались вполне своевременными – татары большими силами пришли к городу Алексину, находившемуся между Калугой и Серпуховым и, несмотря на отчаянное сопротивление жителей, сожгли дотла эту небольшую крепость. Затем ордынцы попытались перейти Оку, но на их пути непреодолимой стеной встали подоспевшие к рубежу русские полки. В жарком бою воинство Ахмета было отбито от «Берега» и ушло назад в свои степи.

Следующий 1473 год Холмский встречал на другом рубеже. Псковичи, давно уже воевавшие с ливонскими рыцарями, начали переговоры с Орденом и отправили к Ивану III послов с просьбой поддержать их и прийти с войском либо самому, либо прислать к ним своего сына. Великий князь прислушался к мольбам псковичей, но направил к ним не сына Ивана, а лучшего своего воеводу Данилу Холмского. Во главе большой московской рати князь пришел к Пскову и 7 января 1474 года заключил с устрашенными немцами выгодный для Русской земли мир на 30 лет. Псковичи так и назвали это выгодное для них соглашение «Данильев мир». Именно тогда довольный своим воеводой Иван III пожаловал Холмскому боярский чин. Псковичи же поднесли ему в качестве дара 200 рублей, немалую по тем временам сумму.

Однако в том же 1474 году великий князь обрушил на Данилу Холмского свой гнев и опалу, обвинив его намерении бежать со всей семьей за границу. Вполне вероятно, что успехи этого воеводы вызвали зависть у других приближенных государя, поспешивших оклеветать шелонского героя. Возможно, свою роль сыграло и недовольство Ивана III псковичами, пожаловавшего Холмскому 200 рублей, а ему, великому князю, приславшими лишь 150. Воевода был взят под стражу, и только поручительство восьми бояр вернуло ему свободу (поручившиеся за Данилу Дмитриевича думцы обязались в случае его бегства выплатить в казну 2 тысячи рублей). Выпущенный из заточения Холмский на кресте присягнул Ивану III, который удовлетворился этим и простил воеводу.

В 1477 году пришло время оправдывать доверие государя, решившего окончательно покорить Новгород. На этот раз Передовой полк – ударную силу московской армии – возглавил младший брат Ивана III, Андрей Вологодский. Однако советником и помощником его стал Данила Дмитриевич, фактически и руководивший действиями передовой рати. Зная о намерении новгородцев сесть в осаду, князь со своими людьми совершил стремительный рейд через замерзшее озеро Ильмень и в ночь с 24 на 25 ноября 1477 года осадил город, захватив старую княжескую резиденцию на Рюриковом городище. Решительность этой атаки произвела в Новгороде сильное впечатление. Сразу же позабывшие о своих вольностях вечники приняли решение покориться великому князю и окончательно признали над собой власть Москвы.

Во время драматических событий 1480 года, когда пришел к Угре ордынский хан Ахмет, навстречу ему высланы были войска, которыми командовали наследник престола Иван Иванович Молодой и князь Холмский. Нет никаких сомнений, что именно Данила Дмитриевич распоряжался организацией обороны речных переправ. Впрочем, с Иваном Ивановичем они прекрасно поладили, наперекор воле Ивана III решив не отступать перед численно превосходящими силами врага. В 5-дневной битве на бродах русским воинам удалось остановить наступательный порыв татарских полчищ. В конце концов, Ахмету пришлось отвести свои поредевшие войска от московского рубежа. Так воевода Холмский оказался сопричастен великому делу – окончательному освобождению Руси от злого татарского ига. Уже благодаря этому имя его должно было бы сохраниться на скрижалях российской истории, но впереди у знаменитого воеводы был еще один славный подвиг.

В 1487 году во главе большой московской армии воевода Холмский выступил в новый поход на Казань. Русские полки шли уже знакомой дорогой, полные решимости на сей раз победить врага. Вместе с Холмским в поход отправился и служивший Москве татарский хан Мухаммед-Эмин, за заслуги свои владевший Каширой. Теперь же Иван III решил сделать его казанским «царем». Татары попробовали остановить продвижение московской рати, но в сражении близ устья реки Свияги войско казанского Али-хана было разбито. Мало кому удалось уйти от русских сабель и стрел. Преследуя бегущих врагов, Холмский переправился с войсками через Волгу и 18 мая 1487 года начал осаду татарской столицы. Город немедленно окружили валом и частоколом (острогом) и эта предосторожность оказалась вполне разумной. Благодаря ей отряд князя Али-Газы (Алгазы), попытавшийся воспрепятствовать осадным работам русских, удалось разбить и отогнать далеко за Каму. Осада Казани продолжалась три недели и увенчалась полной победой. 9 июля 1487 года Али-хан сдался, и войско Данилы Холмского вступило в город. На долгие годы в Казанском ханстве воцарился сторонник Москвы Мухаммед-Эмин, прекративший набеги на русские земли. Придавая огромное значение одержанной победе, Иван III весть о ней направил через своих послов даже в далекую Италию.

