Средства ведения боя
1
Мэри, склонная к депрессии девушка, которая подружилась с Миллиганом в Афинской психиатрической клинике, все девять месяцев с момента его отъезда в Лиму не теряла с ним связь.
Когда не было возможности общаться лично, она звонила его адвокату, сестре, матери и ее новому мужу, чтобы выяснить, как у Билли дела. Стоило ей узнать, что кто-то из Афин собирается в Лиму, она просила взять ее с собой.
Наконец, во время летних каникул в университете, она сняла в центре Лимы меблированную комнату, чтобы находиться поблизости и навещать Билли почти каждый день. Она стала его курьером и связным. Печатала его письма и тайком выносила за пределы больницы его записки.
Санитары видели, как он с ней разговаривает, и опять испугались, как бы он не передал на волю и не предал огласке информацию о том, что здесь творится. Их протесты, направленные Линднеру и суперинтенданту Хаббарду, ни к чему не привели.
Мэри считала важным описать этот период жизни Билли с точки зрения стороннего наблюдателя. Она воспользовалась знакомыми ей научно-исследовательскими методами, чтобы пристально за ним наблюдать, фиксировать его комментарии и описывать поведение. Она решила вести дневник посещений. Получилось своеобразное социологическое исследование.
2
ЖУРНАЛ МЭРИ
Среда, 23 июля 1980 года
Сегодня утром Билли удалось вернуться в восстановительную терапию. К часу дня, когда он вошел в комнату для свиданий и увидел меня, у него было несколько журнальных фотографий предметов мебели. Он с жаром говорил о планах по расширению производства. Попросил заказать двадцать часовых механизмов плюс запчасти для циферблатов. Радовался тому, что вернулся в восстановительную терапию и может планировать крупные проекты. Не припомню, когда еще у него было такое приподнятое настроение.
Я попросила его не строить воздушные замки. Сказала, что мне будет больно видеть, как он спикирует вниз, когда мираж рассеется.
– Если я не смогу подняться и восстановить мои замки, то существование утратит для меня всякий смысл. Исчезнет цель в жизни.
Он попросил меня приходить в три часа, а не в час, чтобы у него было время на работу в восстановительной терапии.
Четверг, 24 июля
Сегодня утром, когда Билли был в мастерских, в блок явились санитары с приказом перевести его в одиночную камеру в блоке двадцать два. Они не могли назвать внятную причину, и Боб Эдвардс, который сегодня дежурил в восстановительной терапии, отказался отдать им Билли. Другие тоже за него заступились, и начались полуторачасовые препирания с участием пациентов, санитаров и администрации, включая Линднера и Хаббарда.
Рабочих из восстановительной терапии отправили в соседнюю комнату, а Билли съежился на полу в углу. В конце концов все утряслось и в карцер его не заперли.
Он не смог точно сказать мне, кто хотел упрятать его в карцер и вообще какие-то подробности этого происшествия. Я подозреваю, что инициатором был санитар, которого Билли шантажировал, или еще кто-то, кто не рад снова видеть Билли в мастерских.
Среда, 30 июля
Сегодня утром, пока Билли был в восстановительной терапии, туда явился прихвостень Хаббарда и попытался помешать восстановлению работы мастерских. Билли, Ленни и Зак как раз настраивали производственный конвейер. Шестерки Хаббарда запротестовали, что у больницы могут быть неприятности из-за того, что их бизнес не платит налогов.
Билли тут же предложил, чтобы десять долларов в месяц, которые выплачивались работникам из «фонда малоимущих», шли на налоги. Он ответил на все возражения и обошел все преграды, но спор и препирательства вывели его из себя. Он мне сказал, что лучше бы они не чинили ему препятствий, а то ему поневоле приходится против них ожесточаться…
На прошлой неделе наши бизнесмены договорились с администрацией госпиталя о строительстве скамеек на территории больницы, если больница предоставит стройматериалы. Когда материалы прибыли, они отправили артель на работу, но через два часа отозвали их в знак протеста, так как работа никак не вознаграждалась.
«Партнеры» потребовали, чтобы больница уплатила им за работу соответствующим количеством дерева (на тысячу двести долларов). Схема похожа на ту, при которой на каждые проданные часы пациент делает еще одни для больницы, таким образом расплачиваясь за материалы. Руководство сначала категорически отказалось, но в конце концов уступило.
