Мысль, что его дядя тоже жертва, не убедила Чарли. В конце концов, старику придется проглотить свою жадность и дать согласие на раздел, но для этого Чарли придется быть твердым, неумолимым, достаточно злым, чтобы добиться успеха.
Чарли вошел в прохладный компьютерный зал и по винтовой лестнице поднялся в свой офис. Итало ждал его с двумя высокими, похожими на тюльпаны бокалами.
– Мы так и не выпили с тобой шампанского.
Чарли про себя отметил его примирительный тон. Что же, значит, человек, оплативший смерть Пино, перепуган так же, как и сам Чарли? Возможно, теперь старик поостережется стрелять в своих.
– Ох, не напоминай о том бокале...
Итало, обычно предпочитавший стиль прямого волеизъявления, оценил сдержанный тон Чарли. Он налил шампанского в бокалы до половины. Чарли взял свой и потянулся к старику.
– Чин-чин, – произнес Чио Итало.
В шампанском не было пузырьков газа. Наверное, Итало припас одну из бутылок, открытых во время приема. Любопытное проявление крестьянской практичности, позабавившее Чарли. Но шампанское все равно было холодным и острым, и он с удовольствием одним глотком осушил бокал. И сразу почувствовал, как его сердце забилось быстрей.
– Чио, – начал он, – вернемся к вчерашнему разговору.
Итало немедленно сменил тему.
– Ты насчет вертолета? Оба убиты под Монтоком – и пилот, и снайпер. Жаль, конечно, теперь мы не сможем узнать, кто их нанял. Думаю, тот же, кто оплатил смерть Пино. – И сразу же новый маневр: – Чарли, помнишь слухи насчет япошек?
– Полугодовой давности?
– Ну, пришлось немного подождать... – Итало пожал плечами. – Вчера мой парень позвонил из Сингапура и застал меня здесь, в твоем офисе. Ты попал в точку. Эту кашу в тысяча девятьсот восемьдесят седьмом заварила «большая четверка» из Токио. Но был еще пятый – тот, кто все это придумал, настоящий финансовый гений. Не япошка. Китаеза.
– Он едва не выжал досуха полмира.
– Это был эксперимент: может ли один узкоглазый подонок подмять под себя все биржи мира.
– Что о нем известно?
– Ворочает большими делами между Токио и Тайванем. Пользуется поддержкой у своих соплеменников на континенте. И смотри-ка: он влез в Золотой Треугольник, а там давно все поделили Винс со своим ребятами. Его зовут Шан Лао.
Чарли взглянул на часы. Десять часов. Он чувствовал, как пересохло во рту в решительный момент. Он боится? Нет. Сердится!
– У тебя свидание с Покахонтас? Buon viaggio[11].
– Я никуда не тороплюсь, caro[12] Чио, пока мы не договорим. – Чарли с удовлетворением отметил, что произнес это без тени трепета, не выдавая ничем свой страх.
– Никак не могу решить, кто был мишенью для снайпера – я или ты? – Итало предпринял третью попытку направить разговор в другое русло.
– Погоди, Чио. Сядь, пожалуйста.
Чарли наблюдал, как старик медленно опускается в мягкое кожаное кресло. Одна рука неуверенно мазнула по подлокотнику в поисках опоры. Мазнула кровью? Чарли был тронут проявлением стариковской немощи. Он думал начать с того, что прощает дяде смерть Пино, но понял, что это неуместно, – Чио все равно ни в чем не сознается.
– Благодаря твоим огромным деньгам, Чио, я создал «Ричланд». Строительные компании, электроника, супермаркеты – все приносит доходы, и все это я хотел бы вернуть тебе.
– Спасибо, большое спасибо.
– Подожди, Чио. Я хочу оставить за собой финансовые операции, брокерские конторы, банковское дело. Это то, что я умеют делать лучше всего. За всем остальным для тебя прекрасно присмотрит грамотный менеджер, даже лучше, чем я. За твои деньги, вкладываемые в дело в течение последней четверти века, ты получишь львиную долю наших компаний. За пот и мозги, вложенные мною, я получу остальное.
Он протянул руку – уверенную, твердую как скала.
– По рукам?
– Ты рехнулся? Я уже ответил тебе вчера вечером. Это все дерьмо, выдуманное твоей краснокожей...
Жестокие слова давили, настойчиво требовали отпора. Гнев в Чарли достиг такой точки, что он боялся прибегнуть к любому тону, кроме фальшивого спокойного, убеждающего.
– Чио, послушай, это исходит от меня, меня, только от меня.
Старик пригнулся, закрывая уши ладонями, но Чарли продолжал, не сомневаясь, что будет услышан:
– Меня тошнит от политых кровью денег, за них заплачено людскими разрушенными судьбами.
Итало морщился, корчил гримасы, но слушал, слушал напряженно.
– Я не хочу больше кривить душой, Чио, мне нужен новый старт, чтобы заплатить свои долги человечеству. Я делаю тебе честное предложение: отдай мне финансы «Ричланд», и я пойду своим путем. А ты – своим, и да поможет тебе Бог.
Доминик-стрит находится в двух кварталах от Голландского туннеля, в Вест-Виллидж. Ничего особенного. Сюда не забредают газетчики, здесь не мелькают репортерские вспышки. А если кто-то из журналистской братии обратится за разрешением на съемку, в «Сан-Дженнаро-соушл-клаб» позаботятся, чтобы его не получили.
