Лукулл начал твердой рукой наводить порядок на освобождённых и завоёванных территориях, стремясь везде установить власть закона, а не публиканов. Прежде всего, он установил предел процентов за ссуду – в месяц 12 % годовых: высшая норма процентов, признаваемая римскими законами. «Далее, он ограничил общую сумму процентов размером самой ссуды; наконец, третье и самое важное его постановление предоставляло заимодавцу право лишь на четвертую часть доходов должника. Ростовщик, включавший проценты в сумму первоначального долга, терял все» (Плутарх). Среди римских дельцов в Малой Азии поднялся такой вой, что его услышали в курии на берегах Тибра и зажали уши – многие из «отцов отечества» были должны крупные суммы тем людям, с которыми боролся Лукулл. Но озлоблять население Малой Азии в этот момент было смерти подобно, поскольку на востоке бушевала война, Митридат оружия не сложил, и как сложится дальнейшая ситуация, предсказать было трудно. Ведь все эти долги являлись следствием того самого штрафа, который Сулла когда-то наложил на Азию. Благодаря кропотливой и неустанной деятельности ростовщиков и публиканов долг в 20 000 талантов вырос до астрономической суммы в 120 000 талантов, причём 40 000 из них откупщики уже получили.
Труды Лукулла даром не пропали, и экстренные меры оказали своё воздействие – по истечении четырёх лет все долги были выплачены, а заложенные некогда земли вернулись к своим владельцам. Римлянин оказался не только хорошим полководцем, но и прекрасным администратором. Луций Лициний стал пользоваться у населения провинции Азия определённой популярностью, поскольку под его правлением регион смог вздохнуть свободно. Зато в римских деловых кругах имя Лукулла вызывало самые негативные ассоциации. Жалобы на него сыпались в сенат как из рога изобилия, однако полководцу было на всю эту мышиную возню глубоко наплевать. Проконсул свысока смотрел на беснующихся ростовщиков и публиканов, продолжая делать так, как считал нужным. Накануне похода в Великую Армению, где укрылся Митридат, Лукулл находился в Эфесе, отдыхая от ратных трудов и занимаясь устройством провинции Азия.
На мой взгляд, Луций Лициний не был самым плохим среди тех римлян, которые пришли в Малую Азию, наоборот, он, скорее всего, был одним из лучших. Другое дело, кто его туда звал и что явился он как завоеватель.
Крах Великой Армении (70–68 гг. до н. э.)
Царственный беглец
После того как под ударами римских легионов рухнула держава Митридата, единственной силой на востоке, способной противостоять захватчикам, была Великая Армения. К этому времени зять Евпатора, Тигран II Великий, вознес страну на пик могущества. Юстин пишет про Великую Армению, что это было «большое царство, так как размеры его, после Парфии, превосходят величиной все остальные царства». Сам Тигран был личностью незаурядной. В молодости он много лет прожил заложником при дворе парфянского царя, однако после смерти своего отца вернул себе свободу, отдав парфянам большие территории на востоке страны. «Вначале он жил заложником у парфян; затем ему удалось получить от них дозволение вернуться на родину, причем парфяне взяли выкуп – 70 долин в Армении» (Страбон). Но царь был только в начале славных дел. Женитьба на дочери Митридата Евпатора обеспечила Тиграну надежный тыл, и он начал проводить активную внешнюю политику.
Парфяне недолго будут наслаждаться новоприобретенными территориями, поскольку, укрепившись на престоле и проведя ряд успешных войн с соседями, Тигран обратится на восток и отвоюет отданные земли обратно. Мало того, он будет совершать походы вглубь Парфии и успешно бить врага на его земле. За годы правления Тигран колоссально расширил границы своего государства и по праву носил прозвище Великого. Величал себя Царь царей. Плутарх оставил впечатляющее описание достижений этого выдающегося государственного деятеля: «Когда Тигран начинал, его возможности и планы были совсем ничтожны, а теперь он покорил множество народов, сломил, как не удавалось еще никому другому, мощь парфян и переполнил Месопотамию греками, которых он во множестве насильно переселил туда из Киликии и Каппадокии. Из других народов он согнал с прежних мест также кочевые племена арабов, которых поселил поближе к своей столице, чтобы использовать их для торговых надобностей. При нем находилось много царей на положении слуг, а четырех из них он постоянно держал подле себя в качестве провожатых или телохранителей: когда он ехал на коне, они бежали рядом в коротеньких хитонах, а когда сидел и занимался делами – становились по бокам, скрестив руки на груди. Считалось, что эта поза наилучшим образом выражает полное признание своей рабской зависимости: принимавшие ее как бы отдавали в распоряжение господина вместе со своим телом и свою свободу и выражали готовность все снести, стерпеть без возражений».
