Он сожалел о том, что сделал со своей жизнью, он чувствовал себя виноватым за то, что использовал и мучил некоторых людей, особенно тех трех женщин, на которых напал в порыве безумия. Но он не испытывал больше жалости к самому себе, потому что вскоре собирался уйти из жизни. Конечно, он бы очень хотел услышать, что будут рассказывать после его ухода, но на самом деле это его не волновало. Не терпелось узнать, что же ждет его после смерти.
Посреди груди появилось сильное жжение, как будто его душа разрывалась на части. Одна из них кричала: «Давай! Вперед, сделай шаг!» Тогда как остаток инстинкта самосохранения шептал ему: «Нет, нет… Остановись». Он не испытывал физической боли, скорее невыносимые душевные страдания, сосредоточенные в его сердце: все тревоги и беды его жизни, казалось, накопились, разъедая его, как кислота. Он знал, что на время можно было охладить это жжение алкоголем или наркотиками, но проснувшись, он бы снова испытал боль, которая его поджидала. Не определяемая стетоскопом, она пожирала его, как пожар, бушующий под кожей.
Единственный способ покончить с этой мукой — принять смерть. Это фактически означало то же самое, что нажать на курок. Принятие собственной смерти устранило бы боль. Он спрашивал себя, испытывал ли его настоящий отец, Джонни Моррисон, то же самое, прежде чем повернуть ключ зажигания в закрытом гараже.
Он почувствовал, будто поднялся над болью. Начались галлюцинации. После десяти дней без пищи он увидел невероятные вещи. Тысячи птиц летели перед окнами, настолько реальные, что он крикнул надзирателям: «Вы их видите? Вы видите птиц?» А какие цвета! Пурпурный, ярко-голубой, — невероятные оттенки. Он поворачивал голову во все стороны, чтобы увидеть, откуда исходят эти переливающиеся отблески, но они не имели видимого источника. Картины и звуки смерти. Он вспомнил тот день, когда Челмер закопал его живьем, тогда ему было восемь, почти девять лет. Именно тогда Денни впервые увидел цвета смерти…
Июньское утро. Кукуруза высотой почти 60 сантиметров в полях. В росе блестит солнце, и капельки струятся по лобовому стеклу. Маленький Билли ждал в грузовике, одетый в китайские серые шорты и майку, на ногах пара синих мокасин. Челмер вышел из дома. Жестким и нервным движением он надел кобуру своего пистолета 22 калибра и сел в машину. Он резко выжал сцепление своего пикапа и тронулся с места как ураган, скрипя шинами по гравию аллеи. Когда Билли увидел, что они выехали с дороги 22 на аллею, ведущую к кладбищу, его охватил страх. Челмер приказал ему не выходить из машины. Билли смотрел, как его отчим подходил к маленькому кладбищу с 12-угольной оградой. Из-за высокой травы он не видел, что делал Челмер, но когда отчим вернулся к фургону, он выглядел спокойней. Они снова отправились на север по дороге 22. Это было странное маленькое кладбище. Билли слышал истории о черных мессах на ней, и знал, что там был похоронен подросток. Он спросил себя, на что это похоже — умереть?
На вершине холма Челмер остановил машину у бара Оазис, из которого вышел через час с упаковкой пива под мышкой. Он не переставая пил на протяжении всего пути до фермы. Разгрузив трактор, Челмер бросил тяпку под ноги Билли и приказал ему начать полоть ряды кукурузы. Когда Билли работал, он не поднимал глаз от земли. Он услышал, что отчим спускается с холма на тракторе. Вдруг кулак Челмера обрушился на его голову, и он упал на землю.
— Ты пропустил там сорняк, болван!
Билли поднял заплаканные глаза на разгневанного отчима. Челмер пошел к сараю, то и дело останавливаясь, чтобы глотнуть пива из бутылки. Некоторое время отчим работал внутри, потом заорал:
— Иди сюда!
На пороге сарая Билли заколебался, не решаясь войти.
— Подержи это, — приказал Челмер, показывая на край металлического диска, — пока я закручу болт.
Как только Челмер закончил с диском, он со всей силы ударил Билли по затылку. Маленький мальчик закачался, наполовину оглушенный, и рухнул на трактор. Челмер схватил красный резиновый шланг, который он использовал для побоев, сделал петлю вокруг руки Билли, чтобы затем закрепить обе руки за спиной. С криком и воем Билли извивался на земле, пока отчим его связывал.
— Твоя мать — шлюха, а ты — грязный ублюдок! Ты знаешь, что твоя мать никогда не была замужем за Джонни Моррисоном? Ты — внебрачный сын шлюхи и еврейского актера!
Билли бился в своих веревках.
— Я тебе не верю!
Челмер схватил его сзади за штаны и за волосы, чтобы вытащить на улицу. Билли вспомнил сарай для инструментов, где отчим привязал его к рабочему столу, чтобы изнасиловать. Он думал, что он снова ведет его туда, но на этот раз его мучитель потащил его на кукурузное поле и бросил у дерева. Билли завыл от боли, тогда Челмер вынул из кобуры револьвер.
— Если заорешь еще раз, маленький ублюдок, я пристрелю тебя! Ты понял? — Челмер развязал ему руки и кинул лопату.
— Копай! — приказал он.
Билли закрыл глаза, и погрузился во мрак. Денни поднял глаза и спросил себя, что он такого сделал, чтобы так прогневать папу Чела.