Итало сидел один за огромным дубовым столом в своем кабинете.
Часы на маленькой церквушке неподалеку от клуба пробили двенадцать. Перед кабинетом Итало, в клубном коридоре, двое молодых Риччи играли в кости, коротая время до возвращения Итало домой, в кровать. Но сон – последнее, что приходило ему на ум.
Его ум занимала одна мысль, все время повторяющаяся как заклинание, как мантра: «Проклятая баба. Почему бы ей не убраться к черту и не отпустить на волю душу Чарли?»
Еще сегодня Итало и его племянник едва не отправились к праотцам. Как ужасно, оно бы и к лучшему. Два мертвых вожака – меньшая цена, чем раскол в семье.
Такое непонимание, такое высокомерие! Кровавые деньги? А на какие деньги его содержали восемь лет в Гарварде? Какими деньгами финансировались все затеи Эль Профессоре? На что построили ему башню в сто тридцать этажей высотой?
Проклятая Америка! Три тысячи миль иллюзий, дешевых фокусов лжи, которую внушают себе американцы! Комедианты! Двурушники!
И Чарли купился на этот национальный самообман – «величие, возникшее из тяжелого труда и незапятнанной чести». Теперь он вообразил, что задолжал кому-то, несет чушь насчет чистой воды и воздуха и даст перерезать себе глотку, но не отступится...
Итало тихонько потер грудь – болело сердце. «Potere e potere», – почти простонал он вслух. Ах-х. Сила власти – это все. Остальное несущественно. Он неловко выпрямился, его лицо совсем побледнело. Остается одно. Кровь, сказал Чарли.
Ладно: кровь так кровь.
Июль
Глава 8
Воскресное утро. Охранник подземного гаража Ричланд-Тауэр звонко щелкнул каблуками, приветствуя пассажиров маленького белого «Пежо-205».
Чарли вежливо кивнул, не одобряя в душе военизированные замашки охранников. Они с Керри вошли в скоростной лифт, поднимающий прямо на 129-й этаж без остановок. У Чарли сразу же заложило уши, и он, дважды сглотнул слюну.
Он расположился у одного из мониторов. Керри сел напротив.
– Допуск к файлу ноль тридцать семь. Первый пароль – «Грандиссимо». Второй, – Чарли сверился с календарем, – «Гривуаз».
Экран осветился. После вводных цифр побежали строки.
– Помедленнее, – буркнул Чарли. Он предпочел бы по старинке карандашом подчеркивать названия выбираемых корпораций.
Эти воспоминания! Керри еще на свете не было, когда Чарли основал «Объединенную Среднеатлантическую цементную, Инк». Сегодня это капитал в семьдесят миллионов, после уплаты налогов, разумеется.
«Континентал артистс», заштатное агентство, начало новую жизнь, когда его купил Чарли. Это было сразу после рождения Банни, вспомнил он. Теперь «Континентал артисте» представляет интересы только кино– и телезвезд.
«Джет-тек-интернэшнл». Когда к нему начал прицениваться Чарли, это был издыхающий электронный гигант. Уинфилд как раз отметила переход в школу второй ступени своими баскетбольными победами. Сейчас «Джи-Ти» – поставщик Пентагона и, за счет дальневосточных филиалов, главный импортер скоростных компьютеров последнего поколения.
«Фуд Ю-Эс-Эй» – наследие отца, Гаэтано, – сеть магазинов, торгующих итальянским сыром. Чарли в детстве любил по воскресеньям, удрав от няньки, вместе с соседскими ребятишками полакомиться сыром после завтрака, миланези-мортаделла и маскарпоуна, прямо в отцовской лавке. Сейчас «Фуд Ю-Эс-Эй» – две сотни могучих супермаркетов в пяти штатах, плюс отличные товарные склады и оборудование, обслуживающее другие отделения.
Перебирая воспоминания, он выписывал и подчеркивал, пока не получил перечень семнадцати нефинансовых корпораций, контролируемых «Ричланд-холдингз». Воплощение двадцати лет усилий и несчетных часов ночной работы, надежд и разочарований, завоеваний и неудач. Все компании – на взлете, это еще щедрый дар Чио Итало. Взамен он получит «Ричланд-секьюритиз», «Ричланд-бэнк и Траст К°», «Ричсюрэнс-сервис» «Лютьен, Ван Курв и Арматрэйдинг». Тихо зажужжал лазерный принтер.
– Теперь можно мне взглянуть? – спросил Керри.
Чарли кивнул, и молодой человек шагнул к принтеру.
– А что здесь сверхсекретного? – удивленно произнес он, просмотрев глазами текст.
– Для тебя – ничего. Для налогового департамента очень много. – Чарли взглянул на часы. – Восемь тридцать. Я успеваю в Ла-Гардиа к девяти?
– Можешь на меня положиться. У меня сверхмощная машина.
– Только доставь меня в целости и сохранности. Для этих жирных котов в Тулсе я должен выглядеть холеным, спокойным и ленивым, как они сами.
Когда Керри отошел от монитора, Чарли стер данные с диска и ввел новый пароль доступа.
Не потому, что не доверял Керри. Просто за долгие годы это стало его второй натурой – подстраховываться даже в мелочах. Гарнет говорила, что это вредно для него самого.
– Ты должен доверять людям. Ты же веришь мне. Почему не другим?