».
Другим показательным примером является убийство Филиппом V Македонским своего сына Деметрия. Однако если Лисимах действовал просто как самодур, то македонская трагедия имела ярко выраженный политический подтекст. Деметрий, который являлся знаменем всех проримских сил в Македонии, был уличен в государственной измене, и в преддверии грядущей войны с Римом базилевс Филипп распорядился убить сына, после чего в стране была разгромлена пятая колонна.
Ещё один пример, наглядно характеризующий нравы эпохи. «Почти в то же самое время вифинский царь Прусий задумал убить своего сына Никомеда, который был им послан в Рим, так как Прусий заботился о младших своих сыновьях, прижитых им от мачехи Никомеда. Но те, кто взяли на себя совершение этого преступления, выдали юноше этот план и стали склонять Никомеда к тому, чтобы он предупредил отцовское коварство, будучи вынужден к этому жестокостью отца, и обратил преступный замысел против того, у кого он возник. Убедить Никомеда было нетрудно. Он тайно возвратился в отцовское царство и тотчас же был провозглашен царем. Прусий, лишенный престола сыном, стал жить как частный человек, и даже рабы его покинули. Он жил, скрываясь от всех, но был убит своим сыном, что было не меньшим преступлением, чем его собственное распоряжение убить сына» (Юстин). Об этом же сообщает и Тит Ливий: «Вифинский царь Прусий, человек, преданный самым низким порокам, убит своим сыном Никомедом при поддержке пергамского царя Аттала».
Египетский царь Птолемей XII без тени сомнения велит казнить свою дочь Беренику IV, сестру легендарной Клеопатры. Только за то, что пока его не было в Египте, Береника короновалась по настоянию жителей Александрии. Вот они времена, вот они нравы.
Вернемся к Митридату. Часто в вину царю ставят расправу над тремя сыновьями – Митридатом Младшим, Махаром и Ксифаром. Посмотрим, что об этом сообщают источники. Начнем с Митридата Младшего.
После поражения Евпатора в первой войне против Рима, воспользовавшись ослаблением центральной власти, от Понта отложились Боспор и Колхида. Базилевс повел войска против мятежников и, судя по всему, потеснил восставших, поскольку они вступили с царем в переговоры. «Колхи просили его дать им царем сына его, Митридата, и, получив его, тотчас подчинились. Но так как у царя возникло подозрение, что это произошло по плану его сына, желавшего стать царем, то он, призвав его к себе, заключил в золотые оковы и немного спустя казнил его, хотя он оказал ему большую пользу в Азии при столкновениях с Фимбрией» (Аппиан).
Что здесь можно сказать? Война против Боспора продолжалась, поэтому Евпатор стал строить большой флот и готовить армию. Есть большая вероятность того, что Митридат Младший попытался воспользоваться затруднениями батюшки и стал проводить независимую политику в подконтрольном регионе. «Митридат Младший в собственных интересах использовал объективную тенденцию ослабления власти отца в регионе, сделался почти независимым, будучи к тому же наследником престола, что и вызвало его казнь. Косвенно эти события подтверждаются резким сокращением в Ольвии, Боспоре и Колхиде обращения понтийской монеты» (С. Ю. Сапрыкин). Как видим, всё было не так однозначно, и у Митридата был повод для расправы с сыном – царь почувствовал в нем конкурента и увидел реальную угрозу своей власти. Со всеми вытекающими из этого последствиями.
После того как Боспор и Колхида были окончательно приведены под власть Митридата, наместником царя в регионе стал его сын Махар. Однако, в разгар третьей войны с Римом, когда положение Евпатора снова пошатнулось, Махар предал отца и заключил союз с римлянами. «Махар, сын Митридата, отправил к Лукуллу послов о дружбе и союзе. Последний милостиво принял послов, заявив, что он будет считать крепким договор, если тот не будет отправлять продовольствие синопцам. И он не только исполнил приказанное, но даже и то, что было приготовлено послать митридатовцам, отослал Лукуллу» (Мемнон).
Об этом же сообщает и Аппиан, когда рассказывает о действиях римского полководца Луция Лициния Лукулла: «С Махаром, сыном Митридата, царствовавшим в Боспоре и приславшим ему золотой венок, он заключил дружбу». Действия Махара называются просто – государственная измена, и, вступая на этот скользкий путь, сын Митридата должен был понимать, к чему это может привести. Примечательно, что в данном случае сочувствие Аппиана вызывает Евпатор, а не Махар, «оказавшийся по отношению к нему неблагодарным». Расплата наступила неожиданно.