Когда для «Трех партнеров» прибыла древесина на сумму в тысяча двести долларов, Билли организовал ее перенос в мастерскую и тут же отправил артель строить скамейки. Сегодня в восстановительной терапии Билли рисовал. Сказал, что, наверное, рисует впервые с тех пор, как его перевели обратно в блок «А».
Надиктовал три письма. Я принесла их к себе и напечатала на машинке.
От кого:
Блок «А»
Госпиталь для душевнобольных преступников
Лима, Огайо 45802
3 августа 1980 года
Кому:
Мистеру Рональду Хаббарду, суперинтенданту
Доктору Льюису Линднеру, клиническому директору
Госпиталь для душевнобольных преступников
Лима, Огайо 45802
Уважаемые мистер Хаббард и доктор Линднер, мне стало известно, что в ближайшем будущем запланирован консилиум по моему вопросу. По совету адвокатов информирую вас, что откажусь сотрудничать с Департаментом психиатрии в отношении тестов или ответов на вопросы во время вышеуказанного консилиума, если на нем не будут присутствовать мои адвокаты и лично нанятые мною профессиональные психиатры-свидетели.
Я также настаиваю, чтобы совещание было от начала до конца записано для возможного приобщения к судебным материалам, а также на том, чтобы, по усмотрению моих адвокатов, на совещании присутствовали отдельные представители прессы. В заключение я ожидаю, что власти штата поддержат эти меры, направленные на защиту моих гражданских прав, если они, конечно, надеются на сотрудничество с моей стороны.
Копии: Алану Голдсберри и Стиву Томпсону,
адвокатам
Доктору Вермелену
Доктору Тимоти Моритцу
4 августа 1980 года
Уважаемый Алан!
Билли разработал стратегию, которой намерен следовать, чтобы как-то повлиять на свое будущее. Он полагает, что сейчас для него самое главное – понять, когда его выпустят из этого бесконечного заточения. Он согласен даже на тюрьму, потому что там, по крайней мере, у него будет определенная дата освобождения. Однако он считает, что в тюрьме ему абсолютно необходимо находиться в одиночном заключении…
С уважением,
9 августа 1980 года
Дорогой Алан!
Давно уже собирался написать тебе письмо, но не знал, как выразить все это словами. Может быть, ты скажешь, что надо было рассказать, что и как, – подловить себя в нужное время и написать… Если ко мне обратятся в неподходящий момент, то мне останется полагаться на тебя – что ты сделаешь так, как будет для меня лучше. Похоже, нам придется начинать все сначала. Иногда я думаю, что Билли Миллигана давным-давно надо было убить.
Тогда сейчас не было бы такой путаницы. Сомневаюсь, что мы когда-нибудь получим помощь, но, наверное, мне и нам суждено так жить. Кэти, миссис Мур и я многие годы были заложниками Чалмера. Наверно, потому я и не верю, что тюремщик может быть врачом. Видимо, меня вымотали долгие годы борьбы. Что будет, то будет. Знаю, мы сами навлекли на себя эти беды. При небольшом содействии властей. Больно сознавать, что они посмеялись последними.
3
В следующий понедельник лидеры пациентов, Толстяк Бекер и Арни Логан из зоотерапии, пришли в мастерскую обсудить, как реагировать на преследования.
– У нас совещание, – сказал Зак старому Папаше Мэссинджеру, – никого не пускай.
Двое помощников Папаши, резчики по дереву, вооружились толстыми деревянными брусками и встали по обеим сторонам двери.
Устроившись в сушилке, лидеры напились кофе и разом заговорили о препятствиях, которые чинят санитары.
– В зоотерапии дела из рук вон, – начал Арни Логан. – Я пытался обращаться в суд. Дошел до федерального судьи. Но администрация отказывается идти на контакт. Ничего не помогает.
– Придется вернуться к прежней схеме, – ответил Зак. – Отметелить как следует, чтобы до них дошло, что пациенты тоже люди.
– Если в ближайшее время ничего не предпринять, – добавил Толстяк, – они настроят нас друг против друга, как раньше. И тогда будет легко нами управлять. По-моему, надо срочно что-то делать, пока мы достаточно сильны и можем защищаться.
