Особенно отличился в распространении порочащих командующего слухов Аппий Клодий, приходившийся братом жене Лукулла. Плутарх отмечает, что Клодий был «человек наглый и преисполненный величайшей заносчивости и самонадеянности». Он открыто агитировал против своего родственника, утверждая, что если бы в этой войне легионами командовал Помпей Великий, то простые солдаты не знали забот. И подводил легионеров к мысли о том, что армии нужен новый полководец. А раз так, то и незачем им следовать за Лукуллом, которому нужны только слава да богатство. Ведь до простых воинов проконсулу никакого дела нет: «Уж если, – завершал он, – нам приходится нести службу без отдыха и срока, почему бы нам не поберечь остаток сил и жизни для такого вождя, который видит для себя высшую честь в обогащении своих солдат?»
Эти слова падали на благодатную почву. В итоге легионы отказались подчиняться Лукуллу и не пошли в поход ни против Митридата, ни против Тиграна. Ни на соединение с войсками легата Гая Валерия Триария, которые были расквартированы в Понте. Римская армия осталась на месте. По сообщению Плутарха, «солдаты праздно сидели в Гордиене, ссылаясь на зимнее время и поджидая, что вот-вот явится Помпей или другой полководец, чтобы сменить Лукулла».
Однако это бездействие обернулось для квиритов трагедией.
Пока в римском лагере происходили склоки и раздоры, Евпатор ввёл в Понт 4000 своих ветеранов и 4000 армянских всадников Тиграна. Он надеялся прибыть в свою страну и поднять на борьбу с захватчиками широкие слои населения прежде, чем армия Лукулла и войска легата Триария объединятся. Победный гром этого похода прокатится по всей Анатолии и будет услышан в далёком Риме, где отцы-сенаторы снова начнут метать молнии в своих нерадивых полководцев и задаваться главным вопросом, который мучил их уже не один десяток лет: когда будет покончено с Митридатом?
Взлет и падение (68–66 гг. до н. э.)
Битва при Зеле
Митридат стремительно вёл свою немногочисленную армию в Понт. Царь прекрасно понимал, что в данной ситуации фактор времени играет решающую роль. Если легионы Лукулла будут двигаться так же быстро, как и армия Митридата, то была большая вероятность того, что римляне успеют объединить свои силы. И тогда хитроумный план Евпатора рухнет. Но римляне не успели. У города Зелы Митридат с ходу атаковал войска легата Флавия Адриана, которому было поручено охранять завоеванные земли Понта. Это были те самые легионы, которые отказались следовать в парфянский поход за Лукуллом и остались на месте. Согласно сообщению Плутарха, боеспособность этих соединений оставляла желать лучшего: «Привыкнув к богатству и роскоши, солдаты сделались равнодушны к службе». В итоге всё это воинство было разгромлено мощным натиском тяжёлой армянской кавалерии и отборной пехоты Митридата. Оставив на поле боя 500 человек убитыми, горе-вояки бежали в свой лагерь и укрылись там от понтийских атак.
Флавий Адриан перепугался не на шутку. Освободив и вооружив всех рабов в лагере, он со страхом ждал следующего дня, поскольку понимал, что царь Понта приложит все усилия, чтобы добить римлян. Предчувствия легата не обманули, атака началась с утра, и упорные бои продолжались до самого вечера. Но в этот день Фортуна была благосклонна к сыновьям волчицы, поскольку Митридат, который лично водил в бой войска, был дважды ранен – камнем в колено и стрелою под глаз. Царя унесли в лагерь, а штурм римских позиций прекратился. После этого на много дней установилась тишина. Евпатор занялся своим здоровьем, а римляне, среди которых оказалось огромное количество раненых, просто боялись выходить за лагерный вал. Царь понимал, что темп наступления потерян и подкрепление к врагам теперь подойдёт в любом случае, и поэтому решил сделать ставку на генеральную битву. Чтобы решить все проблемы разом. Под знамёна Евпатора приходили понтийцы, желающие сражаться с захватчиками, и царское войско росло, но пока Митридатом занимались скифские лекари, и ни о каких боевых действиях речи не шло.
Однако как только Митридат встал на ноги, все изменилось. Царь сразу же стал готовить войско к новому сражению, поскольку считал, что и так потерял массу времени. Он знал, что к Фабию Адриану пришло долгожданное подкрепление. Гай Валерий Триарий, второй человек в Азии после Лукулла, прибыл со своими когортами в лагерь и принял у легата командование. Триарий тоже хотел как можно скорее вступить в битву с Митридатом, поскольку опасался прибытия Лукулла, с которым пришлось бы делиться славой и добычей. Словно по взаимному уговору, Евпатор и Гай Валерий построили свои армии в боевые порядки и только собрались вступить в бой, как налетела буря и произвела в их лагерях страшное опустошение. Ураган повалил палатки, разбросал имущество, разогнал вьючный скот и несколько человек сбросил в пропасть. Посчитав случившееся дурным знаком, враги разошлись миром. Всё это очень напомнило историю с небесным телом, которое в начале войны упало между римлянами и понтийцами.
Но Триарий по-прежнему горел желанием вступить в бой с Митридатом. Он знал, что Лукулл наконец-то сдвинул с места свои легионы и теперь вел их на выручку легату. Проведав о том, что римляне осаждены в лагере понтийской армией, легионеры согласились с доводами Луция Лициния и выступили в поход. Поспешили на помощь соотечественникам. Только вот Триарий считал, что в этой помощи нет необходимости, поскольку решил покончить с Митридатом своими силами.