Для молодого Московского государства установившаяся после этой победы тишина на восточных рубежах была очень важна, так как позволила Ивану III начать борьбу за возвращение захваченных Литвой западнорусских земель. Однако в этих войнах старому князю Холмскому участвовать уже не пришлось. В 1493 году он скончался, но имя этого «передового» воеводы по праву стоит в передовом же ряду великих русских полководцев и воителей.

Данила Васильевич Щеня

Князь Данила (Даниил) Васильевич Щеня (? – после 1515) происходил из рода бояр Патрикеевых, потомков литовского князя Патрикия Наримонтовича, приехавшего в Москву в самом начале XV века. Сын этого князя, Юрий Патрикеевич, дед Данилы Щени, был женат на дочери великого князя Василия I, Марии (по другим сведениям – Анне). Их старший сын Василий умер рано, и воспитанием его сыновей и своих племянников, Ивана Булгака и Данилы Щени, занимался младший брат покойного, Иван Юрьевич Патрикеев, один из самых видных полководцев великого князя Ивана III, именовавшийся его «наивышшим воеводой». Известными московскими военачальниками стали и его сыновья – Михаил Колышка, Василий Косой, Иван Мунында. Но все же особую известность снискали племянники – Иван Булгак и Данила Щеня. Особенно прославился последний, герой Ведроши и Смоленска.

Имя Данилы Васильевича впервые упоминается в документах от 1457 года по рядовому имущественному делу. По предположению Н. С. Борисова, в 1459 году под началом дяди Ивана Патрикеева он участвовал в походе на Вятскую землю и хорошо узнал театр военных действий в этом далеком краю. Это обстоятельство, возможно, сыграло роль в последовавшем через 30 лет назначении Данилы Щени командующим именно в новом походе на Вятку.

В 1475 году он назван в числе двенадцати бояр, сопровождавших великого князя Ивана III во время его поездки в Великий Новгород. Однако до поры до времени больших военных назначений Щеня не получал. Первый достоверно известный поход под командованием Данилы Васильевича, как уже было сказано выше, был совершен только в 1489 году – вместе с другим московским воеводой, боярином Григорием Васильевичем Морозовым-Поплевой, он командовал московской ратью, направленной в Вятскую землю. Вятчане, то мирившиеся с Москвой, то грабившие порубежные волости, вновь напали на Великий Устюг. Тогда на них и было направлено 64-тысячное великокняжеское войско. Сопротивляться огромной рати вятчане не решились и прислали к Даниле Щене своих старейшин, обещавших служить великому государю и выплачивать ему дань. 16 августа 1489 года столица края, город Хлынов (Вятка), был занят московскими войсками. Так состоялось присоединение к Русскому государству обширной Вятской земли. Тогда же власть Москвы признали и «арские князья».

Даниил Васильевич стал активным участником русско-литовских войн конца XV – начала XVI веков. Задумав вернуть захваченные Великим княжеством Литовским в прошлые века западнорусские земли, великий князь Иван III на первых порах действовал чрезвычайно осторожно, стараясь уговорами и обещаниями привлечь на свою сторону служивших Литовскому государству русских верховских князей. Владения их, как видно из названия, находились в верховьях реки Оки. Свою руку на эти земли наложил Витовт, не особенно интересуясь мнением зятя – Василия I. Но верховские князья сохраняли известные права и привилегии, за соблюдением которых очень внимательно следили в Москве, постоянно оговаривая их в докончаниях (договорах) с Литвой. Среди факторов, оказавших значение на окончательный выбор ими сюзерена, определяющими стали русское происхождение (верховские князья были потомками князя Михаила Всеволодича Черниговского), непоколебимая верность православию. Свою роль в этом выборе сыграла и близость степных границ, откуда с удручающим постоянством на литовские земли совершали набеги войска союзного Москве крымского хана Менгли-Гирея.