Ленни предложил групповой побег, но аллен возразил, что побег не улучшит положение в госпитале. Оставшиеся пациенты будут все так же страдать от издевательств. Зак выступил за всеобщий бунт и захват больницы.
– Как показать им, что мы не шутки шутим? – спросил Ленни.
– У меня есть связи на воле, – сказал Логан. – Могу организовать заказное убийство.
Ленни кивнул:
– Нападение – лучшая оборона.
По лицам товарищей аллен видел, что они намерены бороться с притеснениями и стоять насмерть.
– Если делать, – заметил он, – надо делать правильно. Чтобы это было не зря. Что толку, если неорганизованная толпа пациентов пробежит по зданию и разобьет десяток-другой окон? Охранники подавят мятеж, и мы больше отсюда не выйдем. Я против насилия, но, если до него дойдет, надо все организовать правильно.
– Вот именно, – поддакнул Зак.
– Что ты предлагаешь? – спросил Толстяк.
– Надо все спланировать и подготовиться, – ответил аллен. – Нужна масштабная атака.
– Можно разослать диверсионные группы для порчи имущества, – предложил Ленни.
– Охрана так нас прижмет, что мы ничего толком не добьемся, – возразил аллен. – Переловят, бросят в карцер, применят все свои средства, и мы окажемся в той точке, с которой начали.
– У нас здесь слишком много денег и власти. Нет смысла по дурости терять все это, – согласился Зак.
– Но надо же что-то делать, – настаивал Ленни.
– Согласен, – поддержал кевин. – Нужно что-то массовое.
– Давайте голосовать, – сказал Толстяк.
Проголосовали единодушно – за войну.
– В таком случае, – сказал Зак, – мы со своей стороны предоставим штурмовые отряды. Зоотерапия может распланировать, как они поддержат нас фланговой атакой.
– Разрабатывайте стратегию, – ответил Логан, – и думайте, чем будем воевать, но держите нас в курсе, чтобы координировать действия.
Толстяк кивнул в сторону деревообрабатывающей мастерской:
– Вам, ребята, придется помочь нам с оружием. Но у нас тоже есть кое-что полезное. Например, доступ к вещам, которых у вас нет. Обеспечьте нас длинными деревянными дубинками вроде нунчаков, а мы приделаем на концы плетки из колючей проволоки.
Зак согласился:
– Нападем стремительно, чтобы они не успели опомниться. Потом отступим и дадим шанс вызвать полицию, национальную гвардию или еще кого-то – и, если в результате получится что-то вроде расстрела безоружных студентов в Кентском университете или еще хуже, мы будем к этому готовы.
– Можно взять заложников, – предложил Ленни.
– Отменяется, – вмешался аллен. – Когда действуешь как аятолла Хомейни, то на поддержку общественности рассчитывать не приходится. Помните Аттику? СМИ обвиняли заключенных в смерти заложников-надзирателей, хотя позже следствие установило, что их расстреляли свои же.
– Санитаров или руководство можно использовать как живой щит, – настаивал Зак.
– И как мы гарантируем их безопасность? – спросил аллен. – Не забывайте, среди нас есть настоящие психи со справкой, которые запросто убьют или изнасилуют. Нам такое ни к чему. Что будет, если они выполнят наши требования, а потом обнаружится, что кого-то изнасиловали или пырнули ножом? Чего тогда стоит наше слово? Администрация в таком случае ни за что не выполнит своих обещаний. Я против живого щита.
– И что ты предлагаешь? – спросил Ленни.
– Мы заранее решаем, что не хотим жертв. Это касается как пациентов, так и персонала.
В конце концов остальные с ним согласились.
Порешили немедленно начать изготовление оружия. Большую часть сделать в мастерской, а прятать в кабинетах зоотерапии.
– У нас здесь сейчас народу меньше, не тридцать один, а двадцать шесть. В зоотерапии еще двадцать два. Четырнадцать в теплице, – подсчитывал аллен. – Плюс бейсбольная команда. Попробуем их убедить.
аллен предложил собрать любые свидетельства – бумаги, документы, магнитофонные записи, – положить все это в прочный ящик и повесить его на цепи на прутья решетки главного входа. Если их всех убьют, общественность узнает почему.