— Что такое? Что происходит? — застонал он.
— Я велел тебе вырыть траншею для стока!
Денни вырыл траншею в метр глубиной и два метра длинной, так как приказал ему его отчим. Когда он почти закончил, Челмер допил последнюю банку пива, бросил ее в кусты и вырвал лопату из его рук.
— Маленький паршивый выродок. Когда ты копаешь яму, нужно держать лопату прямо, вот так. Потом ты ставишь ногу сверху, нажимаешь, вот так, и выбрасываешь землю из ямы.
Он бросил целую лопату земли прямо в лицо Денни.
— Ты настоящее ничтожество, сын проститутки! — прокричал он и ударил Денни лопатой в живот. Мальчик упал на колени и согнулся от боли. От удара ноги Челмера он скатился в траншею. Отчим держал его ногой, чтобы он не вылез. Денни забился, когда полная лопата земли накрыла его лицо. Он уцепился за ботинок, который прижимал его к земле, и оттолкнул его от себя. Отчим пошатнулся и чуть было не упал на него. Взбешенный мужчина снова вынул свой пистолет и приставил ствол к голове Денни. Свободной рукой он схватил старую ржавую печную трубу и надел ее на голову ребенка, царапая кожу лица. Другой конец трубы он прислонил к задней стенке траншеи.
— Дыши через нее, а не то задохнешься!
Он продолжал забрасывать его землей. Денни чувствовал на себе шипы сапога, который пригвоздил его к земле. После того как на нем скопилась целая куча земли, он почувствовал ужасный холод, который распространился по всему телу. Он едва мог пошевелиться. Денни подумал, что если согнет колени, то может быть сможет приподнять землю, но Челмер может выстрелить в него сверху. Если ему повезет и он не будет двигаться, то отчим в конце концов уйдет. Он услышал, как его палач орет во все горло, как звенит лопата, будто ею бьют по деревьям. Потом он почувствовал вес тела Челмера, который ходил по нему сверху, и замер. Он боялся, что его тело взорвется от такого давления. Вдруг теплая жидкость спустилась по трубе и потекла по его лицу, заливая глаза и рот. Денни ощутил запах мочи, он начал кашлять, потом его стошнило. Он задыхался. Это была смерть.
Он беспокоился о судьбе мамы и Кэти. Позаботится ли о них Джимбо, вернувшись из путешествия на Небесном Патруле? Он снова почувствовал, как сапоги Челмера зашевелились над ним, но на этот раз они рыли землю, под которой он был погребен. Он потерял сознание. Появился Дэвид, чтобы принять боль. В его голове звучали бессвязные голоса. Сквозь них можно было разобрать только нежный голос Адаланы, когда она пела, чтобы успокоить детей: «Двадцать четыре дрозда сделали пирог… Когда пирог был готов, они запели…» Томми безуспешно отбивался от веревок, завязанных на его руках. Аллен сучил ногами, разбрасывая землю в стороны. Денни снова появился, плюясь и кашляя. Челмер развязал его и кинул мокрое полотенце. Денни вытер землю с лица, шеи и ног, пытаясь держаться подальше от этого садиста. Каждый раз, когда его отчим поворачивался, он подпрыгивал и был готов убежать. Не в состоянии произнести ни слова, он только рыдал и старался не свихнуться.
На обратном пути Челмер снова остановился в Оазисе. Он пробыл там около часа. Открыв глаза, Билли спросил себя, почему у него столько земли в волосах и ушах. Он часто пачкался на ферме, но на этот раз перешел все границы. Мальчик увидел, как его отчим вышел из Оазиса с упаковкой из шести банок Блю Риббон в руках. Когда Челмер залез в грузовик, он бросил на Билли угрожающий взгляд, его глаза были налиты кровью.
— Если ты хоть что-то расскажешь своей матери, то в следующий раз я закопаю тебя в сарае, а этой шлюхе скажу, что ты убежал, потому что больше ее не любишь.
Билли чуть было не спросил: «Что ей расскажу?» — но не осмелился.
Когда Челмер вывел свой грузовик на дорогу 22, он щелкнул вставными зубами и с ужасной гримасой вынул челюсти изо рта.
— Если ты откроешь свой рот, и у меня возникнут проблемы, то увидишь, как я выбью зубы твоей дорогой мамочке.
Билли понял, что он никому ничего не может сказать. Когда они приехали домой, он проскользнул в ванную комнату, потом спустился в подвал, где хранил цветные карандаши и краски. Он сел на землю, и его стало трясти от бешенства и испуга. Он кусал себе губы, кусал свои руки и, раскачиваясь вперед и назад, целый час проплакал в тишине. Он не мог позволить себе рассказать матери, что произошло. Если он только заикнется об этом, Челмер в очередной раз изобьет ее, а может и вовсе убить. Мысль о том, что он причинит боль своей матери, была невыносимой. Он хотел бы, чтобы время рассеялось, прекратило существовать…
Билли знал, что теперь ему нужно было найти способ защитить себя. У него не было больше семьи. Может быть, он еще слишком мал, чтобы бороться с Челмером, но сейчас у него не было другого выбора, кроме как сопротивляться ему, чтобы выжить.
У него появилась привычка уходить внутрь своего сознания, и эти периоды длились все дольше и дольше. Он обнаруживал себя в незнакомых местах, изумленный и сбитый с толку.