Едва армия Митридата перевалила через Кавказ и двинулась вдоль побережья Понта Эвксинского, сына-изменника охватила паника. «Когда его сын Махар узнал, что он совершил столь огромный путь в столь короткое время и прошел через столько диких племен и через так называемые “скифские запоры”, до тех пор для всех непроходимые, он отправил к нему послов, чтобы оправдаться перед ним, якобы он по необходимости служит римлянам; но узнав, что Митридат находится в крайнем гневе, он бежал на мыс (Херсонес), находящийся в Понте, сжегши корабли, чтобы отец не мог его преследовать. А когда Митридат послал против него другие корабли, он, предупредив его, лишил себя жизни. Всех его друзей, которых он сам дал ему, когда тот уходил управлять этой страной, Митридат казнил; тех же из приближенных своего сына, которые служили ему как личному другу, он отпустил невредимыми» (Аппиан). Как видим, у Евпатора были свои представления о чести, которым царь неукоснительно следовал. Что же касается царевича, то он сам наложил на себя руки, и говорить о том, что Махара убил Митридат, возможным не представляется. Дорога, которую выбрал сын царя, привела его в никуда, и виноват в этом был только сам Махар, а не кто-то другой.
Что же касается убийства сына Ксифара, то оно было осуществлено с большим цинизмом, поскольку Евпатор убил невинного человека не потому, что тот угрожал ему лично, а потому что таким образом царь хотел досадить своей жене. Той самой Стратонике, дочери флейтиста. Вот что об этом рассказывает Аппиан. «Митридат же закончил свой обход Понта; он захватил Пантикапей, торговое место для европейских купцов у устья Понта, и там на берегу самого пролива убил одного из своих сыновей, Ксифара, за следующее прегрешение его матери. У Митридата было некое укрепленное место, где в тайных подземных хранилищах было скрыто большое количество денег в медных, обтянутых железом сундуках. Стратоника, одна из наложниц или жен Митридата, которая знала тайну этого укрепления и которой был поручен надзор за ним, когда Митридат еще обходил Понт, отдала во власть Помпея это укрепление и выдала тайну этих сокровищ, о которых никто не знал, с следующим единственным условием, чтобы Помпей сохранил жизнь ее сыну Ксифару, если он попадется ему в руки. Помпей, овладев этими деньгами, обещал ей сохранить Ксифара и разрешил ей взять ее собственное имущество. Узнав о случившемся, Митридат убил Ксифара у берега пролива на глазах у матери, смотревшей на это с другого берега, и бросил его тело непогребенным. Так он не пожалел своего сына для того, чтобы причинить мучение погрешившей против него».
В данной ситуации Митридат действует так же, как и Лисимах, который расправился с сыном Агафоклом в угоду своей злодейке-жене.
Поэтому, в свете всего изложенного выше, вывод напрашивается следующий. Митридат VI был сыном своего времени, как человек, он был не лучше и не хуже большинства своих современников, носивших царскую диадему. Таким, как все. Зато как правитель и государственный деятель он превосходил своих царственных коллег на несколько порядков, а потому и удостоился столь пристального внимания историков. То, что другим прощалось, Евпатору ставили в вину. Недаром ещё Г. Бенгтсон сделал очень точное наблюдение: «В античной традиции, односторонне освещающей события в духе римлян, портрет понтийского царя Митридата Евпатора представлен весьма мрачно». Здесь добавить нечего.
Осада Родоса
Почему Митридат не повел армии в Европу, а решил возглавить поход против Родоса? Вопрос принципиальный, поскольку присутствие царя в Элладе в этот судьбоносный момент могло изменить весь ход войны. С одной стороны, можно предположить, что Митридату до смерти надоели затянувшиеся празднества и торжества, которые каждый день гремели в Пергаме. Очнувшись после ночных пирушек, взлохмаченный царь по утрам слонялся по дворцу, не зная, куда себя деть, а во второй половине дня, облаченный в роскошные одежды и сияя золотом диадемы, снова торжественно восседал на троне. Принимал послов и различные делегации, выслушивал доклады военачальников, разбирал возникающие споры, вершил суд и расправу. А затем, утомившись от государственных дел, предавался пирам и развлечениям. И так изо дня в день.
Царю была необходима встряска, и Митридат принял участие в экспедиции против Родоса. Если бы Евпатор изъявил желание всерьез заняться военными делами, то он отправился бы в Элладу, поскольку судьба войны решалась там. А так Митридат сосредоточился на второстепенном стратегическом направлении, поскольку посчитал, что операция по захвату острова быстро закончится и он вернется в Пергам, овеянный славой покорителя Родоса. Вполне возможно, что царь пришел к выводу о том, что после его ошеломляющих успехов в Малой Азии греки на Балканах и так перейдут на сторону Нового Диониса, и его присутствие в Греции не обязательно. Но поскольку Евпатору захотелось принять участие в боевых действиях, то он пошел по пути наименьшего сопротивления.
По мнению Митридата, Родос действительно становился опасным. И не сам по себе, а тем, что именно на нём собрались те римляне и италики, которым посчастливилось бежать из Анатолии. Именно на Родосе засел бывший проконсул Азии Луций Кассий. Под его присмотром жители города чинили стены, укрепляли гавани, строили корабли и изготавливали метательные машины. На помощь островитянам прибыли подкрепления из юго-западной области Малой Азии – Ликии, а также из расположенного неподалёку города Тельмесс