Лидеры мятежа решили именоваться «Сыновьями свободы» и назначили начало войны на понедельник, восьмое сентября тысяча девятьсот восьмидесятого года. Условным сигналом, который передавался от пациента к пациенту, было «Черный понедельник».
4
Администрация и многие санитары очень гордились местной бейсбольной командой и на игры массово делались ставки, поэтому убедить их, что для тренировки удара игрокам необходимы утяжелители для рук, не составило труда. Они также запросили боксерскую грушу – без нее никак не обойтись. Персоналу было невдомек, что, бегая трусцой по больнице и отрабатывая броски, бейсболисты на самом деле готовились к войне.
Ленни предупредил бейсбольную команду, чтобы биты всегда были наготове. Те хранились в ящике под тремя замками, и Ленни предложил ослабить петли, чтобы крышку можно было открыть сзади.
Вдобавок они утащили несколько бит у команд гостей, которые приезжали на матчи.
Бейсбольные мячи пригодятся в качестве снарядов, а бутсы со стальными шипами – в рукопашной схватке. Зак разработал таран из домашней базы, три стальных штыря которой были насажены на конец биты.
Кое-кто из игроков так натренировался, что, ударяя по боксерской груше, ломал биты. Администрация разрешила закупить взамен алюминиевые.
В качестве побочного эффекта – приветствуемого руководством, санитарами и прочим персоналом – их команда аутсайдеров начала выигрывать матчи.
Одной из главных задач было придумать, как взять контроль над главным коридором с росписью на тридцатиметровой стене. В этой связи томми пришлось признать, что Ленни Кэмпбелл разбирался в электрике гораздо лучше его. Ленни показал, как устроен источник питания электрических решеток.
Провода от силового блока напряжением в две тысячи триста вольт шли по потолку, через холл, к посту охраны и вниз к рубильнику, откуда охрана контролировала открытие и закрытие решеток. Под предлогом починки подоконников Ленни и томми проникли в силовой блок, подсоединили пару проводов к выводам выключателя и – проверив наличие тока – скрутили сверху остальную часть проводов и закрыли щиток.
Ленни окрестил это операцией «Электрические угри».
При первой контратаке, когда охрана бросится в холл, двое пациентов одновременно нападут в противоположном конце. Как только внешняя решетка закроется и в коридоре никого не останется, Ленни включит «угрей»: откроет щиток и подсоединит кабели к одной из решеток.
– Любого, кто коснется двери, изнутри или снаружи, убьет током, – пояснил он.
– Что, если они вырубят в здании свет? – усомнился томми.
– Без разницы. Сразу заработают генераторы. А мы не позволим проникнуть войскам противника снаружи и выиграем время, чтобы подключить все наши остальные средства.
Чтобы охрана не применила динамит, Зак придумал разлить в холле смесь масла, бензина и скипидара. А также разбрызгать ее на лестнице, чтобы затормозить охранников – те будут двигаться осторожно и опасаться искр.
Для операции «Кислотный дождь» томми досконально разобрался в системе противопожарных пульверизаторов рядом с мастерской и проследил, где проходят ее трубы. Включив станки, чтобы было больше шума, они прорезали стену, перекрыли подачу воды и наполнили спринклеры серной кислотой, которую скопили в типографии.
рейджен заявил, что для рукопашного боя необходимы ножи. Зак сделал их из листов металла от бочонков с маслом. Бочонки разрезали с помощью паяльной лампы, добытой под предлогом изготовления металлической окантовки скамеек на бейсбольном поле. А затем, алмазным бором, который пронес в больницу посетитель одного из «Партнеров», придали им форму ножей.
рейджен проводил тренировки по ближнему бою. Он распорядился приделать к рукояти ножей кожаные ремешки (предоставленные кожевенной группой), которые обматывались вокруг запястья, чтобы пациенты не роняли и не теряли нож, а также по глупости не пытались швырять его, как Джим Боуи[2].
Затем он смастерил боксерскую грушу из брезента, наполненного соломой с песком, и повесил ее на стене в одном из верхних помещений восстановительной терапии, куда редко заглядывала охрана. Понимая, что наиболее робкие пациенты никак не подходят на роль хладнокровных убийц, он решил, что, по крайней мере, их можно обучить тому, как бить ножом в спину. Он показывал, как правильно держать нож при ударе сверху вниз, как наносить секущие, колющие и режущие удары.