Ещё стояла ночь, когда Гай Валерий стал выводить из лагеря когорты и медленно выдвигать их в сторону понтийских сторожевых постов. Он рассчитывал захватить врага врасплох, но дозорные вовремя заметили движение в римском лагере и доложили об этом Митридату. Царь распорядился поднимать войска без излишнего шума и готовиться к бою. Евпатор не собирался поджидать противника в лагере, а решил дать сражение на открытой местности. Когда римскому полководцу донесли, что их обнаружили, то он приказал больше не скрываться, а строить легионы и вызывать врага на бой. К его радости, Митридат вызов принял.
Евпатор расположил свои войска классически – в центре пехота, кавалерия на флангах. Заметив, что в тылу легионов находится болото, которое римляне обошли, когда выходили из лагеря, царь решил их в это самое болото загнать. Тяжёлую армянскую конницу он сосредоточил на правом фланге, где и собрался нанести решительный удар. Атаку панцирной кавалерии Митридат решил возглавить лично. Ставки в грядущей битве были высоки как никогда, и Евпатор хотел, чтобы воины сражались с удвоенным рвением, видя царя впереди. Триарий тоже не мудрствовал при построении войск, развернув легионы по привычной для римлян схеме – конница прикрывает фланги, а тяжёлая пехота атакует в центре. Именно на высокие боевые качества легионеров и был главный расчёт Гая Валерия.
Сражение началось с первыми лучами солнца. Римский полководец сразу же послал в бой когорты, решив стремительным натиском опрокинуть врага и быстро закончить дело. Навстречу им, сдвинув большие прямоугольные римские щиты, двинулись ветераны Митридата. Те, кого обучали римские учителя, воины, которые прошли с Евпатором через все превратности войны, но остались до конца преданными своему царю. Подойдя на расстояние броска копья, два строя забросали друг друга пилумами, а затем, рванув из ножен мечи, пошли в атаку. Лавина бегущих римлян столкнулась с такой же лавиной понтийцев, и началась рукопашная – воины рубили друг друга мечами, сбивали ударами щитов на землю, тех, кто упал, затаптывали ногами. Легионы усилили свой натиск, но понтийцы его выдержали и сами пошли вперёд. Глаза римского полководца расширились от удивления, поскольку он и понятия не имел, что кто-то на востоке сможет в прямом бою устоять против легионеров.
Пехота яростно рубилась по всему фронту, упорный бой не ослабевал ни на минуту, и Гай Валерий, видя, что натиск его пехотинцев не привёл к решительному успеху, решил попытать счастья в кавалерийском бою. Он задумал опрокинуть вражеских всадников на флангах, выйти в тыл понтийской пехоте, взять её в кольцо и изрубить. Правда, для этого надо было разбить армянскую конницу, но Триарий знал из рассказов очевидцев, как легко громили её солдаты Лукулла. Но он не учёл, что этих кавалеристов подготовил лично Митридат и он же их возглавлял, а это дорогого стоило.
Над рядами римских всадников пропела труба, и они пошли в атаку, постепенно разгоняя коней. Впереди ярким светом полыхнуло от блестящих доспехов царских кавалеристов, когда воины скинули плащи, которыми они прикрывали панцири от палящих лучей солнца. Грохотали понтийские барабаны, ветер развевал знамёна Армении и Понта. Взяв копья наперевес, волны тяжелой кавалерии пошли вперёд, прямо на строй идущей в атаку римской конницы. Впереди сверкающего сталью кавалерийского клина, на огромном боевом коне, мчался закованный в блестящие доспехи чернобородый гигант, за плечами которого развевался пурпурный плащ. В руке он сжимал тяжёлую сарматскую пику. «Митридат! – ревели идущие в атаку царские всадники, – Митридат!» – гремело над равниной грозное имя царя, которое понтийские солдаты превратили в свой боевой клич.
Строй панцирной кавалерии под командованием Евпатора ударил в ряды римской конницы и разнес их вдребезги. Сотни всадников попадали на землю, пронзённые армянскими копьями, а тех, кого просто сбросили с коней, моментально затоптали. Боя не получилось, римляне стали поворачивать лошадей и обращаться в бегство, не обращая внимания на отчаянные крики командиров. Видя бегство вражеских всадников, Митридат отправил за ними в погоню лёгкую конницу, а сам повёл отряд тяжёлой кавалерии во фланг отчаянно сражающимся римским когортам. Легионы оказались между молотом и наковальней. От слаженного удара ведомых царём всадников во фланг римский строй рухнул и легионеры обратились в бегство, в панике бросая оружие.
Но уйти им не дали. Зажатых с двух сторон римлян оттеснили к болоту, где начали безжалостно рубить стоявших по колено в грязи и жиже легионеров. Митридат выехал из этой бойни и повёл своих всадников по равнине, преследуя убегающую вражескую кавалерию. Но волею случая оказавшийся рядом с ним центурион рубанул царя по незащищённому бедру мечом, поскольку не сумел поразить в спину, прикрытую доспехами. Евпатор повалился с коня, а его друзья, окружив римлянина, поразили его копьями и затоптали конями. Подхватив истекающего кровью Митридата, телохранители понесли царя в тыл. В данной ситуации понтийские стратеги проявили себя не с лучшей стороны и остановили преследование врага, чем вызвали немалое смятение в войсках. И пока понтийцы пребывали в беспор