ппиан. Становится просто жутко, когда читаешь эти строки. «Сулла ворвался в город, и в Афинах началось ужасное и безжалостное избиение. Ни бежать они не могли вследствие истощения, ни пощады не оказывалось ни детям, ни женщинам – Сулла приказал всех попадавшихся на пути избивать в гневе на их поспешный и нелепый переход на сторону варваров и раздраженный их неумеренными оскорблениями. Очень многие, услышав об этом приказе, сами бросались к убийцам, чтобы они скорее выполнили свое дело». Вот оно, истинное лицо римских завоевателей, вот что они несли тем народам, которые хотели просто жить по своим законам и обычаям. Не желали подчиняться воле сената. Город захлебнулся в собственной крови, и тяжёлые сандалии легионеров растоптали остатки греческой свободы. А учитывая маниакальное стремление проконсула овладеть Афинами любой ценой, то можно представить, как он повёл себя, когда это произошло. Свирепость и жестокость Суллы были общеизвестны.
Пламя бушевало над Афинами, тысячи людей бежали от огня, и тогда римский командующий распорядился тушить пожар. Не потому что хотел спасти город, а потому что в огне могла сгореть и желанная военная добыча: «Сулле удалось остановить пожар города, но зато он отдал его на разграбление войску» (Аппиан). Всё как всегда – Карфаген и Коринф, Сиракузы и Амбракия, десятки и сотни других, более мелких городов. Теперь к ним добавились Афины. Город Тезея и Солона, Фемистокла и Перикла пал под ударами варваров с запада и был полностью разграблен. Хорошо, что с землёй не сровняли, и мы до сих пор можем любоваться наследием великой греческой культуры. А могли разрушить до основания и распахать плугом.
Кровавая бойня была прекращена только тогда, когда Сулла, по словам Плутарха, «пресытился местью». Войскам был необходим отдых, легионеры устали от грабежей, насилий и убийств, но Акрополь ещё не был взят, там заперлись те, кому удалось спастись. Отступая, Аристион распорядился поджечь Одеон и таким образом лишил римского полководца деревянного материала, который был необходим для штурма последнего оплота афинян. Осаду Акрополя Сулла поручил вести военачальнику Куриону, а сам с отдохнувшими легионами выступил на Пирей. Проконсул жаждал взять реванш у понтийского стратега за своё недавнее поражение.
По сообщению Плутарха, осада афинской твердыни войсками Куриона продолжалась довольно долго, и лишь страшная жажда вынудила сдаться последних защитников города. Ближайшее окружение Аристиона, а также всех должностных лиц, и тех, кого подозревали в совершении преступлений против римлян, Сулла распорядился казнить. Акрополь, как и город, был разграблен, поскольку консул оставался верен своим принципам. Что же касается бывшего философа-эпикурейца, то римский командующий какое-то время таскал его за собой, а потом приказал отравить, поскольку война закончилась и Аристион перестал представлять для Суллы интерес. Что же касается сведений о том, что Аристион и Архелай ненавидели друг друга, то такое вполне могло быть. Афинянин мог считать, что понтийский стратег не делает ровным счётом ничего для спасения его родного города, а Архелай, в свою очередь, мог думать, что Аристион требует от него слишком многого и лезет не в свои дела.
Архелай решил, что с падением Афин оборона Пирея потеряла стратегический смысл, и стал готовиться к эвакуации гарнизона. Было ли это решение верным? Скорее всего, что нет. Дело в том, что продолжая оборонять порт, стратег в буквальном смысле брал своего врага за горло. Сулла не мог увести легионы из Аттики, поскольку в этом случае ничего не могло помешать Архелаю вернуть Афины под власть Митридата. Разделить свои войска и часть их оставить в городе проконсул тоже не мог, поскольку римляне понесли страшные потери, и такое разделение было для них смерти подобно. Но и продолжать осаду Пирея для Суллы было опасно, поскольку из Македонии шла ещё одна вражеская армия, а снабжение легионов оставляло желать лучшего. Ведь в захваченных Афинах продовольствия не было! А гарнизон Пирея так бы и получал снабжение по морю. Но Архелай принял другое решение и совершил первую крупную ошибку в этой войне.
Однако Сулла не подозревал о планах стратега и решил снова атаковать порт. Архелаю это сражение было абсолютно не нужно, он и так готовился покинуть Пирей. Однако был вынужден дать бой проконсулу. Римский командующий был настроен решительно и сразу задействовал все средства для штурма – метательные машины и тараны, осадные навесы и подкопы. Появились проломы, и римляне проникали за черту укреплений. Но вся территория внутри была перегорожена и перекопана, а понтийская тяжёлая пехота при поддержке мобильных войск успешно отражала натиск врага. Сулла старался атаковать непрерывно, постепенно вводя в бой свежие когорты и наращивая мощь наступления, лично появлялся на самых опасных участках сражения и вёл легионы вперёд.