Отъезды верховских князей на московскую службу начались еще в начале 1470-х годов. Одним из первых перешел к Ивану III князь С. Ю. Одоевский, погибший осенью 1473 года во время одного из пограничных конфликтов. Его сыновья, Иван Сухой, Василий Швих и Петр Семеновичи Одоевские, владевшие половиной родового города Одоева, уже верой и правдой служили московскому государю, участвуя в постоянных столкновениях на границе. Однако другие верховские князья не спешили следовать примеру Одоевских. Выезд в Москву в 1481/1482 году Федора Ивановича Бельского вряд ли можно считать обычным княжеским отъездом с сохранением своей «отчины». Он вынужден был бежать из Литвы, спасаясь после неудачного заговора против Казимира IV Ягеллончика, в котором Ф. И. Бельский был замешан вместе со своими родственниками – князем Михаилом Олельковичем и Иваном Гольшанским. Заговорщики собирались отторгнуть в пользу Московского государства всю восточную часть Великого княжества Литовского вплоть до реки Березины. В Москве Бельский был благосклонно принят и щедро пожалован, но все его литовские владения были конфискованы Казимиром.

Массовый характер переходы верховских князей на московскую службу приобретают начиная с 1487 года. Протесты, заявленные польским королем и великим князем литовским Казимиром IV по этому случаю, были оставлены без внимания и отношения между двумя государствами продолжали обостряться. Однако до кончины Казимира IV дело ограничивалось локальными пограничными столкновениями и взаимными упреками в нарушении существующих соглашений. Тем не менее, в ряде походов с обеих сторон были задействованы и великокняжеские войска, что свидетельствовало о перерастании острого пограничного конфликта в настоящую, пусть и не объявленную, войну. Еще больше ситуация накалилась после смерти Казимира 7 июня 1492 года. Его сыновья разделили державу отца, значительно ослабив ее силы. Старший сын покойного, Владислав II Ягеллон, стал королем Чехии, а с 1490 года – королем Венгрии, где правил под именем Уласло II. Ян I Ольбрахт занял польский престол, а их брат, Александр Казимирович, стал великим князем литовским.

Реакция Ивана III на фактический распад государства Казимира была вполне предсказуемой. Уже в августе 1492 года его войско («сила ратная») под командованием князя Федора Васильевича Телепня Оболенского вторглось на литовскую территорию и захватило города Мценск и Любутск. Тогда же, в августе 1492 года, отряды князей И. М. Воротынского и Одоевских выступили в поход на Мосальск и Серпейск, достаточно легко овладев ими. Затем наступила очередь отличиться Даниле Щене. В сентябре 1493 года он взял город Хлепень, а уже зимой этого года вместе с двоюродным братом князем Василием Ивановичем Косым Патрикеевым командовал ратью, овладевшей важным в стратегическом отношении городом Вязьмой. По договору 1494 года в числе других отошедших к Московскому государству городов оказалась и завоеванная Данилой Васильевичем Вязьма.

Во время русско-шведской войны 1495–1496 годов воевода Щеня возглавил поход на крепость Выборг. 8 сентября московские полки подошли к этому хорошо укрепленному городу. Первоначально военные действия и осада разворачивались для русских удачно. Однако предпринятый 30 ноября 1495 года московским войском решающий штурм крепости осажденные смогли отбить. В начале атаки русским пушкарям удалось разрушить две башни, а в третьей пробить большую брешь. Через нее в башню ворвался штурмовой отряд. Шведский комендант Кнут Поссе приказал закатить в подвалы захваченной полуразрушенной башни бочки со смолой и поджечь их. Большинство русских воинов, прорвавшихся в замок, погибло. Уцелевшие вынуждены были отступить и штурм, длившийся 7 часов, завершился. 4 декабря осада крепости была снята. Понесшее значительные потери русское войско отступило к Новгороду. Среди погибших был один из московских воевод – Иван Андреевич Суббота Плещеев. Более удачно Данила Васильевич Щеня действовал в полевых боях. В 1496 году вместе с воеводой Яковом Захарьичем, прорвавшись за шведский рубеж, он настиг и разбил в Финляндии 7-тысячный неприятельский отряд. Вскоре (3 марта 1497 года) между Московским государством и Швецией было заключено перемирие, сохранившее старую границу.

Вновь отличиться Данила Васильевич Щеня смог во время Второй Порубежной войны с Литвой. Именно тогда он одержал свою самую блестящую победу. 14 июля 1500 года русский воевода, удачно расположивший свои войска, заманил в ловушку и наголову разгромил армию литовского гетмана Константина Острожского в сражении на реке Ведрошь. Прежде чем обратиться к известиям об этой битве, следует отметить досадную ошибку, допущенную известным популяризатором исторических знаний Анатолием Ефимовичем Тарасом. При описании предшествующих Ведрошской битве событий он назвал воеводу Данилу Васильевича Щеню «Даниилом Романовичем»[355]. Это далеко не единственная ошибка автора, но весьма показательная, заставляющая с особой тщательностью проверять все сообщения и факты, приводимые А. Е. Тарасом.