Но им ничего другого и не оставалась, поскольку армия Великой Армении стала едва ли не самой грозной силой в регионе. Её главной ударной силой была тяжелая панцирная кавалерия, которая сметала со своего пути вражеские боевые порядки. В этой коннице люди и кони были защищены тяжелыми доспехами, что делало их практически неуязвимыми. Катафракты не имели щитов, но менее уязвимыми от этого не были: «Вся сила этой броненосной конницы – в копьях, у нее нет никаких других средств защитить себя или нанести вред врагу, так как она словно замурована в свою тяжелую, негнущуюся броню» (Плутарх). Слава об этих всадниках-катафрактах гремела по всей Азии. Так же в состав армянской армии входили отряды тяжелой пехоты, лучников и пращников, а в случае необходимости царь призывал под свои знамена ополчения подвластных народов.
Однако постоянные победы сыграли с Тиграном злую шутку, и он стал постепенно утрачивать чувство реальности. Этот психологический момент очень точно подметил Плутарх: «Под влиянием своих необычайных удач царь преисполнился дерзости и высокомерия: ему стало казаться, будто все, что составляет предмет зависти и восхищения со стороны обыкновенных людей, не только находится в его власти, но нарочито ради него создано». Но до поры до времени удача не покидала Тиграна. В 83 г. до н. э. он овладел Сирией и отстранил от власти представителей династии Селевкидов. Однако его огромное государство не было достаточно прочным, поскольку многие покоренные народы тяготились армянским господством. Особенно недовольны были греки, которых по приказу Тиграна массово переселяли с обжитых мест: «Для греков армянское владычество было невыносимым бременем» (Плутарх). В дальнейшем это сыграет свою роковую роль. И всё-таки…
После разгрома Митридата Великая Армения стала самой могущественной державой в Азии, и с этим нельзя было не считаться. Её столицей была Артаксата. И Плутарх и Страбон связывают основание города с именем великого карфагенского полководца Ганнибала, который бежал из Карфагена и прибыл в Малую Азию к Антиоху III Великому. Он остался на службе у царя в качестве военного советника, но в дальнейшем был отстранен от дел. После того как Антиох был разгромлен братьями Сципионами в битве при Магнесии, Ганнибал, опасаясь выдачи римлянам, покинул земли Селевкидов и нашел убежище при дворе армянского царя Артакса.
По свидетельству Плутарха, Ганнибал дал Артаксу «множество полезных советов и наставлений». Трудно сказать, что это были за «наставления», но скорее всего, они касались дел военных, поскольку лучшего эксперта по данным вопросам в то время в мире не было. Вполне возможно, что и само место основания города было выбрано полководцем исходя из стратегических соображений. «Между прочим, он приметил местность, чрезвычайно удачно расположенную и красивую, но лежавшую в запустении, и, сделав предварительные наметки для будущего города, позвал Артакса, показал ему эту местность и убедил застроить ее. Царь остался доволен и попросил Ганнибала, чтобы тот сам взял на себя надзор над строительством. Возник большой и очень красивый город, которому царь дал свое имя и провозгласил его столицей Армении» (Плутарх).
О том, что этот город связан с именем Ганнибала, сообщает и Страбон: «Артаксата, основанная Ганнибалом для царя Артаксия». По свидетельству географа, Артаксата – «это благоустроенный город и столица страны. Она расположена на схожем с полуостровом выступе, а перед ее стенами кругом проходит река, за исключением пространства на перешейке, которое огорожено рвом и частоколом».
Однако у царя Тиграна Великого были свои планы относительно столицы. Символом могущества Великой Армении должен был стать новый город, в строительство которого царь вложил душу и назвал своим именем – Тигранокерты. Современников поражали размеры и красота будущей столицы. «Огромный город, – пишет Плутарх, – был выстроен недавно и заселен с великолепием». О том, насколько грандиозным был проект Тиграна, рассказывает и Аппиан: «Он окружил город стенами высотой 50 локтей, в толще их было устроено много лошадиных стойл; в предместье города он воздвиг дворец с большими парками, с охотничьими левами и озерами. Рядом было воздвигнуто сильное укрепление». Царь Великой Армении не разменивался на мелочи, а строил на века. Римский историк Тацит отмечал, что ещё в I в. н. э. Тигранокерты располагали «многочисленными защитниками и мощными стенами. К тому же часть городских укреплений обтекает довольно широкая река Никефорий, а там, где ее течение не обеспечивает надежной защиты, вырыт огромный ров».
Примечательно, что город возводился не только за счет Тиграна, но и на деньги его приближенных, наместников и представителей торговых кругов: «Тигранокерты изобиловали сокровищами и дорогими приношениями богам, ибо частные лица и правители наперебой расширяли и украшали город, желая угодить царю» (Плутарх). Вполне возможно, что владыка прозрачно намекнул своему окружению о том, что не мешало бы и им поучаствовать в строительстве, а приближенные идею монарха творчески развили и понесли в массы.