Стратег же, напротив, постепенно отводил свои войска по направлению к сильно укреплённой приморской части Пирея – Мунихию, которая омывалась волнами моря и была недоступна для римлян вследствие отсутствия у них кораблей. Там Архелай и закрепился. И пока Луций Корнелий бесновался, будучи не в силах продолжать атаки, стратег продолжил подготовку к эвакуации. Архелай полагал, что война в Элладе вышла на новый виток, и поскольку римскую армию уничтожить в Аттике не удалось, то теперь основным полем битвы становится Центральная Греция. Покинув Пирей непобежденным, полководец Митридата взошёл на палубу корабля, и понтийский флот, выйдя из гавани, взял курс на север. Путь кораблей лежал к берегам Фессалии, где Архелай хотел объединить свои отряды с идущей из Македонии армией.
Что же касается проконсула, то озверев от понесённых потерь и поражений, которые он потерпел, штурмуя Пирей, Сулла сжёг порт дотла, «не пощадив ни арсенала, ни верфей, ни какое-либо другое из прославленных строений» (Аппиан).
Теперь рассмотрим вопрос о боевых потерях сторон во время этого противостояния. Всегда надо исходить из того, что штурмующий теряет людей гораздо больше, чем тот, кто сидит в осаде. Можно как угодно умничать на эту тему, изначально подгонять решение под результат, но практика военного дела опровергает всё это пустословие – кто атакует, тот людей теряет больше. Аппиан приводит информацию о том, что Сулла прибыл в Грецию «с пятью легионами и несколькими манипулами и отрядами конницы». Примерно около 30 000 человек, потому что трудно сказать, были легионы укомплектованы полностью или нет. Однако после того, как был взят Пирей и римляне ушли в Центральную Грецию, согласно Плутарху, в рядах армии Суллы «всадников оказалось не больше полутора тысяч, а пеших меньше пятнадцати тысяч». Но дело в том, что и эти цифры не являются окончательными, поскольку, согласно Мемнону, перед этим Сулла получил подкрепление, «соединившись с Луцием Гортенсием, ведшим из Италии свыше шести тысяч». Подведем неутешительные для римлян итоги. Получается, что после осады Афин и сражения за Пирей армия Суллы насчитывала приблизительно 11 000—12 000 человек. Вычтем отсюда гарнизон, согласно сообщению Аппиана, оставленный проконсулом на Акрополе и который от силы мог насчитывать не более 1000–2000 человек. Большее количество воинов Сулла не мог оставить, поскольку ему надо было идти в Беотию, куда уже подходила с севера армия Митридата. Дело могло кончиться генеральным сражением, и проконсулу был дорог каждый легионер.
К чему всё это? А к тому, что проконсул угробил в Аттике две трети своей армии. Или половину, это зависит от того, были легионы укомплектованы полностью или нет. Такую победу даже Пирровой назвать язык не поворачивается – её просто не было. Была катастрофа.
Что же касается Архелая, то относительно его потерь трудно сказать что-либо определенное. Зато можно узнать, сколько воинов ему удалось эвакуировать. Общая численность понтийской армии в Центральной Греции до того, как к ней присоединился отряд Архелая, согласно Плутарху, была 110 000 человек. Аппиан пишет, что в канун битвы при Херонее в армии насчитывалось уже 120 000 воинов. Поэтому можно предположить, что разница в 10 000 человек и есть то самое количество бойцов, которых стратег эвакуировал из Пирея.
Война в Центральной Греции
После того как Афины пали, а гарнизон Пирея был эвакуирован, могло показаться, что ситуация для Суллы изменится в лучшую сторону. Ничуть не бывало! Проконсул прекрасно знал, что из Македонии подходит ещё одна понтийская армия, а находиться в разорённой и опустошённой Аттике было смерти подобно. Поэтому перемещение в район Беотии, где находилась его главная база – Фивы, представлялось вполне логичным. Именно отсюда Сулла получал всё необходимое для осады Афин и Пирея, в том числе и продовольствие. С другой стороны, ввиду приближения понтийцев эту самую базу было необходимо защитить, что опять-таки требовало присутствия римской армии в Центральной Греции. Но был и ещё один момент, который настоятельно требовал движения вперёд, – на помощь Сулле шёл легион Гортензия, и проконсул опасался, что враги могут его перехватить и уничтожить. Поэтому, оставив в Афинах гарнизон и вернув в город тех, кто убежал или был изгнан при Аристионе, Сулла повёл свои легионы на север.
Но Архелай опередил проконсула и успел соединиться с войсками, пришедшими из Македонии до появления в Центральной Греции римлян. Как мы помним, после смерти Аркафия руководство войсками взял в свои руки стратег Таксил, командир царской гвардии «медных щитов» (халкаспидов). Армия была очень хорошо укомплектована, о чем свидетельствует наличие в её рядах гвардейского корпуса и фаланги, а также прекрасной скифской и каппадокийской кавалерии. Аппиан приводит сведения о национальном составе этой армии: «То были фракийцы, жители Понта, скифы, каппадокийцы, вифинцы, галаты и фригийцы и жители других стран, которые недавно были завоеваны Митридатом». Всё как обычно – хорошо обученное ядро армии, вокруг которого группируются ополчения различных народов.