Перед сражением московское войско находилось в своем лагере на Митьковом поле, расположенном в 5 верстах к западу от Дорогобужа, за реками Ведрошь (Ведрошка), Селия и Тросна. Через Ведрошь был перекинут единственный в этих местах мост. Своевременно узнав о подходе литовской армии, русские воеводы, намеренно не уничтожая моста, выстроили для боя Большой полк под командованием Данилы Щени. Правый фланг русской рати находился у Днепра, недалеко от места впадения в него Тросны, левый был расположен перед большим труднопроходимым лесом, в котором, за флангом Большого полка, укрылся в засаде Сторожевой полк воеводы Юрия Кошкина. На западный берег Ведроши выдвинулись передовые части, чьей задачей было завязать бой и отойти затем на восточный берег реки, заманив туда литовцев.

В отличие от русских воевод князь Острожский шел к месту будущего сражения, имея самые приблизительные сведения о противнике, сообщенные ему то ли пленным, то ли перебежчиком – дьяком Германом. Доверяя его показаниям, литовский гетман был уверен, что под Дорогобужем стоит лишь небольшое русское войско.

Помимо летописного рассказа об этой битве, одной из крупнейших в истории русского средневековья, ее подробно описал и Сигизмунд Герберштейн, сообщивший о Ведрошском сражении ряд ценных сведений. Он упоминает о том, что «литовцы… разузнали от некоторых пленных про число врагов, а также и их вождей, и возымели от этого крепкую надежду разбить врага». «Несколько московитов» (передовой отряд, находившийся на левом берегу Ведроши), «вызвали на бой литовцев; те без всякой боязни оказывают сопротивление, преследуют их, обращают в бегство и прогоняют за речку; вслед затем оба войска вступают в столкновение, и с той и другой стороны завязывается ожесточенное сражение. Во время этого сражения, ведшегося с обеих сторон с одинаковым воодушевлением и силою, помещенное в засаде войско, про грядущую помощь которого знали весьма немногие из русских, ударяет с боку в средину врагов. Литовцы разбегаются…».

Битва продолжалась почти шесть часов. Ее исход предрешил удар Сторожевого полка. Внезапно для врага русские воины вышли в тыл литовцам и разрушили мост через реку, отрезав противнику все пути к отступлению. После этого началось избиение окруженного врага. Только убитыми противник потерял около 8 тыс. человек. Победителями были захвачены литовский обоз и артиллерия. В плен попали гетман Острожский и другие именитые литовские военачальники: воевода троцкий Григорий Остикович, маршалок «Лютавр» (Иван Литавор Богданович Хребтович), воеводы Н. Ю. Глебов, Н. Ю. Зиновьев и служившие Александру Казимировичу князья Друцкие, Мосальские и много «панов служивых».

Узнав о разгроме лучшего литовского войска (гонец прибыл в Москву 17 июля 1500 года), Иван III пышно отпраздновал победу и послал к Даниле Щене и другим воеводам «спросить о здоровье», воздав героям Ведроши «честь и дары и жалованья».

В 1501 году, после начала войны с Ливонским орденом, решившим поддержать терпящее поражения в борьбе с Москвой Великое княжество Литовское, большой воевода Щеня был направлен в Тверь. Там сосредотачивались главные силы русского войска, направленные в Ливонский поход. Однако немцы опередили московских воевод. Магистр Вальтер фон Плеттенберг сумел нанести несколько поражений новгородцам и псковичам. Тогда на выручку им был направлен Данила Щеня. В октябре 1501 года его полки вступили в неприятельскую землю и принялись опустошать окрестности Дерпта, Нейгаузена и Мариенбурга. В ночь на 24 ноября 1501 года ливонский магистр скрытно подошел к району действия русских воевод и атаковал московские полки в их лагере под замком Гельмед, недалеко от Дерпта. По-видимому, в результате внезапной атаки, которая произошла в 3 часа ночи, русские войска смешались, отступив назад. Только так можно объяснить гибель в самом начале сражения одного из великокняжеских воевод – Александра Васильевича Оболенского. Но затем московская и татарская конница опрокинули немцев, и сражение закончилось большой русской победой. Преследование бегущих продолжалось почти 10 верст. Плодами этой действительно большой победы Щеня воспользовался полностью. Его войска доходили до самого Ревеля, опустошив едва ли не треть орденских владений.