Хотя они формировали хорошо обученный отряд и разрабатывали план войны, аллен втайне надеялся, что им это все не пригодится. Пока Толстяк Бекер и Арни Логан могли подавать иски против жестокого, негуманного отношения, пока оставался хоть какой-то шанс, что условия содержания изменятся, «Сыновья свободы» намеревались держать войска в резерве. аллен убедил остальных, что «Черный понедельник» начнется только в случае крайней необходимости.
5
Когда сверху поступила информация, что в мастерскую восстановительной терапии больше не позволено заказывать дерево с лесопилки, «Три партнера» пошли снова шарить по больнице в поисках материалов.
Подойдя к кабинету музыкальной терапии, где, как припомнил Зак, на стенах висели деревянные панели, они обнаружили, что дверь заперта.
– Сваливаем отсюда, – произнес Ленни, – кто-то нас засек.
– Мало ли… Как они докажут? – отозвался Зак. – Вещественные доказательства давно тикают на стенах или превратились в кофейные столики по всему Огайо и Западной Виргинии.
Спускаясь по лестнице, аллен прислонился к двустворчатой двери, и та распахнулась.
– Эй, ребята… – начал он.
– Это же часовня, старик, – запротестовал Зак. – Нельзя красть двери из церкви.
– А почему нет? – осведомился Ленни.
Зак пожал плечами и стал отвинчивать петли.
– Стой, – сказал аллен. – Она слишком большая.
Ленни поднял голову:
– Билли прав. Снять-то мы ее снимем, но она не пройдет в другие двери. Придется распиливать прямо тут, а это долго. Можно спалиться.
Они вошли в часовню и огляделись. Скамьи выглядели многообещающе, но беглый осмотр показал, что они привинчены к полу и потребуются специальные инструменты. Отпиливать болты ножовкой заняло бы слишком много времени.
аллен подошел к стоявшему в часовне пианино, но решил, что тащить его в мастерскую гораздо сложнее и рискованнее, чем то первое, из музыкального кабинета. Глядя мимо алтаря, он внимательно изучал массивный дубовый крест в пять с половиной метров высотой.
Зак и Ленни, проследив за его взглядом, направились к кресту, но тут аллен засомневался.
– Да ладно, Билли, – сказал Зак, – не надо нравоучений.
– Вот-вот… – вздохнул Ленни. – Он нам нужен.
аллен разглядывал отличное полированное дерево. Этот крест собирали не по частям. Среднюю часть вырезали из цельного куска, а потом добавили по сторонам почти двухметровые перекладины.
Зак поднялся на алтарь и протиснулся за крест.
– Черт! – произнес он. – Он привинчен к стене.
– Болты срежем, – предложил Ленни.
– Эта штуковина весит килограммов сто шестьдесят, – заметил аллен. – Если рухнет, мраморный алтарь треснет и охрана прибежит на шум.
В конце концов отвинтили две скамьи и подперли ими крест. Затем привязали подвязки от занавесок к перекладинам креста и медленно опустили его на алтарь. Чтобы вынести крест из часовни и протащить его по коридору в мастерскую, ушел без малого час.
Быстро распилили, и Ленни подсчитал, что материала хватит на буфет, четыре кофейных столика и семь часов.
– Пообещайте мне одну вещь, – твердо произнес аллен, – когда у нас будет достаточно материалов с лесопилки, мы сделаем для часовни новый крест.
– Не думал, что ты такой религиозный, – удивился Зак.
– Я не религиозный, но в часовню ходят многие пациенты, и мне будет гораздо спокойнее думать, что мы просто взяли его на время.
– Ладно, старик, – заверил Ленни, – при первой возможности сделаем новый, еще лучше этого, и установим. Даю слово.
Департамент психиатрии допустил в отношении Лимы серьезную ошибку. Здесь, в одном месте, собрали социопатов из тюрем и психиатрических лечебниц со всего штата. Естественно, эти преступники страдали психическими заболеваниями, но смекалки и навыков у них было больше, чем у любого из тех, кто этой психбольницей управлял.