Военные действия в Ливонии продолжались и в следующем году. Но уже не столь удачно для русского оружия – 13 сентября 1502 года под Псковом немцы смогли взять реванш: уходя от преследования московских воевод Вальтер Плеттенберг у озера Смолина устроил засаду преследующему его войску Щени. Покинув свой лагерь, ливонцы дождались нападения русских и, когда те приступили к захвату трофеев, контратаковали их. До подхода основных сил Щени немцам удалось разбить Передовой полк. С большим трудом воеводе удалось восстановить положение, разбить пехотное прикрытие ливонского войска и вынудить немцев уйти на свою территорию.

Несмотря на эту неудачу, Данила Васильевич сохранил высокое положение при великокняжеском дворе, а затем и упрочил его в начале правления Василия III. Именно при этом государе Щеня стал наместником и «воеводой московским» – главнокомандующим вооруженными силами Русского государства. Во время русско-литовской войны 1507–1508 годов он вновь командовал большими русскими ратями, ходившими воевать вражескую землю. Летом 1508 года войска Щени осадили крепость Оршу. Но, получив известие о приближении армии короля Сигизмунда I, не вступая в сражение с литовцами и дождавшись присоединения к его войску полков Михаила Львовича Глинского и Василия Ивановича Шемячича, Щеня отошел за Днепр. 10 дней простоял он на левом берегу этой реки, сковывая действия врага, не решавшегося из-за присутствия русского войска начинать переправу и поджидавшего подкрепления. Однако оставаться на Днепре противник не собирался, готовясь к переправе – выше или ниже по течению реки. Вторая русская рать Якова Захарьича стояла тогда под Дубровной и не могла подкрепить главные силы против все усилившегося неприятельского войска. Поэтому Данила Васильевич решил отойти к Вязьме. Посланные воеводами отряды начали опустошать окрестности Мстиславля и Кричева. Тогда литовская армия во главе с бежавшим из русского плена гетманом К. И. Острожским, двинулась к границе и овладела городами Белая, Торопец и Дорогобуж. Но укрепиться здесь противнику не удалось. Получив повеление Василия III вернуть захваченные города, Щеня в начале сентября 1508 года выбил литовцев из Торопца и занял превращенные в пепелище Белую и Дорогобуж. Во время следующей русско-литовской войны 1512–1522 годов он командовал главной русской ратью, которой посчастливилось овладеть Смоленском и присоединить Смоленскую землю к Московскому государству.

Дважды в годы этой войны московские полки подходили к Смоленску и дважды уходили, не взяв город. Догадываясь о неизбежности новой русской атаки на него, король Сигизмунд I поставил во главе гарнизона деятельного и опытного воеводу Ю. А. Сологуба. В начале летней кампании 1514 года, как и раньше, русские загоны (высланные вперед отряды) ходили под Оршу, Мстиславль, Кричев и Полоцк, но главные силы под командованием Данилы Щени (около 80 тысяч человек; 140 орудий) окружили Смоленск. Осада города началась 16 мая 1514 года и продолжалась 12 недель. Она сопровождалась невиданной доселе артиллерийской бомбардировкой крепости, начатой 29 июля, после прибытия большого «наряда» – тяжелых орудий. Участники событий вспоминали о метких выстрелах лучшего русского пушкаря Стефана, которому даже удалось «по их (литовцев – В. В.) пушке по наряженой ударити, и их пушку разорвало, и много в городе в Смоленску людей побило». Очевидцы сообщали, что от артиллерийского огня «…земля колебалась, и друг друга не видели, и весь град в пламени и дыму, казалось вздымался…»

Именно страх перед русскими пушками поколебал решимость литовского гарнизона и горожан, начавших «из града кричать, чтобы великий государь пожаловал, меч свой унял, а бою велел перестать, а они хотят государю бить челом и град сдать». Начались переговоры, приведшие к заключению договора, в соответствии с которым в город вступили русские полки. Весьма примечательно, что именно воеводе Данилу Щене, чтя его заслуги в этой давно чаемой победе, великий князь поручил привести жителей города к присяге.

Последний раз имя Данилы Васильевича упоминается в русских документах в 1515 году, когда во главе русской рати он выступил в город Дорогобуж. По разрядным записям чин боярина Данила Васильевич Щеня получил в 1512 году, хотя в летописях он именуется боярином начиная с 1475 года.

Список сокращений